Частная собственность — это главная форма хозяйственной жизни страны

— Дмитрий Михайлович, тема государственно-частного партнерства (ГЧП) в последнее время становится такой же модной, как совсем недавно тема социальной ответственности бизнеса. Четкой дефиниции этого понятия до сих пор не выработано. Как бы вы определили ГЧП?

— Действительно, четкого определения понятия ГЧП не существует. При этом есть по крайней мере две формулировки — узкая и широкая. И первая, и вторая, пусть и не прямо, но по своей сути подходят к описанию взаимоотношений власти и бизнеса в сфере АПК. Узкое определение ГЧП: когда частный капитал привлекается для финансирования или управления государственной собственностью либо для оказания услуг (как субподрядчик), которые должны предоставляться государством. Широкое определение ГЧП — это партнерство государства и бизнеса для решения масштабных задач государственного значения.

Теперь о том, как это применить к АПК. Объективно АПК — это сфера мощного участия и огромного влияния государства. В результате любые частные компании, работающие на селе, просто не могут не вступать в партнерские отношения с властью. И здесь важен тот принципиальный аспект ГЧП, что при нем административно-директивный режим взаимодействия и лицензионная система заменяются на договорные взаимоотношения, то есть отношения с обоюдной ответственностью. Без ложной скромности скажу, что наша компания была пионером в Сибири по выстраиванию ГЧП с 1994 года. Тогда в АПК не существовало никаких механизмов, но мы смогли заключить реальный партнерский договор с администрацией Алтайского края. В сельском хозяйстве Сибири это был первый серьезный контракт, по которому мы взяли на себя финансирование посевной, а государство приняло на себя обязательства вернуть нам эти средства в виде зерна, выступая в качестве гаранта и используя для этого все свои организационно-административные возможности. Это был первый цивилизованный договор, в котором было четко расписано, кто за что отвечает. Этот договор, а потом и система договоров, которые мы с 1995 года заключали с администрацией Новосибирской области, как раз и были реальными механизмами ГЧП. Суть была одна: использование частного капитала для выполнения задач и функций в традиционно государственной вотчине.

К сожалению, в дальнейшем пути власти и бизнеса в АПК разошлись. На Алтае произошел полный отказ государства от финансирования и управления на селе. В Новосибирске произошла другая крайность: государство, наоборот, тотально ударилось в хозяйственную функцию и практически полностью вытеснило из села все остальное. Власть у нас сегодня — и основной финансист, и основной заказчик на селе. Цивилизованная форма ГЧП, которая начала складываться в предыдущие годы, постепенно сошла на нет. И на сегодня сложилась система двух плоскостей: отдельно в селе существует государство со своими механизмами (Новосибирской продовольственной корпорацией, Региональным фондом зерна) и отдельно существует перерабатывающий и коммерческий бизнес. Само по себе это симптоматично. Отсюда вытекает и то, что государством не создано никаких практических механизмов реализации ГЧП.

— А что это за механизмы?

— Первый уровень — законодательство. Это очень хорошо видно на примере АПК — здесь до сих пор не создано законодательной основы для сотрудничества власти и бизнеса. Бизнес не против финансировать АПК, он готов брать на себя риски, но власть должна в ответ тоже что-то предоставить, что-то гарантировать. Мы часто встречаемся с некоторыми губернаторами — на словах все замечательно, нам всегда рады. Но когда дело доходит до заключения конкретного договора, сразу возникают проблемы: не приняты региональные законы, нет стыковки с бюджетами и т.д.

Второй уровень — управленческие подходы. Достаточно сложные механизмы ГЧП подразумевают наличие со стороны власти квалифицированных и ответственных людей, которые могли бы составить четкий договор, провести необходимые согласования и т. д. Мы часто сталкиваемся с тем, что со стороны администраций есть управленческая неподготовленность в этих вопросах. Даже если чиновнику хватает квалификации, то не хватает ответственности и полномочий. Поэтому для реального предпринимателя встает вопрос: «С кем решать возникающие проблемы?» Как только приходишь с конкретным коммерческим проектом, часто оказывается, что его обсуждать просто не с кем. Конечно, я здесь не могу говорить за все сферы бизнеса, но, насколько я общаюсь в бизнес-среде, от этой управленческой некомпетентности страдают бизнесмены из многих отраслей.

Третий уровень — морально-психологический. Мы никак не можем пережить период тотальной боязни чиновников вступить в рабочий контакт с бизнесменом. Хотя все уже понимают, что частная собственность сегодня — это всеобщая и главная форма хозяйственной жизни страны. В последнее время создается впечатление, что валовый внутренний продукт создается только в коридорах власти. А бизнесмены — это те, кто хочет на этом руки погреть и урвать что-то себе. Этот третий уровень является мощным ограничителем для установления цивилизованного ГЧП.

— Другими словами, бизнес сегодня готов к ГЧП, а власть еще не созрела?

— В целом бизнес готов больше. Сама власть в большей части своей безынициативна, она редко берется за создание комплексных проектов. Зато она постоянно составляет декларативные программы развития чего-нибудь до 2020 года. Разработка же конкретного коммерческого проекта требует другой квалификации, знания законов бизнеса, финансовых механизмов, кредитования и т. д. Это могут сделать сегодня только бизнес-структуры. Но немногие. Среди бизнеса тоже большинство тех, кто занят получением текущей прибыли, выживанием.

— Резюмируя интервью, какая модель ГЧП оптимальна для вас?

— Я назвал существующие проблемы. И на федеральном, и на региональном уровнях нужно соответствующее законодательство, нужны управленческие механизмы, конкретные проекты, а также важен общий настрой: необходима общегосударственная политика, направленная на реабилитацию бизнеса. Эти проблемы нужно решить, и тогда ГЧП сложится само собой.