Почему партия Навального готова поддержать коммунистов, но считает невозможным вступать в переговоры с Вячеславом Володиным, а также за что можно поаплодировать администрации президента — читайте в интервью руководителя новосибирского отделения «Партии прогресса» Андрея Гладченко «Континенту Сибирь».
Оппозиция не ходит в администрацию президента просить разрешения
— Насколько Новосибирск удобен и перспективен как площадка деятельности политической оппозиции?
— Смотря что вкладывать в этот термин. И главный вопрос — по отношению к чему быть оппозицией? Для кого-то и Анатолий Локоть был оппозицией.
— В свое время вы входили с ним в объединенную оппозицию перед мэрскими выборами.
— Да, приложил руку.
— Как и другие представители Демократической коалиции. Например, руководитель новосибирского отделения «Демократический выбор» Сергей Дьячков, который уволился из мэрии после слов Анатолия Локтя о подготовке коалицией «оранжевой революции».
— Сергей меня тогда, если такое выражение уместно, приятно порадовал. Честно говоря, я от него такого демарша, такой принципиальности не ожидал. Молодец.
— Не ожидали принципиальности именно от него или от него, как представителя «Демвыбора»?
— «Демвыбор» в Новосибирске не слишком заметен. Деятельность партии на местном уровне проявляется редкими штришками. Одним из них стала, например, недавняя конференция — довольно странная, на мой взгляд. Мероприятие собрало персонажей, представляющих различные новосибирские партии и организации, которые попробовали поговорить о какой-то третьей силе…А если говорить о «Демкоалиция», которая собралась перед выборами 2015 года, она никуда не делась и продолжает работать.
Возвращаясь к проблеме оппозиционности, интересно: где заканчивается настоящая оппозиция и начинается системная. Это тема дискуссионная. Наверное, у вас сейчас возникнет естественный вопрос о партии «Яблоко»?
— Раз уж вы об этом упомянули, сотрудничество «Партии прогресса» и «Яблока» действительно исключено?
— Когда мы говорим о сотрудничестве, прежде всего, имеется в виду, конечно, федеральной уровень. Невозможно официально вступить в коалицию, не уладив для начала вопрос в Москве. Но федеральные взаимоотношения с «Яблоком» не сложились. Понятно, что у этой партии есть замечательный ресурс, которым можно, цинично выражаясь, торговать — она может дать возможность участвовать в выборах без сбора подписей. Но «Яблоко» в этом — не монополист. Есть «РПР-Парнас», позиция которого близка к позиции «Партии прогресса» и с руководством которого гораздо проще разговаривать.
Мы на днях встречались с Леонидом Волковым, и в очередной раз наш разговор коснулся определения, что такое оппозиция. Я с ним склонен согласиться: оппозицию представляют партии, которые не ходят в администрацию президента и никогда не просят разрешения на что-то. «Яблоко» в администрацию президента ходит и просит одобрения. Прежде всего, по этой причине у нас с этой партией коалиции нет.
Хотя у «Яблока» сложился имидж оппозиционной силы, что играет на руку и вызывает широкую гомерическую улыбку представителей администрации президента. А нас это печалит, так как голоса людей, которым не нравится узурпация текущей власти, автоматически раздираются между «Демкоалицией» и «Яблоком». Перед выборами нас постоянно спрашивали: зачем мы пошли на риск, самостоятельно полезли в подписную кампанию — «Яблоко» провело бы нас без всяких подписей, да и шансы на выборах у «Яблока» якобы были больше. Статистика новосибирских выборов ответила на эти вопросы.
— Статистика ответила бы на вопрос о шансах «Демкоалиции» на выборах в Новосибирске, если бы ее допустили до кампании.
— Да, вопрос о рейтинге «Демкоалиции» в Новосибирске повис в воздухе. Но мы видим, сколько набрало на выборах «Яблоко». Я ничего плохого не хочу сказать о новосибирском отделении партии — хорошие ребята, самостийные, брыкастые, иногда могут высказываться поперек власти, даже против веяний «яблочного» федерального центра. Но ручек-ножек у них мало, организационно они слабы.
— Вы всех кандидатов «Яблока» имеете ввиду?
— Фамилия не имеет большого значения, когда идет голосование по партийным спискам.
— И фамилия Ивана Старикова, в том числе?
