На сегодня банки все больше оцифровывают свои услуги для корпоративного сектора. Этого направления придерживается и Райффайзенбанк. Но как относится к digital-банкингу крупный бизнес, где у многих предприятий есть собственная цифровая экосистема, а некоторые отрасли до сих пор считаются «аналоговыми»? О том, насколько актуальна сегодня «цифра» для крупного бизнеса, «Континенту Сибирь» рассказал руководитель управления по работе с крупными компаниями Райффайзенбанка ДМИТРИЙ СРЕДИН.
— За время пандемии многие компании были вынуждены трансформировать бизнес, но кажется, что крупные предприятия в меньшей степени подвержены влиянию новых реалий? По вашим наблюдениям, как действовал крупный бизнес, что менял в первую очередь и с какими новыми подходами начал этап восстановления?
— Принято считать, что крупные компании менее охотно принимают какие-то новинки, что они ведут себя более консервативно. Я не согласен с этим тезисом, потому что на самом деле крупный российский бизнес очень активно интересуется вопросами инноваций, современных технологий. Тем более у них, в отличие от большинства других сегментов российской экономики, есть возможность инвестировать во все это значительные средства.
Весна и лето этого года показали, что диспропорция российской экономики, на которую обращают внимание многие экономисты — перекос в сторону крупных и государственных корпораций, на что часто указывали, как на минус, — помогла нам пройти острую фазу кризиса относительно бескровно. Мы видим это на примере более «сбалансированных» в плане доли малого и среднего бизнеса стран, по которым «коронакризис» ударил сильнее, чем по нам.
Российский крупный бизнес вошел в 2020 год уже будучи готовым к внешним шокам, у него был большой запас прочности. Для того чтобы устоять, нужно было сфокусироваться на текущей эффективности, актуализировать планы, кто-то был вынужден отложить запланированные на этот год инвестиционные проекты и при этом возобновить другие, отложенные в дальний ящик много лет назад. Но большинство компаний занималось в основном оптимизацией затрат и издержек.
«В будущем банки будут давать клиенту больше, чем привычное обслуживание счета»
По малым предприятиям кризис ударил намного сильнее, это очевидный факт. Сейчас большинство крупных компаний перешли на удаленный режим частично или полностью, многие предлагают сохранить такую форму работы как минимум до следующего года. Самый наглядный пример — ИТ и телеком, которые традиционно остаются на передовой всех инноваций.
Если говорить о взаимоотношении компаний с банком, многие процессы, которые мы только обсуждали летом, уже внедрены в практику, некоторые в пилотном режиме — например, двусторонние кредитные соглашения, подписанные электронной подписью. Заемщиком выступила ГК «Росводоканал», в сделке участвовали 11 сторон, и все подписания документов прошли в удаленном режиме с помощью УКЭП. Казалось бы, не самая инновационная отрасль, но решение было принято очень быстро. Если бы мне кто-то сказал года два назад, что взаимодействие с клиентами будет таким, я ни за что не поверил бы.
— Если ли своя специфика в этом вопросе у Сибири? Как вы оцениваете состояние крупного бизнеса в регионе?
— Я не вижу какого-то значительного перекоса с точки зрения клиентских запросов, потребностей и модели взаимодействия с банком между сибиряками и клиентами из других регионов. Что отличает Сибирь на общем фоне? Наверное, большое количество крупных ресурсных компаний, но это специфика скорее корпоративная, чем региональная. Пострадали ли они от кризиса — да, в силу того, что к началу истории с коронавирусом подошли уже достаточно ослабленными. Сейчас мы наблюдаем восстановление по ряду отраслей — например, по углю. Очень профессионально повел себя менеджмент этих компаний, быстро сориентировался, особенно это заметно по трансформации географии продаж. Мы удивились, как быстро удалось компаниям переориентировать экспортные потоки на восток — это довольно радикальный шаг даже на фоне форс-мажорного 2020 года. Переключиться с Европы на Корею намного сложнее, чем, допустим, с Франции на Германию. Все это позволило компаниям, занятым в ресурсной отрасли, удержать маржинальность, сохранить денежные потоки, не сокращать производство. Мы тоже активно взаимодействовали с ними и сейчас продолжаем работать. Кредитный портфель в Сибири продолжает расти — пусть и не так быстро, как до появления COVID, но рост есть, и мы довольны его темпом.
— Как, по вашим наблюдениям, за последние 3–6 месяцев изменился средний чек корпоративного сектора?
