Главная политическая интрига, которая должна разрешиться в ближайшие дни, — включат ли Бориса Надеждина в избирательные бюллетени на выборах президента России в марте 2024 года? Пока политологи строят догадки и анализируют феномен очередей за оппозиционного кандидата, в минувшее воскресенье новосибирцы увидели продолжение тенденции — в отеле «Гранд Автограф», где Надеждин встречался со сторонниками и зал с трудом вместил желающих. Перед тем как отправиться к ним, политик пообщался с корреспондентами «Континента Сибирь» на тему патриотизма, интересов России, завершения СВО и сообщил о замысле создания второй по силе партии в российской политической системе.
— У нас в сложившемся околополитическом сознании все сводится к борьбе не партий, не идеологий, но придворных групп. Вот за вас, как пишут в телеграм-канале Brief, Чемезов и Нарышкин. А против — Кириенко и, стало быть, Ковальчуки. Вам об этом известно? Расскажите же наконец, кто из ближнего путинского круга вас поддерживает.
— Ни с кем в Кремле у меня никаких контактов нет. Из всех указанных вами уважаемых людей я лично знаком только с Кириенко. С Путиным, конечно, тоже знаком. С Нарышкиным пару раз встречался, когда он был спикером Думы. Но это было лет 15 назад — можно сказать, в другой жизни.
— При этом многие до сих пор гадают, какой ответ вы получили из Кремля, когда пытались согласовать свое выдвижение с «кураторами». Отклонились от оговоренных рамок участия в кампании и «вышли из-под контроля»? Или действуете из принципа «что прямо не запретили, то можно»?
— Контактов нет, и точка. «Кураторов» не было, когда все начиналось, — это мое самостоятельное решение. А сейчас я уже нахожусь в таком положении, что если вдруг где-то на задворках Кремля с кем-то увижусь, об этом будет сразу известно всему миру. Вот Явлинский пошел в Кремль — и на следующий день вся страна была в курсе, что он ходил… Мое лицо тоже достаточно узнаваемо. Я в метро ехал в Новосибирске — меня узнали: «Ой, как круто! Это правда вы?»
— Вас удивила такая популярность в сибирском городе, а не в Москве?
— Признаться, это было неожиданностью. Ведь то, что меня узнают в Долгопрудном, это понятно, я там живу. Причем узнают меня во всех городах, куда я приезжаю. Подходят сделать селфи. В основном это молодые люди.
— Интересный факт, потому что иногда считается, что молодежь аполитична и мало на что обращает внимание.
— Но в наших огромных очередях стояли граждане в основном до 30 лет. Попадались, конечно, и люди моего возраста. А рекорд — самый пожилой человек, который поставил подпись, был 1924 года рождения. То есть ему почти 100 лет. Много приходило рожденных в 1930-е. Но основная масса подписей, как мы увидели, — от людей, родившихся в 1990-е и нулевые.
— Как вы охарактеризуете тех, кто решил вас поддержать? Что это за люди и каковы их взгляды?
— Я думаю, это люди, которые хотят, чтобы Россия была мирной и свободной, если коротко.
— Центральная избирательная комиссия уже огласила предварительные итоги проверки подписей за Малинковича и за вас, заявив, что обнаружила «мертвые души», не уточнив, правда, сколько и у кого. Как вы это прокомментируете?
— Когда мы об этом узнали, не могли понять, что это значит. Все видели — не только в России, во всем мире — кадры, где люди стоят в очередях, чтобы поставить подпись за кандидата Надеждина. Не понимаю, что стоит за подобными «вбросами». Если бы, например, говорили, о недочетах в нотариальном оформлении — я бы понимал, что теоретически это возможно при таком объеме работы, когда тысячи людей в сотнях городах несли подписи нотариусам. Но не может быть никакого сомнения, что 100 тысяч человек поставили за меня подписи! А дальше уже можно придираться: «У вас тут что-то капнуло на лист». Ну да, под дождем собирали…
— В первых путинских избирательных кампаниях преобладала внутриполитическая повестка: борьба с олигархами, подавление региональной фронды, унификация государства и так далее. Сейчас выборы остро ориентированы на внешнюю политику. Дело изображается так: патриоты и их лидер против непатриотов. Считается, что либералы — это те, кто говорят: люди должны бороться за свои интересы. А патриоты говорят: страны должны бороться за свои интересы. Далеко не очевидно, что одно исключает другое, но противопоставление тех и других в российском политическом дискурсе стало нормой. Люди же как рассуждают: Путин, может, и не идеален, но он борется за интересы России, его внутриполитические критики, может, и не во всем неправы, но они друзья Запада, то есть не хотят бороться за интересы России (а по умолчанию положено думать, что Запад — враг интересов России). Вы пытаетесь сломать шаблон, когда заявляете, что вы не Путин, но вы патриот. Давайте подробнее поговорим об этом. Как вы намерены бороться за интересы России. И с кем?