— Иван Стариков без «Яблока», «Яблоко» с Иваном Стариковым — практически одно и то же. Он — милейший человек, не хочу ни одного плохого слова о нем сказать, но жизнь многократно показывала, что он неэлекторабельный. Он в это не верит и раз за разом по граблям ходит и ходит.
— И усугубляет свою неэлекторабельность.
— Отрицательная статистика только утяжеляет плохое положение. Правда, история знает иные примеры. Но они все-таки очень редки.
90 процентов за ЕР нивелируют наш результат до нуля
— Его пример другим наука. Один из отрицательных моментов заключался в том, что он появлялся в области, потом на годы исчезал. Даже примета сложилась: как только Иван Валентинович приехал, значит, дело идет к выборам. Вы, кстати, готовы не повторить его ошибки? Праймериз «Демкоалиции» поначалу не произвели особого впечатления, в них приняли участие в Новосибирской области около тысячи человек — немного. Хотя нужно с чего-то начинать. Главное, продолжить. Продолжит ли «Партия прогресса» начатое в Новосибирске?
— Есть дискуссия: какие новые цели ставить перед собой? Что такое 2016 год? Это наш шанс? Является ли нашей стратегической целью попадание в Государственную думу и создание там своей фракции? Мы — люди, обладающие здравым рассудком, и мы умеем считать. Поэтому отвечаем на эти вопросы отрицательно. У нас нет никакого шанса создать фракцию в Госдуме 2016 года. Цели нужно формулировать менее громко.
— Не победа, а участие!
— Это лозунг …
— Олимпийский лозунг.
— Этот олимпийский лозунг сгодился бы для детской песочницы. Какие цели мы можем поставить, чтобы продолжать себя уважать? Оппозиция, если она не радикальная, не игильского типа, должна руководствоваться законными процедурами, а не предполагающими госпереворот и насильственное изменение существующего строя. Формально демократической процедурой является участие в выборах. Отказ от избирательных кампаний под каким бы то ни было предлогом — не наш метод, мы не можем себе этого позволить, так как перестанем быть легальной оппозицией и превратимся в каких-то маргиналов. Поэтому мы участвуем в выборах, то есть, играем в карты даже с шулерами. Нас спрашивают, зачем? Ответ один: мы не можем отвергать стол, мы вынуждены за него садиться. С пропагандистской целью, прежде всего. Мы хотим, чтобы люди правильно осознавали происходящее. Это всегда лучше, чем неверно оценивать реальность. Своим участием, ежедневным освещением подробностей выборов мы их делегитимируем. Так было в Новосибирске, так было в Костроме.
Мы согласились идти на выборы в Костроме, потому что не могли сказать, что не будем играть по правилам, описанным в российском законодательстве. Почему нас втянули в эту игру, тоже очевидно: было посчитано, что у нас в Костроме шансов нет. Осознавали ли мы это? Мы, конечно, надеялись совершить невероятное, но ни сроков, ни ресурсов в нашем распоряжении не было.
Есть ли у Москвы надежда выправить ситуацию с помощью кадровых назначений во взбалмошном Новосибирске? Ответа нет
Кострома — совершено не Новосибирск, это абсолютно другой менталитет. Я поработал в Костроме две недели. Конечно, выиграть там было невозможно. При том, что у нас там за три недели кампании радикально взлетела узнаваемость. Но нашим основным соперником была вовсе не «Единая Россия». Главный конкурент, которого невозможно победить за две недели — это дикое тотальное неверие людей в то, что вообще от их личного участия в выборах что-то зависит. Мы находили общий язык по всем параметрам, но как доходило до вопроса: пойдете ли вы голосовать — всё. С этой проблемой бороться предстоит годами, к 2016 году ее не переломить.
Тем более, у нас нет иллюзий насчет участия в выборах федерального уровня. Можно сосредоточить усилия в конкретной точке на карте, попробовать повлиять на ситуацию локально. Но нереально изменить положение вещей во всей стране.
— Лидер «Партии прогресса» Алексей Навальный будет участвовать в политических процессах в Новосибирской области в 2016 году?
— Повестка сильно федерализирована. Как бы ни было обидно, но в следующем году в отличие от 2015-го Новосибирск перестает быть главным городом на политической карте страны. На федеральную кампанию нужно в сотни раз больше сил, чем на региональную. Поэтому не стану говорить, что «Партия прогресса» развернет в Новосибирске бурную политическую деятельность. Не стоит демонизировать «Демократическую коалицию», она не может покрыть всю страну своей активностью.
