Вектор прорыва

В условиях кризиса российские регионы получили больше самостоятельности в решении ряда экономических вопросов. Помимо выполнения текущих задач, от них ждут концептуальных предложений по выстраиванию взаимодействия власти, бизнеса и науки, импортозамещению, стабилизации ситуации в экономике. Новосибирская область готовится вынести на суд экспертов правительства РФ программу реиндустриализации. Кроме того, регион является одной из площадок реализации проекта агломерации. Особенности политики правительства НСО по поддержке реального сектора, координацию действий в рамках создания новосибирской агломерации, лоббистские возможности региона, идеологию программы реиндустриализации «КС» обсудил на прошедшей в конце апреля встрече с заместителем губернатора Новосибирской области СЕРГЕЕМ СЕМКОЙ, министром промышленности, развития предпринимательства и торговли НИКОЛАЕМ СИМОНОВЫМ и заместителем министра строительства НСО ИВАНОМ ШМИДТОМ.

─ В марте, судя по данным Новосибирскстата, наблюдается некоторое оживление промышленного производства в Новосибирской области. Можно ли это назвать долгосрочной тенденцией, какие факторы влияют на ситуацию, и что делается для стимулирования отраслей, которые «просели» серьезней других?

Н. С.: ─ По итогам первых трех месяцев текущего года индекс промышленного производства составил 98% от аналогичного периода прошлого года. Соответственно, говорить о восстановлении, тем более о росте реального сектора, преждевременно. Но некоторый позитивный тренд действительно присутствует. Если по итогам 2014 года мы имели 100,2%, то потом сразу упали до 96,4% и два месяца были на этом уровне.

С начала года мы нарастили производство газа, электроэнергии и воды. В обрабатывающих производствах и в добыче полезных ископаемых темпы снизились. В добыче погоду делают два предприятия, добывающие нефть в Северном районе – ОАО «Новосибирскнефтегаз» и ОАО «Северноенефтегаз» – и «Сибирский антрацит». Здесь причины понятны: снижение добычи связано с неблагоприятной конъюнктурой на мировом и внутреннем рынке. В случае с нефтью – выработкой запасов.

К сожалению, добыча общераспространенных полезных ископаемых – щебня, песка, глины – также падает. Я неоднократно поднимал этот вопрос на заседаниях правительства. Сегодня есть поручение губернатора, будет создана специальная рабочая группа под руководством Сергея Николаевича, которая попытается активизировать добычу строительных материалов. Хотя в общем объеме промышленного производства этот сегмент составляет порядка 0,2%, те не менее, ситуацию нужно переломить. Это может сыграть свою роль в строительной, дорожной отраслях, коммунальном хозяйстве.

По итогам I квартала подтянулось обрабатывающее производство. Определяющий вклад в это внесла пищевая промышленность, занимающая в его структуре 35%. Есть подотрасли, которые «просели» довольно значительно. Например, обувная промышленность, потерявшая более чем 50%. Причины – кризис, снижение покупательской способности, значительная доля импортных комплектующих в производстве, плюс сезонность. По отдельным отраслям у нас в целом есть понимание, как выправить ситуацию. К примеру, мы сегодня проводим серьезную работу со швейными предприятиями. Мы их поддержим организационно за счет размещения заказов по спецодежде и по школьной одежде. В 2014 году объем заказов составил примерно 30-35%. Мы поставили задачу увеличить его в два раза.

Традиционно более уверенно себя чувствуют предприятия, выполняющие оборонный заказ. Здесь, конечно, есть свои сложности. Но думаю, что они и в текущем режиме и по итогам года будут в небольшом, но плюсе.

─ О каких именно сложностях предприятий ОПК в Новосибирске идет речь?

С. С.: ─ В первую очередь есть определенные вопросы, связанные с согласованием цены. Представители заказчика в ряде случаев пытаются административно снизить цену. Например, пороховой завод в Казани увеличил цену на свою продукцию в 2,4 раза. Для нашего патронного завода это сырье. Соответственно, он не может не включать эти издержки в свою очередь в стоимость своей продукции. Где-то комплектующие зарубежные. Сегодня многие предприятия жалуются на то, что не везде принимается районный коэффициент – 1,25 вместо прежнего 1,2. Мы разъясняем позицию, почему он принят. Это рабочие вопросы.

