Примерно 50 лет назад, 22 ноября 1963 года президент США Джон Ф. Кеннеди и его супруга Жаклин медленно ехали в пуленепробиваемом лимузине, в сопровождении кортежа, по Далласу. В тот день было особенно жарко, и президент дал команду откинуть верх лимузина. В 12:30 кортеж завернул на Элм-стрит. Через минуту раздались роковые выстрелы с пятого этажа склада учебников. Кеннеди вскрикнул и схватился за горло.
Это было первое убийство президента США, шедшее в прямом телеэфире. Через три дня несколько студентов с факультета дизайна Строгановки в Москве решили отбить телеграмму соболезнования несчастной Жаклин Кеннеди в США, Вашингтон, Белый дом. На Центральном телеграфе на улице Горького телеграфистка прочитала искреннее студенческое послание и тихо сказала: «Ребята, вы с ума сошли. Считайте, что я ничего не видела, тихо и быстро уходите и скажите спасибо, что вы подошли ко мне». У студентов хватило ума быстро раствориться в московской толпе.
Обучение дизайну в Строгановке требовало хотя бы минимального доступа к информации о западном современном искусстве и дизайне. Однажды нашему второму курсу устроили посещение очень закрытого заведения под вывеской «Торговая палата СССР». Солидная имперская архитектура в центре Москвы —мы очутились в мире светлого будущего. На подиумах стояли роскошные невиданной формы холодильники, стиральные машины, телевизоры. В витринах лежали видеомагнитофоны, какие-то бытовые приборы, электробритвы и много различного нечто в красивой упаковке. Это был европейский и американский дизайн, китайского тогда вообще не было. Мы увидели то, чем сейчас забиты ангары громадных супермаркетов. Все это было в одном экземпляре, он не продавался — это был образец западной цивилизации. Эта закрытая выставка работала лучше любой пропаганды против советской власти.
Голубой мечтой бедного студента — дизайнера Строгановки были голубые американские джинсы, желательно «Ливайс», абсолютно недоступные, и потому, отстояв гигантскую очередь в ГУМе, можно было отхватить случайно синие джинсы польского розлива, если повезет. Недавно я с удивлением узнал, что уже давно нет в природе настоящих американских джинсов, вся эта голубая мечта юности давно клепается в Китае и других юго-восточных регионах. Сейчас это выглядит абсурдом, но в те годы (шестидесятые) существовало крохотное окошко на Запад — журнал «Америка», который можно было купить рано утром, в определенный день каждого месяца, на международном почтамте у Ленинградского вокзала. Стоила эта «форточка» в другой мир 50 копеек. Все последующие годы я доставал этот журнал, где мог.
Однажды в очередной приезд в Москву меня познакомили с очень интеллигентным человеком неприметной внешности, который приторговывал «Америкой». У него дома я увидел все (!) номера «Америки», за все годы. Они хранились толстыми пачками в шкафу, под кроватью и в диване. Это было фантастическое зрелище. Тогда я купил все, что позволяли мои финансы. В сентябре 1994 года вышел последний номер «Америки». Мне было грустно.
Однажды наш институт посетила звезда американского искусства. В 1966 году приехал на открытие своей выставки в Пушкинском музее Антон Рефрежье, американский художник реалистического направления, прекрасный график и монументалист. Он приехал в Строгановку, и состоялась его встреча со студентами с показом фильма о его настенных росписях в интерьерах Сиракузского университета, в медицинском центре штата Кентукки, в департаменте образования Нью-Йорка. В круглом амфитеатре лекционного зала сидело все руководство института и студенты. Разговор шел на английском через переводчика.
После лекции Рефрежье попросил задавать вопросы. Видимо, он привык к общению со свободной американской аудиторией, тем более со студентами-художниками. Но здесь наступила тяжелая пауза, в зале повисла тишина, вопросов не было. Это очень удивило заезжего мэтра. Но откуда было знать американскому художнику о подсознательной цензуре собственных слов у советских студентов, о боязни задавать вопросы про жизнь художников в США и просто говорить свободно — ведь все прекрасно понимали, что в зале наверняка сидят ребята с Лубянки. Так в полной тишине закончилась встреча Рефрежье со студентами Строгановки.
Через год в Москву приехал американский исполнитель кантри и антивоенных шлягеров Пит Сигер. Конечно, я не мог пропустить такое событие. Высокий и поджарый, среднего возраста белый американец по-деловому вышел на сцену с гитарой и банджо. Он снял пиджак, закатал рукава рубашки и запел знаменитую песню протеста «Мы победим», естественно, на английском языке. На экране шел текст песни, чтобы зрители подпевали. Пит Сигер пытался завести публику, он дирижировал, четко повторял основные слова, он подпрыгивал и быстро перемещался по сцене, но зал безмолвствовал. Народ заплатил деньги и не собирался заниматься самодеятельностью. Не принято было тогда на концерте зрителям махать руками, петь и раскачиваться.
Я никогда не был в Америке. Так получилось. Приблизительно 20 моих работ все же живут на американском континенте. Как-то мой друг и сокурсник по Строгановке, давно живущий в Лос-Анджелесе, на мой вопрос об устройстве моей выставки в Америке честно признался, что американцев абсолютно не интересует восточно-европейское искусство, в том числе из России. Вот такая американская история.
WPBuild.Ru