Если ничего иного не удается, то мы предпочитаем использовать избирательную кампанию как тренировку. Выборы — большой тренажерный зал, в который мы ходим, чтобы накачать мышцы. Это самое логичное «юзание» электорального цикла, которое я могу себе представить. Выходим с такой тренировки чуть сильнее физически и организационно. Кроме того, мы проверяем друг друга, учимся общаться с людьми, кому-то приоткрываем глаза на происходящее, расширяем ряды своих сторонников.
Рано или поздно все это нам пригодится. Может быть, в следующем электоральном цикле, а может быть внезапно, когда вокруг возникнет полная разруха и хаос. В такой обстановке нужен кто-то с работающей оргструктурой, воззрениями на то, как строить нормальную экономику, политику, государственные отношения…
Если найдутся точки соприкосновения, готовы поддержать коммуниста
— Какие у партии ожидания на конец 2015-2016 год, учитывая экономическую и внешнеполитическую ситуацию в России?
— Мое личное убеждение состоит в том, что текущая власть сменится не путем выборов. Когда это произойдет — в 2016 или в 2018 году — сказать сложнее. Но очевидно, что весь новостной фон, все действия текущей власти направлены на то, чтобы исключить смену власти демократическим путем.
— Это не экстремистские высказывания?
— За синдром Кассандры пока еще не сажают. Я всегда отговариваю — и сейчас, через вашу газету тоже — от попыток сменить власть не через демократические инструменты. Но мое ощущение, что власть сменится именно так, и наступит плохой период. Нас ждут мрачные годы деградации властных институтов, структур, личностей, чехарда сменяемых чиновников различного ранга и дальнейшее ухудшение общего экономического состояния.
— Исходя из этих представлений, как в 2016 году партия будет действовать на новосибирском уровне? Будет ли выдвигать своих кандидатов? Может быть, будет сделана ставка только на фигуры федерального масштаба?
— «Партия прогресса» внимательно рассмотрит четыре округа в Новосибирской области. На одних постарается выставить своих кандидатов. На других может поддержать человека, чьи воззрения будут партии наиболее близки. Не исключаю, что даже коммуниста, если найдутся точки соприкосновения. Например, если он будет готов поддержать ратификацию 20-й статьи международной конвенции ООН — о незаконном обогащении. Мы призовем весь наш электорат голосовать за такого человека, его шансы на какое-то количество процентов вырастут.
— Как отнесутся к поддержке коммуниста ваши сторонники, еще свежа в памяти судебная история Алексея Навального против лидера новосибирских коммунистов Анатолия Локтя.
— Боюсь показаться банальным, но напомню, что политика — это искусство возможного. Не стоит постоянно ходить, надув губы, стоять в стороне. Если мы выступаем за перемены, то должны искать возможности для компромиссов. Конечно, поведение Анатолия Евгеньевича, его слова в адрес «Демкоалиции», нас шокировали. Но мы видим, что даже внутри ЕР возникали настоящие острые дискуссии на тему, что такое хорошо и что такое плохо. Рассчитываю, что мы сможем найти среди коммунистов внятных людей.
— КПРФ дорожит своим статусом главной системной оппозиционной структуры. Может быть, позиция Анатолия Локтя в отношении «Демкоалиции» была вполне последовательной, соответствовала партийным установкам. Существует посткрымский консенсус, в который встраивается и КПРФ. Вряд ли Зюганов в сегодняшних реалиях действовал решительнее, чем Путин, будь он на месте президента, который захватывает территории, конфликтует с Западом, защищает союзников на Ближнем Востоке. КПРФ впору преподнести Владимиру Владимировичу партийный билет.
— Соглашусь, КПРФ отличается от правящей партии очень незначительно.
— Недалеко и до двухпартийной системы, по примеру США: демократы — республиканцы?
— Полагаю, что демократы и республиканцы все же сильнее отличаются друг от друга, чем ЕР и КПРФ. И тем не менее, рассматривая возможности для сотрудничества, мы проводим границу допустимого. На данный момент КПРФ для нас находится пока ещё по нашу сторону этой воображаемой линии, а «Единая Россия» — определённо за линией. С кем мы не войдем ни в какие коалиции и договоренности — это кандидат от «Единой России». Здесь однозначно — табу.
— «Единая Россия» продемонстрировала свою неоднородность и во время сентябрьской избирательной кампании, и на выборах спикера заксобрания Новосибирской области. Очевидно, что ЕР объединяет самых разных людей, в том числе и тех, которые ведут свою игру.