— Я русский патриот до мозга костей. Я хочу, чтобы Россия была страной великой, мирной и свободной. Это и есть настоящий русский патриотизм. Те, кто думает, что патриотизм и величие страны в том, чтобы угрожать всем соседям, пытаться военным путем заставить себя «полюбить» — что абсолютно невозможно в XXI веке, — вот те как раз не патриоты, а разрушители государства. Считаю, что величие страны заключается в том, чтобы граждане в ней жили долго и счастливо, чтобы свободные и образованные люди хотели приехать в страну, а не убегать отсюда.
— У России есть враги? Кто ее ненавидит, мешает крепнуть и процветать? Только не говорите, что никто, это разочарует, так неинтересно. Нам интереснее, когда мы верим, что нас ненавидят.
— Кто-то из великих политиков сказал, а я перефразирую: «У России нет ни врагов, ни друзей, у России есть интересы». На мой взгляд, главный интерес России в том, чтобы нас окружали соседи, которые хотят с нами торговать и дружить, а не воевать. Ровно симметричный подход должен быть и с нашей стороны — без того, что мы хотим кого-то присоединить силой. Думаю, что надо стремиться к увеличению числа друзей, а не врагов. А сейчас — да, враги есть, конечно. Это Украина, НАТО — у нас с ними боевые действия вообще-то.
— Необходимо ли в дальнейшем создавать оборонительные союзы против них, отодвигать границу?
— Эта стратегия абсолютно бессмысленная, она ведет к тому, что «сжигаются» люди и ресурсы. В нашем веке, если вы хотите, чтобы на вас не нападали, лучше просто самому не выглядеть как угроза. Со всеми иметь нормальные отношения. Включая и Китай, и Казахстан, и Украину — наших крупнейших соседей. С Казахстаном у нас нормальные отношения, с Китаем даже слишком — это отдельная история. Также нужно дружить с европейскими странами, без всякого сомнения. Мудрый правитель — тот, кто умножает число друзей, а не врагов.
— Где будущее России — на Востоке или на Западе?
— В этом смысле Россия должна жить сама по себе, но совершенно очевидно, что нам нельзя закрывать окно в Европу, которое Петр I «прорубил». Потому что в этом варианте мы станем вассалом Китая, как феодальная Русь была вассалом монголов. Дело идет уверенно к этому.
— Итак, «патриотизм, но без глупостей»: так можно определить вашу программу?
— Точнее: патриотизм, понимаемый как построение великой и свободной России. Когда ты сделал так, чтобы в твоей стране люди хорошо жили, тогда ты молодец. А если делаешь так, что в стране людям все хуже и хуже жить, — ты не молодец.
— И все-таки, каков ваш внешнеполитический и цивилизационный ориентир?
— Стратегически нам нужно вступать в более плотный ряд с Европой — это абсолютно очевидно. Это задача следующих поколений, не моего. Но если продолжать линию Путина, то через 50 лет мы будем вассалом Китая. А если продолжать то, что я предлагаю, то через 50 лет Россия займет место самой важной и большой страны объединенной Европы.