— Чек остался прежним — корпоративная политика банка была и остается достаточно осторожной и консервативной, что дает дивиденды в первую очередь именно в такие сложные периоды, как сейчас. На сегодня показатель NPL (просроченной задолженности) у нас один из самых низких по рынку. Поэтому мы всегда стараемся кредитовать очень аккуратно — у нас нет целевых показателей довести долю на рынке кредитования до какого-то рубежа, наша цель — качество портфеля.
— Как изменились запросы с развитием кризиса и сама модель работы?
— Здесь тоже практически ничего не изменилось — за исключением того, что в некоторых отраслях мы стали подходить к вопросам кредитования более взвешенно, тщательнее анализировать параметры, на которые раньше могли не обращать внимания. Таким образом, карантин подтолкнул нас смотреть на большее количество переменных при кредитном анализе, но каких-то кардинальных изменений в работе не принес.
— Есть ли в вашем портфеле продукты или услуги, которые выросли именно из-за пандемии?
— В первую очередь росло все, связанное с онлайном, — а с весны оно стало расти семимильными шагами. Удаленное подписание кредитных документов, дистанционное открытие банковских счетов — все это оказалось очень востребовано. Сегодня можно открыть счет, ни разу не пообщавшись с сотрудником банка, — все необходимые документы легко загрузить онлайн через систему «банк-клиент». Решение об открытии счета принимается за минуты. Могут быть какие-то комплаенс-вопросы, но понимали, что техническую сторону нужно автоматизировать везде, где возможно.
Очень хороший рост показал онлайн-факторинг — во многом благодаря росту интереса к дистанционным сервисам. Вообще это можно сказать про все классические банковские продукты, которые развернулись в сторону «цифры» и дистанционного принятия решений. Мы продвигались в этом направлении последние три года, чувствуя, куда движется спрос, но того, что это произойдет в одночасье… Такого мы, конечно, не ожидали. Сейчас существенная доля сотрудников банка — это программисты и разработчики цифровых сервисов. И корпоративный сектор движется в том же направлении — сегодня мы все чаще ведем переговоры не только с финансовым директором компании, но и с Chief Technology Officer, отвечающими за ИТ-инфраструктуру клиента.
— Востребованы ли среди бизнеса кредитные продукты, пользовались ли компании реструктуризацией? Что здесь изменилось за последние месяцы?
— В марте и апреле мы наблюдали просто колоссальный всплеск спроса на кредиты — это были ранее одобренные кредитные линии, не выбранные до конца. И клиенты, судя по тому, что я наблюдал, старались эти лимиты выбрать, потому что никто не знал, будут ли заемные деньги доступны через месяц, и если да, то по каким ставкам.
Пусть уж лучше деньги будут на счете. Месяца два это длилось. После мы наблюдали спрос на реструктуризации платежных графиков — особенно со стороны компаний из наиболее пострадавших отраслей, тех, кто не мог переключиться на онлайн-продажи, и чей бизнес просто встал. Мы шли навстречу, перенесли графики погашений на более позднее время, потому что понимали: ситуация форс-мажорная, и другого выхода у них нет.
Но я бы не сказал, что корпоративные заемщики пошли за реструктуризацией потоком. Важный фактор, который сдержал этот всплеск, — наша консервативная кредитная политика и подход к выбору контрагентов. Большинство наших крупных корпоративных заемщиков имеют финансовую подушку безопасности, у них грамотный менеджмент и бизнес-процессы, но часть компаний пошла на реструктуризацию.
Сейчас таких запросов от клиентов мы уже практически не получаем.
Что касается каких-то новых или особенных кредитных продуктов — сложно изобрести велосипед, когда все, что нужно бизнесу, уже придумано. Вопрос не в том, что еще можно предложить, а в удобстве и скорости принятия решений. Именно в этом направлении мы развиваемся.
Стало известно, кто возглавит Райффайзенбанк в Сибири и на Урале
— Как изменилось ваше отношение к кредитному риску? Стало ли сложнее получить кредит?
— Отношение к риску всегда одинаковое — особенно у тех, кто работает на финансовом рынке много лет и видел разные экономические циклы. Лично я всегда очень взвешенно отношусь к принятию решения, и коронавирус не заставил меня как-то изменить эту политику и аппетит к риску. Конечно, мы стали более внимательно смотреть на компании из определенных отраслей экономики, наиболее пострадавших от пандемии. Но речь не идет о каком-то черном списке, мы просто более тщательно отбираем клиентов. Даже в пострадавших отраслях есть успешные компании, которые достойно прошли локдаун и продолжают развиваться. Поэтому радикальных перемен не произошло.
— Какие отрасли сейчас «на паузе»?