— Когда мы говорим о местной картине, партийные шкурки, партийные раскраски здесь не играют такой роли, как на федеральном уровне. В нашем заксобрании депутаты распределяются по определенной палитре, но к реальности это может иметь опосредованное отношение: сегодня человек выдвигается от одной партии, завтра от другой — такой набор сменных картриджей. Есть люди, демонстративно выходившие из ЕР, найдутся и демонстративно вошедшие в нее. Это говорит о том, что системные партии — достаточно искусственное образование. Между ними нет каких-то радикальных идеологических разногласий. Просто видно, что ЕР — это боевой отряд администрации президента, а другие системные партии — тыловые отряды, управляемые не напрямую.
Есть два выхода — плохой и очень плохой
— В дальнейшем вы не рассматриваете возможность проявлять чуть больше компромиссности? Ведь со своей стороны «Единая Россия» протягивала руку Алексею Навальному — с подписями на выборах мэра Москвы. Конечно, брат Навального сидит в тюрьме, но если бы путинская машина действительно захотела раздавить Навального, то вряд ли не смогла бы этого сделать. Методы кнута применяются чаще, но время от времени прибегают и к прянику. Можно привести пример достаточно неожиданной победы коммуниста в мэрской кампании в Новосибирске. Вряд ли найдутся идеально чистые кампании. Но на новосибирских выборах мы видим признаки конкуренции: мэрия применяет свой административный ресурс, областное правительство — свой. Есть ли место для какой-то третьей партии, которая могла бы участвовать в этом процессе? Может быть, для того, чтобы стать этим третьим участником, стоит эволюционировать в сторону большей системности? Пример КПРФ, которая приняла правила игры, разве не показывает, что в этом есть определенный смысл?
— Системность означает хождение в администрацию президента за указаниями. Никакой другой системности не бывает. Остальное — оппозиционность на баррикадах. Если согласимся быть очередной марионеткой, мы перестанем быть нужными на этой планете. Зачем пытаться построить еще одну коммунистическую партию?
— Идеологически — не коммунистическую, разумеется…
— Идеологии как некого партийного водораздела не существует.
— Но КПРФ еще пока чем-то отличается от ЕР.
— Имиджем. Если «Единая Россия» — это солдаты в касках, то КПРФ – ополченцы в ушанках.
Сегодня человек выдвигается от одной партии, завтра от другой — такой набор сменных картриджей
— Многие были бы рады сослаться на первого заместителя руководителя администрации президента Вячеслава Володина, годами ждут, что он даст ценные указания, в свете которых прояснится обстановка в Новосибирской области, станет понятно, кто прав, кто виноват. Но никаких детальных и исчерпывающих указаний почему-то нет. Москва даёт понять – работайте и разбирайтесь сами. Она модерирует процесс, но не подменяет его своими инструкциями.
— На мой взгляд, центральная власть постепенно теряет рычаги управления. Страна большая, из одной точки за всеми процессами уследить невозможно — просто для этого не хватает мозгов, ручек, ножек, шарниров, чтобы все удержать. Естественно, лодка начинает расшатываться. Это чревато печальными последствиями. Может и до дезинтеграции России дойти. Очень бы не хотелось, но нет сомнения, что это единственная траектория — другой нам не нарисовали. Власть будет изо всех сил стараться удержаться, сохранить себя, свою организационную структуру — до тех пор, пока не обнаружит, что утратила рычаги руководства и, что в каждой точке страны вопросы решаются непосредственно на местах.
— То есть получается так: если администрация президента контролирует всю систему, всем дает указание, это плохо. Если она ослабляет контроль, это трактуется как слабость. Бедная администрация президента — что же ей вообще делать? Как Володину поступать?
— Для партии «Единая Россия» ничего не может хорошо закончиться. Развитие ситуации достигло стадии, когда приличного выхода уже не существует — есть только плохой и очень плохой. Но каждый до конца будет тешить себя иллюзией, что — в одиночку или вместе с кем-то — способен выплыть из мутной воды.
Наш ареал гибкости и компромиссов обширен. Мы готовы вступать в коалиции, если дело касается каких-то вещей, полезных для Родины, её экономического, политического благополучия. Но к сотрудничеству, предполагающему подчинение существующему властному центру, который скоро утратит бразды правления, мы не готовы. Мы не считаем эту систему ремонтопригодной.