Скажу больше. Когда меня спрашивают, что делать с НАТО, я говорю: через полвека объединенная армия Европы должна возглавляться российскими генералами. Если немцы, французы, итальянцы не будут бояться, что мы их завоюем, то самое логичное место России в объединенной Европе — похожее на место США сейчас. Понятно, что столица объединенной Европы должна переместиться из Брюсселя куда-то в Варшаву. А может, и в Калининград, я не знаю. Но то, что Россия будет играть ведущую роль в Европе, — точно. И не потому, что мы ее завоюем, а потому что это будет всем выгодно.
Что касается Китая, то мы меньше его в 10 раз — по населению, не по территории, — она в XXI веке не ресурс, а большая проблема (чем крупнее территория, тем больше ресурсов приходится тратить, чтобы обеспечить связанность страны). Даже территориально Москва сильно ближе к Парижу, чем, допустим, к Новосибирску, уж не говорю про Санкт-Петербург. По этой причине нам нужно занять достойное место в Европе.
— С точки зрения сегодняшнего дня это выглядит не совсем реалистично.
— Послушайте, немцы и французы воевали между собой гораздо чаще, чем заходили в Россию. За последние 200 лет было два захода к нам: Франция, Наполеон и Германия, Гитлер. А в перерывах они постоянно воевали между собой, множество конфликтов. И что? У них сейчас есть какие-то проблемы? И территория переходила из рук в руки, вспомним историю Эльзаса-Лотарингии. Вот сейчас у меня спрашивают: «Чей Крым?» Отвечаю: если делать то, что я предлагаю, через 50 лет не будет иметь никакого значения, чей Крым. Кто-то разве теперь сокрушается в Германии, что Страсбург французский?
— Оппоненты возразят: и Путин, и Ельцин предлагали вступить в НАТО, а нас не пустили.
— В это НАТО нас никто не примет, потому что в него входят американцы. Но через 50 лет Америка «сдуется». Да, останется великой экономикой, но пространство ее прямого контроля будет ограничено Мексикой, Канадой и отдельными островами. Она не будет так контролировать Европу, как сейчас. И вот в этом новом мире мы должны быть с Европой. Экономика объединенной Европы, включая Россию, будет конкурентоспособной и по отношению к экономике Америки.
— Почему вы уверены в таком ходе событий?
— Почитайте прогнозы Всемирного банка, как будет выглядеть мир через 50 лет. Все просчитано, и это почти невозможно изменить. Крупнейшими экономиками мира будут Китай, Индия, которая сейчас быстро растет, Канада/США, а также Европа с Россией. Но если Россия останется сама по себе — ее экономика будет в 10 раз меньше китайской, в 8 раз меньше индийской и в 6 раз меньше европейской. Это если мы будем изолироваться. А если только в Китай пойдем — это вообще «труба». Тогда основная конкуренция в Азии будет между Китаем и Индией, а мы станем для Китая буфером перед Европой. Сейчас логика Путина — это логика попадания в «иго на 300 лет», только не монгольское, а китайское.
К тому же, с европейцами нам будет гораздо комфортнее, потому что по культуре мы европейцы. Вот взять Новосибирск — формально он находится в Азии, но по сути европейский город. На что он похож больше — на Варшаву или Шанхай? Конечно, на Варшаву.
— Признавайтесь, вы за Байдена или за Трампа?
— Мне было бы легче договориться с Трампом (но я точно не буду вмешиваться в выборы в Америке). Также в Украине мне будет проще договариваться с Арестовичем*, чем с Зеленским, но это не означает, что я не буду разговаривать с Зеленским. Буду, конечно. Хотя то, что транслирует Арестович*, на мой взгляд, более адекватно. Он говорит, что конфликт надо заканчивать.
— Главный вопрос: на какой платформе его заканчивать? Есть территориальные разногласия.
— Это вопрос мирного договора. И на это уйдет несколько лет. Потому что нужно, чтобы и российское, и украинское общество было готово. Пока не готовы ни те, ни другие. Но я прекрасно понимаю, как буду вести переговоры, — до деталей. Как буду говорить с Зеленским, с Трампом или Байденом, с Шольцем.