— На самом деле их не так много. Например, кинотеатры — я сейчас перед этим разговором ехал в аэропорт и слушал аналитиков по радио. Крупнейшие мировые киностудии приостановили выпуск уже снятых фильмов, отложили показ на год, на два — театры закрыты, даже если откроют, посещаемость минимальная. Ладно, мы с вами новый фильм не посмотрим, а какие-то кинотеатры просто не выживут. Здесь ситуация не выправится еще как минимум полгода-год. Общепит, рестораны без сильной службы доставки, некоторые сетевые розничные сети тоже чувствуют себя тяжело. Но и среди них есть «бриллианты», которые заранее успели подготовиться.
Вспомним ту же угольную отрасль — в первом полугодии многие банки, работавшие с ними, с ужасом пытались понять, что же делать. Теперь ситуация сильно изменилась в лучшую сторону.
Черного «ковид-списка», повторюсь, у нас нет, есть отрасли, с которыми мы не работаем вне зависимости от положения в экономике. Мы не работаем с оборонной промышленностью, с атомной промышленностью, с компаниями, которые загрязняют окружающую среду, — такова политика международной группы «Райффайзен».
— Насколько востребованы среди сибиряков оказались программы поддержки бизнеса с госучастием — например, кредиты на поддержку занятости? Много ли было запросов на кредитные каникулы?
— Запросы были, хотя и не очень много. Но в рамках программ поддержки бизнеса от Минэкономразвития, Минсельхоза, Минпромторга мы согласовывали каждую неделю десятки запросов. С руководством министерств мы до сих пор остаемся в плотном контакте. На программу кредитования на поддержку занятости было много заявок, но по ней изначально стояли довольно жесткие фильтры. Потом Минэк услышал обратную связь от банков и расширил список — теперь уже больше компаний смогли принять участие. В Райффайзенбанке подобных обращений было сравнительно немного по сравнению с другими крупными банками.
— Насколько изменились запросы на услуги по работе с активами компаний? Некоторые эксперты отмечают, что остатки на счетах у многих предприятий выросли — куда их можно деть?
— Больше всего свободных средств на счетах появилось у тех организаций, которые занимаются внешнеэкономической деятельностью. Таких в корпоративном секторе очень много, поскольку мы как европейский банк присутствуем во многих странах, и компании могут пользоваться возможностью сглаживать сложности на внешних рынках. Плюс есть санкционная специфика. Но именно COVID придал внешнеэкономической деятельности самый мощный импульс. На конференции Raif Vision, которую мы недавно провели, одна из самых популярных тем — управление ликвидностью в разных юрисдикциях, выявление и нивелирование юридических рисков. Ключевые критерии работы здесь — быстрое прохождение денег, лояльные тарифы, максимизация доходности. Кстати, не в первый раз такое наблюдаю — резкий рост спроса на кредиты у нас идет параллельно с ростом пассивов на счетах. Так было и во время первой волны санкций. Так было и когда пришел коронавирус.
Евгений Богачев: «Мы везде. Даже там, где нет офисов Райффайзенбанка»
— Какие из некредитных продуктов были интересны бизнесу в этом году? Возможно, есть новые интеграционные решения, которые показали рост?
— Интеграционные решения больше востребованы для малого бизнеса, чем для крупного. Но примеры есть и здесь — из нового мы уже анонсировали соглашение с компанией SAP, чей продукт является аналогом «1С». Мы понимали, что важно позволить компании взаимодействовать с банком, не заходя в «банк-клиент», что дало бы экономию времени и рабочих ресурсов. По этому пути мы и пошли. Следующий шаг в этом направлении — мультибанкинг. Многие крупные компании работают с несколькими банками, поэтому такое предложение будет очень актуально для них.
— В вашем исследовании, посвященном тому, как малый бизнес прошел через карантин и другие трудности, связанные с пандемией, говорится, что многие компании Сибири и Урала выдержали удар лучше большинства своих соседей по рынку из других регионов. Можно ли то же самое сказать о крупном бизнесе?
— Сибиряки — однозначно самые стойкие, вне зависимости от размера бизнеса и отрасли. Ресурсники, как я уже говорил, попали под самый сильный удар еще в начале кризиса, но все, с кем мы ведем общение, прошли это испытание достойно. Конечно, показатели здесь относительны — не совсем корректно было бы сравнивать ретейлера и металлургическую компанию, говоря, что один справился хорошо, а другой не очень.
Команды управленцев во всех отраслях повели себя очень профессионально — и я верю, что будут и дальше преодолевать трудности успешно. А преодолевать их, скорее всего, придется: вторая волна уже наступила, возможно, будет и третья… Но это не просто слова — мы видим и финансовые отчетности, прогнозные модели, делаем стресс-тесты — и бизнесмены из Сибири показывают отличные результаты.
WPBuild.Ru