— Давайте вспомним успешного профессионального политика и его поведение в предкризисной ситуации. Ленин ради интересов дела, то есть завоевания власти, мог позволить себе сотрудничать даже не со своим, а с чужим «царским правительством»: брать деньги, пользоваться коммуникациями…
— О чужих царях-батюшках вообще тяжело говорить. Система в пароксизме инстинкта самосохранения и пропаганды окружила Россию-матушку плотным кольцом врагов. Любая консолидация с чужим царем-батюшкой — просто согласие по какому-нибудь вопросу с этим царем-батюшкой — ставит нас на грань государственного преступления. Нельзя даже приводить примеры — сразу натыкаемся на противодействие со стороны тех людей, на чьи голоса мы хотели бы рассчитывать. Нас поставили в сложнейшие условия. За это стоит поаплодировать администрации президента, под которой я подразумеваю широкий круг игроков. Они нас выставили перед народом Российской Федерации отчаянным жупелом.
— Конечно, вам же Крым не нужен. Отличная тактика — максимально свести абстракции к наглядному примеру: Крым наш или не наш? Вот где водораздел, позволяющий оценивать политические структуры и личности.
— Дело не только в Крыме, дело в общей позиции. Сейчас все немного усложняется. Вопрос заключается не просто в том: ты за Крым или против? Основополагающий тезис: на какие риски и жертвы, которые касаются тебя любимого, твоего окружения и страны, ты готов пойти ради фразы «Крым наш». Вот, что начинает приходить в голову обывателю.
— Вам не кажется, что тут нет пределов – на любые?
— А здесь я оптимист. Думаю, что не на любые.
— Где проходит граница?
— Это уже видно по дальнобойщикам. Кто еще месяц назад мог представить, что возникнет такое движение? Не исключаю, что в конце концов из него родится какая-то политическая сила, которая не ограничится рамками профсоюза людей, озабоченных одной конкретной проблемой. Дело выходит в политическую плоскость, дальнобойщики начинают связывать неработающий механизм, за который их заставляют платить, с определенными фамилиями личных друзей верховного главнокомандующего.
— Есть ощущение, кто может объединиться вслед за дальнобойщиками?
— Думаю, что в данную категорию могут попасть самые разные группы людей. Это связано с окончанием средств в бюджете. Пока в самом низу еще не видно, что деньги заканчиваются. Но когда люди выйдут в кассу за зарплатой, а её нет — вот, что станет точкой осознания. «Крым наш», «Россия в кольце врагов» и Сирия — все на свете припомнят.
— Понятной стратегией власти в таких обстоятельствах является путь к большей мобилизации. Ответ готов и он выглядит неотразимо: это американцы и пятая колонна во всем виноваты — они лишили вас зарплаты.
— Это и есть тактика верховной власти, которая будет толкать страну к наращиванию милитаризма, сплочению вокруг вожака против внезапно окруживших нас врагов. Риторика будет становиться все более военной, дойдем до комендантского часа, до ужесточения законов по принципу военного времени. Последует идеологическая накачка — мы должны затянуть пояса, потому что Россия в огне. Затем начнется ужесточение репрессивной машины, чтобы никто не рыпался. У федеральной власти нет другого выхода, она продолжит себя загонять. Сегодня война существует в большей степени в виртуальной реальности: мы знаем, что самолеты полетели кого-то бомбить. Но я очень боюсь, что такими темпами дело может дойти и физического призыва в военкоматы. Я бы этого не хотел.
— На Украине — волны мобилизации одна за другой, ВВП упал, уровень жизни рухнул, но власть держится.
— Выскажу не свою мысль, но я солидарен с теми, кто придерживается такой позиции: Украина в каком-то иезуитском смысле должна быть благодарна Путину. Примерно в таком же смысле, как Израиль — Гитлеру, который фактически является «отцом» этого государства. Владимир Владимирович неожиданно оказался отцом украинской нации, которая вынужденно консолидировалась в противостоянии к нему. Украина сегодня действительно более монолитна, более способна к героическим поступкам, чем два года назад.
— Для России тоже вариант развития событий вполне приемлемый. А как еще прожить при дешевеющей нефти? Вот так тихо воюя друг с другом. Управляемая ядерная реакция.