— Заметна кампания, начавшаяся в ваш адрес на тот случай, если не зарегистрируют. Надо же публику заранее подготовить к возможному развитию событий. Формат достаточно грубый и примитивный. Вам кричат: агент Запада, предатель, лакей империализма. Вы не хотите ответить не менее резко, скажем: слышь, ты, заткнись, соловей КПК, китайская проститутка, северокорейская подметка, кимченынанист и т. д. У наших избирателей такое заходит. Впрочем, не только у наших, свидетельствует аргентинский экземпляр.
— Ответ у меня простой: чушь собачья. Собака лает — караван идет.
— У нас иногда и соловьи лают. Но вы же не станете отрицать силу пропаганды?
— Страна вступила в такую фазу, которая мне очень напоминает поздний Советский Союз. Там по телевизору тоже рассказывали про агентов империализма. Но советские люди, в том числе и я, понимали, что если по советскому телевизору про кого-то говорят плохо, значит, это точно хороший человек. Так, например, я узнал про академика Сахарова. Что касается пропаганды среди молодежи, то это тоже не будет работать. Я вижу, кто стоит в очередях за меня — в большинстве это молодые люди.
— А вам нравится то, что происходит на Западе, все эти BLM, Mee Too, маниакальная зацикленность на тематике ЛГБТ** — на которую мы, впрочем, отвечаем симметрично такой же дикой зацикленностью на ней? (Достаточно упомянуть последний случай с арестом девушки из-за сережки в ухе.)
— Сближение с Европой не означает, что мы должны жить, как европейцы. Допустим, немцы с французами хоть и сблизились, но по-разному живут, у них разный менталитет. Никаких проблем. Лично мне не все, что происходит в Европе, нравится. Но ребята живут, как хотят, и мы будем жить, как хотим. Задача в том, чтобы мы не воевали, нормально разговаривали, торговали, в гости ездили друг к другу.
Что касается ЛГБТ**, то, конечно, нужно отменить все преследования. С тем же успехом можно бороться с теми, у кого рыжий цвет волос, говорить, что это извращенцы. Можно даже заставить их перекрасить волосы в зеленый, но, по сути, они все равно останутся рыжими. Тема геев и лесбиянок перегрета во всем мире. Только на Западе она перегрета в плюс, а здесь в минус. Вообще, эта тема касается очень небольшого количества людей.
— Вы согласны с тезисом о том, что Запад деградирует, слабеет, теряет авторитет и убедительность?
— Как узнать, какая страна хороша для проживания, а какая так себе? Мы знаем, что множество людей стремятся попасть на Запад изо всех уголков мира. Россияне туда убегают, африканцы приплывают на лодках. Вы наблюдаете какие-то обратные переселения? Я — нет. Вот вам ответ. А в Россию сейчас массово приезжают на заработки только люди из Таджикистана, Кыргызстана и других государств Средней Азии.
— Как вы относитесь к тому, что сотни тысяч выходцев с юга получают российское гражданство, а очень многие живут без него?
— Смотрите, в чем ошибка Запада. Они стали принимать очень много гостей. А это, кстати, связано не с политикой, а чистой экономикой. Просто средний европеец, как и средний россиянин, человек пожилой и образованный, его трудно заставить чистить снег на улице. Вопрос в другом. Европа, на мой взгляд, сделала большую ошибку, сказав: «Да, мы нуждаемся в вас, живите как хотите». У меня другая позиция: «Мы нуждаемся в вас, приезжайте, поработайте и уезжайте». Если же вы хотите поселиться здесь, старайтесь адаптироваться к нашей культуре. Не надо резать баранов в наших подъездах. Или учить, как одеваться нашим девушкам. У нас так не принято.
— Вернемся к внутренним темам. Как вы планируете капитализировать ресурс, полученный в ходе президентской кампании? Что после выборов?
— Я человек реалистичный и понимаю, что если попаду в бюллетень — это уже хорошо. Думаю, что результат будет превышать тот, что, допустим, показывал на президентских выборах 2012 года Михаил Прохоров. По результатам опросов, которые мы заказываем у социологических служб, мой рейтинг растет на 5% в неделю. Но дело в том, что вся государственная машина работает не на меня. Плюс реально большое количество людей поддерживают Путина. Поэтому наиболее вероятный сценарий, что я займу второе место с результатом, который позволит сделать партию «Гражданская инициатива» второй партией в стране. Следующая задача вслед за этой — получать приличные результаты на выборах в региональные парламенты.
