Рональд Церфельд: «Я ощущаю потребность говорить»

Шестой фестиваль немецкого кино состоялся в кинотеатре «Победа» с 13 по 16 декабря. В этом году организаторы приняли решение проводить его только в двух российских городах, и одним из них наряду с Москвой стал Новосибирск. Зрители увидели тринадцать лучших фильмов современных германских режиссеров и встретились с представителями немецкого кинематографа. Корреспондент «КС» АННА ОГОРОДНИКОВА поговорила с актером РОНАЛЬДОМ ЦЕРФЕЛЬДОМ, который лично представил зрителям фильм «Темный мир».

— Рональд, чем вас привлекла история, рассказанная в фильме «Темный мир»?

— Я уже давно не держал в руках такого качественного сценария. В фильме представлены разные социальные группы, каждая из которых имеет возможность высказаться. Это и повседневное общение простых людей, и жизнь обеспеченного класса, и проблемы разных поколений.

— Насколько для вас важна социальная тематика?

— Для меня эта тема очень актуальна, и я лично ощущаю даже некий дефицит в обсуждении сложных, социально значимых проблем. С одной стороны, существует наша историческая ответственность — то, что произошло в нашей стране, никогда не должно повториться. С другой стороны, я рад, что принадлежу к поколению, которое чувствует себя вправе смеяться, петь и радоваться жизни в отличие от наших родителей, у которых был запрет на такое отношение к жизни. Глобализация в этом плане играет свою роль, и сегодня, как и все остальные, мы имеем право говорить. Многие недоразумения, которые возникают между героями фильма, вызваны тем, что люди не умеют общаться друг с другом.

— В «Темном мире» разговор о Германии иногда становится довольно жестким. Как это воспринимает публика?

— Фильм дает шанс поколениям, которые не несут ответственности за случившееся в прошлом. Понятие национальности можно отодвинуть в сторону, все мы — дети земного шара, и все проблемы нужно озвучивать. Конечно, есть политические силы, которые заинтересованы в том, чтобы сталкивать людей друг с другом. Но, с другой стороны, появилось такое мощное оружие, как Интернет, которое может двигать массы и просвещать их. Даже плохой опыт может стать хорошим уроком.

— Фильм сложно назвать веселым, события становятся все страшнее и страшнее. Откуда берется надежда в конце?

— Надежда — это всегда мотивация, у каждого есть свой опыт, как положительный, так и отрицательный. Тепло — это всегда лучше, чем холод. Индустрия кино, с одной стороны, старается заранее задать угол просмотра, но в то же время это инструмент, который может заставить зрителя думать. Это дилемма, потому что в капиталистическом обществе кинематограф стал средством для сбора денег, но остается и возможность снимать артхаусное кино. Конечно, поверхностные комедии снимаются чаще и более популярны: в выходной день люди хотят отдохнуть и посмеяться. Но если хотя бы пара часов в год найдется для того, чтобы подумать, человек с удовольствием посмотрит и остросоциальное кино. Важно соблюдать баланс.

— Ваш герой в фильме попадает на странную вечеринку, где собрались наряженные животными люди. Это реальное сообщество или режиссерская фантазия?

— Такое сообщество существует на самом деле, и за этим маскарадом стоят довольно глубокие проблемы. Я очень уважаю этих людей, принадлежащих, в основном, к среднему классу, хорошо образованных, часто из среды программистов. Они живут в своем мире, утрачивая связь с реальностью. Костюмированные встречи для них — шанс вернуться во внешний мир. Но они очень осторожны.

— Расскажите, как вы стали актером?

— Я рос в ГДР и в детстве серьезно занимался дзюдо, мечтал стать олимпийским чемпионом. Но потом Горбачев затеял перестройку, и мои надежды на олимпийскую медаль потерпели крах. Зато неожиданно открылось множество независимых театров, и самые красивые девушки почему-то оказались на сцене. Честно говоря, с этого для меня и начался интерес к актерской профессии. Мои родители не были связаны с искусством, я родился в самой простой семье. Сначала я опасался, что не смогу влиться в эту среду, но потом понял, что важнее всего для артиста — знать, о чем ты хочешь рассказать зрителям. Это важнее, чем образование или наследственность. Так и получилось, что я пошел учиться, окончил очень хорошую школу актерского мастерства имени Эрнста Буша.

— Не жалеете о сделанном выборе?

— Эта профессия доставляет мне наслаждение. Я стал актером не из-за возможности пройти по красной дорожке, меня не привлекает вся эта мишура. Мне важна ответственность, которую дает кино или театр, хотя само устройство капиталистического общества делает работу актера все сложнее и сложнее. В этом смысле я удивляюсь России, где театральные актеры работают за небольшую плату. То, как они играют, как заставляют зрителей думать, — это настоящая оппозиция, причем вполне легитимная.

— Сегодня режиссеры по-разному понимают свою функцию. Какая позиция близка вам?

— Некоторые режиссеры обращаются с актером как с чемоданом, из которого все вытаскивают: опыт, жизнь, эмоции. Есть режиссеры, которые наполняют мой чемодан, тогда происходит обмен опытом, мы вместе хотим разбудить зрителя, что-то донести до него. Понимание разницы приходит с опытом. Вопрос в том, что завтра нам все равно нужно будет вставать и жить. Я все еще занимаюсь этим потому, что у меня есть надежда, что вместе мы можем достичь большего. Как говорил Хайнер Мюллер, десять немцев вместе глупее, чем пять.

— Насколько сегодня важна проблема взаимоотношений Восточной и Западной Германии?

— Нужно время, и нужно говорить. И нужно время для того, чтобы смочь заговорить. Сегодня мы все время чем-то заняты, капитал работает, крутится и заставляет все время вертеться нас. Интересно вспомнить в связи с этим книгу Нейла Постмана «Развлекаемся до смерти». Я настаиваю на том, что, объединившись, люди могут что-то изменить. Вспоминая Карла Маркса, мы понимаем, что амплитуда становится все короче. Он говорил, что в самом конце останутся три крупных концерна. Но мне кажется, что Интернет, даже если его контролируют, — это шанс для человечества, возможность реагировать даже тогда, когда останутся три концерна. Дистанция между обычными людьми и обладателями власти становится все короче, и однажды мы столкнемся лицом к лицу. Тогда мы обсудим, как построить новый мир. Все мы люди Земли и можем встретиться на одной улице.

— Вы говорили, что пришли в театр вслед за красивыми женщинами. Удалось встретить ту самую?

— Каждая женщина — это женщина судьбы. Женщины создают баланс, они являются связующим средством. Мне кажется, что русская природа, которую я ощущаю довольно женственной, позволяет обрести равновесие. Мы можем очень многому научиться у женщин. Понять, что такое тишина и спокойствие.