— Из меня не бог весть какой экономический стратег, но я не могу понять, как такая маленькая ядерная реакция может поддерживать экономику страны при нефти меньше тридцати долларов за баррель. Я еще могу представить, что эта ядерная реакция может мотивировать людей на то, чтобы терпеть лишения, донашивать последние резиновые сапоги, питаться одной квашенной капустой. Но боюсь, что точка кипения все равно будет достигнута в тот момент, когда бюджет окажется исчерпан. Приняли решение нарисовать очередной триллион рублей и выбросить его в экономику. Я не великий монетарист, но мне кажется, это к добру не приведет. Лишний триллион рублей роняет стоимость каждого из них. Было бы проще, если бы мы могли делать доллары — разбрасывали бы их по всему миру. Но мы умеем рисовать только рубли. Так что, внутренние инъекции вряд ли нас спасут — только усугубят отношения с международными валютными организациями.
Пресловутые ура-патриотические реляции в духе «мы начнем продавать нефть за рубли, и тогда все доллары отправятся на помойку» меня очень сильно «улыбают». Это рассуждения уровня детского сада. Думаю, что мнимое, рисованное благоденствие продлится максимум до 2017 года. А потом мы столкнемся с реальностью. Боюсь, что оголтелая пропаганда нас не спасет. И власть, вероятно, может смениться, но вряд ли в лучшую сторону. Не исключено, что настанут времена, когда наше сегодняшнее положение будет вспоминаться как более или менее хорошее. Но как мы можем противостоять такому развитию событий, я не знаю.
К кому выйти с белым флагом парламентера и предложить поговорить?
— В том числе и поэтому возникает вопрос насчет возможности вступать в альянс с условными — своими или чужими — царями. Перехватить власть можно не только через войну и баррикады, а совершая медленные перебежки, вступая в переговоры. Почему все-таки не выбрать этот путь компромисса и сотрудничества?
— Мы не считаем фигуру, которую вы подразумеваете, адекватной для переговоров — вот и все. Переговоры могут увенчаться успехом, если собеседник адекватен, способен выслушать и переварить аргументы. Либо если одна из сторон располагает силовым козырем. Силового козыря у нас пока нет, а наши аргументы оппонент не воспринимает — переговоры невозможны.
— Люди, которые общались с Володиным, считают, что он вполне адекватен.
— Я не знаком с первым заместителем руководителя администрации президента. Не уверен, что он сегодня руководит страной. Подозреваю, что это в руках кого-нибудь другого. Возможно, что это не один человек. И, боюсь, фамилии этого благородного собрания людей мало кому известны. К кому выйти с белым флагом парламентера и предложить поговорить, я даже не представляю.
— Навальный наверное должен это представлять?
— Мне кажется, что его впечатления насчет адекватности потенциальных партнеров по переговорам близки к моим. Тезисы, которые выдвигает Навальный, ортогональны существующей системе построения власти. Как вы себе представляете диалог? Прикиньте, Навальный говорит: «а давайте украдем не сто миллиардов, а 98 и это станет первым шагом к улучшению экономической ситуации в стране». Смешно? Он может сказать: «давайте прекратим воровать сто миллиардов и построим систему по-другому». Но тогда в ответ он услышит: «ты пришел нас ограбить! Мы не будем с тобой говорить!». Подобный разговор происходит каждый день. Тестированием системы на готовность к изменениям можно назвать публикации в его блоге. Он отслеживает реакцию — пока мы слышим либо заявления, что Навальный в очередной раз всех обманул, либо его игнорируют.
Точка кипения все равно будет достигнута в тот момент, когда бюджет окажется исчерпан
— А как еще можно реагировать на приглашение к переговорам, сформулированное фразами в духе: «Вот сколько ты украл» в адрес Шойгу или Якунина?
— А как иначе? Прийти и сказать: я больше не Навальный, не буду говорить людям, что вы воры. Хорошо, его запускают в переговорную. Но зачем с ним вести диалог, почему его должны слушать? Он сам отказался быть народным трибуном, а значит растерял поддержку населения. И кто он такой, чтобы с ним вести беседы? Великий экономист? Наверное, лучше экономические вопросы обсуждать с Гуриевым. Но его выжали за пределы страны. Даже с Кудриным никто разговаривать не стремится — уж куда компромиснее фигура. В правительстве или околоправительственных кругах есть, в том числе, и умные люди. Но не заметно, чтобы кто-то из них продвигал свои умные идеи в качестве государственных инициатив — Госдума продолжает быть механизмом, рождающим откровенный ад.