Открытое письмо горожанам: программные тезисы для будущего мэра
Я заочно посылаю сигналы администрации президента. Друзья, всем будет лучше, если вы меня не арестуете, не объявите иноагентом. Я останусь в легальном поле — и никто не проиграет от этого. Потому что в противном случае протест, который объективно есть, уходит в нелегальное поле — и там может быть что угодно! Я против майданов, против революций. Считаю, что единственный хороший способ смены политики страны — это честные выборы. Предлагаю мягкий и законный выход из тупика, в который зашла страна.
— Если вас снимут, за кого будете призывать голосовать?
— Я скажу об этом утром 15 марта. Неправильно сейчас говорить об этом. Важно, чтобы человека не выкинули с выборов. Потому что как только я это скажу — у него будет плюс 10% потенциальных голосов избирателей. Ведь если бы не сняли Дунцову — которая после этого призвала голосовать за Надеждина, — у нее был бы такой же рейтинг.
— Как вы охарактеризуете свои позиции в Новосибирске и на других территориях Сибири — в Красноярском крае, в Томске, Омске, Кузбассе? Поедете ли вы туда встречаться с людьми?
— В города-миллионники я точно съезжу. Стараюсь каждую неделю где-то бывать. Кроме прошлой недели, она выпала на поездку в Москву. Пока у меня проседает южное направление — Ростов-на-Дону, Краснодар. Будем дальше с этим работать.
— Возможна ли демократия в России? Возможна ли она еще в мире XXI века или альтернативные режимы действуют успешнее и наступают?
— Что считать демократией — это вопрос терминологии. Я считаю демократией даже не формальные процедуры — выборы есть везде. Они есть в Северной Корее, были при Сталине. Когда я голосовал первый раз в СССР в 1981 году — мне дали листочек с одним единственным кандидатом. Современная же демократия, на мой взгляд, это в первую очередь серьезное влияние людей на то, кто находится у власти. И возможность этого человека или партию заменить в результате выборов. Если это происходит — то есть власть десятилетия не находится у одного человека или одной партии, — это больше похоже на демократию. В России этого, к сожалению, не происходило. Ни разу за тысячелетнюю историю хозяин Кремля не менялся в результате честных выборов. Формальные замены были, но мы понимаем, как они происходили.
— Если допустить, что после выборов политическая ситуация останется неизменной, как долго, на ваш взгляд, продолжится конфликт с Украиной?
— Если власть не сменится, то долго. В логике Путина все происходит правильно. Он действительно хочет величия России, но вкладывает в это свой смысл. Главная проблема, что он продолжает говорить то же самое, что и два года назад, — про денацификацию и остальное. Хотя уже многим понятно, что не получается победить военным путем. И с той стороны, кстати, есть такое же понимание. Мое предложение — давайте остановимся и не будем расшибать лбы!
— Двухпартийная конструкция власти, которую вы описали выше в виде двух значимых партий — «Единая Россия» и «Гражданская инициатива», — позволила бы и «Единой России» обрести второе дыхание, вместо того, чтобы медленно умирать от бессмыслицы внеконкурентного существования. Но согласятся ли на нее в Кремле?
— Я предлагаю Кремлю следующее. Смотрите, в стране огромный запрос на перемены. Главный результат моей кампании, что я легализовал запрос на мир, легализовал мирный протест. Все эти люди, которые ставили подписи, — делали это не за меня, а за себя, своих детей. И их было много… Вы что, хотите, чтобы этот протест возглавил какой-нибудь Че Гевара? Думаете, вы отобьетесь? Царь когда-то тоже так думал.
Если бы я был президентом, то не стал бы никого преследовать, отправлять в Гаагу. Зачем? Я предлагаю совершенно нормальную современную историю. У вас есть своя партия, у меня своя. Давайте будем вести дискуссию не с помощью Росгвардии, а в парламенте.
* Включен в РФ в список террористов и экстремистов.
** Деятельность «Международного общественного движения ЛГБТ» запрещена в Российской Федерации.
WPBuild.Ru