Мы не настолько сильны, чтобы влиять на ход истории
— Навальный или «Партия прогресса» — за пересмотр итогов приватизации 90-х годов?
— От имени партии я не уполномочен. Но моё личное убеждение — пересматривать итоги приватизации просто бессмысленно и абсурдно. Дело не в том, законны или нет итоги приватизации. Второй раз все переделить — это снова устроить кровавую баню в условиях, когда и делить уже нечего.
— По вашим прогнозам, кровавой бани все равно не избежать. Но получается, что, оказывается, можно иногда для пользы дела и не акцентировать внимание на том, что кто-то вор.
— Нет, мы не готовы закрывать глаза на происходящее сейчас воровство. Но постоянно менять прошлое- это совсем иное действие.
— Хотя бы в чем-то готовность к компромиссу видимо существует…
— Если компромиссом считать отказ от концепции: «не врать и не воровать» — это не компромисс, а разрушение «Партии прогресса».
— Партия должна заботиться о росте своего влияния. Надо меняться, если пока не удалось достичь результата. Вы говорили, что в ближайшее будущее бурного притока сторонников не предвидится, выбранная тактика не ведет к электоральному успеху. Если вы хотите предотвратить всеобщий обвал, о котором говорили ранее, то, может быть, нужно действовать как-то иначе?
— Всеобщий обвал состоится независимо от нашей тактики. Мы (партия) не настолько сильны, чтобы напрямую менять ход истории. А мы (теперь уже страна) находимся у краешка насыпи и теперь уже всё равно с нее покатимся, хочу я этого или нет, буду ли помогать или буду противодействовать.
— Костромские избиратели так же рассуждают, когда не хотят ходить на выборы. Они тоже считают, что от них ничего не зависит — вы же сами рассказывали.
— От нас — зависит. Мы всей страной уже на край насыпи наступили, мы с нее поедем. И вот когда мы скатимся вниз, у нас должна быть возможность встать на ноги и начать двигаться вперед. Вот в чем я вижу сегодня наше предназначение.
— В зависимости от развития ситуации на выборах в Государственную думу, предвидите ли вы какие-то потрясения, перемены во внутриполитической плоскости в Новосибирске?
— Не хотел бы на себя надевать мантию аналитика, коим я не являюсь. Но я в любую секунду полагаю вероятной отставку губернатора. Новосибирск является раздражающим фактором на теле страны. Здесь постоянно что-то идет не так. Есть ли у Москвы надежда выправить ситуацию с помощью кадровых назначений во взбалмошном Новосибирске? Думаю, что на этот вопрос нет ответа. И это может охранять Кремль от стремления в очередной раз поменять губернатора. Просто потому, что лучше не станет. Стратегия выжженной земли — любимая российская политическая игра. Вся кадровая структура полита напалмом, человека, которого можно поставить на пост, просто нет. Мы собираем людей на таком безрыбье, что «все остальные страны нам завидуют».
— Существует гипотеза, что и действующий мэр может оставить должность и пойти в Госдуму.
— Действующий мэр меня вообще удивил своим стремлением стать действующим мэром. И не только меня. Теплое кресло депутата Государственной думы, хорошую пенсию и безбедное существование поменять на расстрельную должность мэра — в чем был стимул? Или этот человек настолько вертикально ориентирован, партия сказала «надо», он ответил «есть»? Я в это, извините, не верю. Видимо были задействованы какие-то другие механизмы.
— Бывает же людям скучно, они запускают рискованные бизнес-проекты. Анатолий Евгеньевич говорил в интервью «Континенту Сибирь», что его так учили: если легко, значит, неправильно живешь. Хорошая фраза.
— Хорошая. Но я не думаю, что он сказал это совершенно искренне.
— Сейчас его постоянно с разных сторон втягивают в разные игры и проекты. На него оказываются попытки давления. Ему приходится маневрировать. Довольно хлопотно ему живется.
— Не только хлопотно, но и заведомо провально. Не представляю, что возможно провести пять лет в кресле мэра так, чтобы заслужить много плюшек и орденов. Было совершенно очевидно, что он уйдет с этой должности гораздо более потрепанным, с меньшим рейтингом, чем у него был, когда он вступил в нее. Может быть, когда-нибудь мы прочтем чьи-нибудь мемуары и снимем шапку перед Анатолием Евгеньевичем, который на самом деле сознательно пошел на какой-то подвиг. Но пока я себе представить это не могу — мне не хватает фантазии.
WPBuild.Ru