Н. С.: ─ Я бы сказал, что все зависит от специфики самого предприятия. Да, у кого-то это проблема согласования цены. Другой вопрос – курсовая разница. Приведу пример с заводом «Сиблитмаш», хотя он и не оборонный. Когда «Вторчермет НЛМК Запад» в Туле выставляет новосибирскому предприятию контракт на поставку лома металла в евро, а был и такой период, это не поддается логическому объяснению. Еще один не менее острый вопрос – пополнение оборотных средств. Несмотря на то, что предприятия, участвующие в госзаказе, имеют авансирование, все равно оно, зачастую, не в полном объеме перекрывает потребности. Они вынуждены кредитоваться. Кредитный ресурс дорогой. Сейчас ситуация на финансовом рынке более-менее выправляется, вступило в силу решение правительства по субсидированию процентных ставок. Но нужно время, чтобы все это притерлось, заработало.

С. С.: ─ Для справки: несмотря на все сложности «Сиблитмаш» увеличил в I квартале объемы производства на 40%. Поэтому все это рабочие моменты, которые можно и нужно решать.

─ Вы упомянули хорошие показатели пищевой промышленности, можно ли говорить о том, что свою роль сыграли ответные санкции в отношении западных продовольственных товаров и ставка на импортозамещение? Скоро истекает срок их действия, по вашему мнению, следует их продлять?

С. С.: ─ Эти вещи напрямую не связаны, это другая цепочка. Обрабатывать пищевая промышленность может как отечественное, так и импортное сырье. Это, скорее, вопрос к текущему положению дел в сельском хозяйстве. Для сельхозпроизводителей это вопрос принципиальный. Люди поверили, начали во что-то вкладываться, пытаются распахивать и засевать новые земли, ставить теплицы. Они должны иметь гарантии рынка сбыта. Иначе – это новые риски. И о том, стоит ли продлевать санкции, лучше спросить у них.

Н. С.: ─ Вопрос, продлевать или нет санкции, по большому счету, не к нам. Я могу лишь высказать свою личную точку зрения: нет смысла что-то отменять в отношении западных товаров, пока по отношению к России сохраняется политика санкций. Да, и вопрос такой, насколько я понимаю, не стоит. Могу лишь предположить, что в случае взаимных шагов, мы все равно не отдадим уже определенные отрасли, связанные с продовольствием, под импорт. Помимо санкций есть отработанные механизмы влиять на ситуацию – безопасность и санитарные нормы.

С. С.: ─ Еще одна ремарка по поводу санкций: буквально на днях видел аналитику по импортозамещению, где была таблица сопоставления санкций, которые действовали для Советского Союза в 1980-е, и сегодняшних в отношении России. Только 30 лет назад санкции не афишировались, это сейчас их обсуждают на каждом углу. Так вот все эти ограничения совпадают практически один к одному.

─ Сравнение тревожное, потому что мы знаем, что 80-ми для СССР все и закончилось…

Н. С.: ─ Не нужно вырывать эти вещи из контекста нашего разговора. Речь о том, что санкционные механизмы были одни и те же. Но ситуация в экономике совершенно другая. Вертикаль власти сильнее. Ряд новосибирский промышленников, с которыми я общаюсь, считают, что кроме оборонного заказа государство должно помогать и другим отраслям. Оборонный заказ сегодня организационно выстроен, предприятия ОПК финансируются, система стабильно работает уже третий год. Не вполне хорошо, когда это делается только в оборонке. Заводы работают, продукция выпускается, сотрудники получают зарплату. Но внутренний рынок потребления не развивается теми же темпами. Оборонная отрасль не выдает потребительские товары. Для того, чтобы не было перекоса, как в советское время, нужно параллельно развивать и добывающую, и перерабатывающую, и пищевую, и другие отрасли. Не может государство бесконечно вооружаться. Но если предприятия приучены жить только на оборонзаказе, больше ничего не умеют делать, это тупиковая ситуация. Переход на другие виды продукции для них может означать крах. То есть они должны выполнять и гражданский заказ.

─ Сегодня используются два подхода в экономической политике государства: некоторые отрасли получают деньги из государственных фондов или поддержку бюджета, в других федеральное правительство рассчитывает, что ситуацию стабилизирует сам рынок. Вам лично какой подход ближе?

С. С.: ─ Мне больше импонирует комбинация этих двух подходов. Для этого есть хороший термин – «государственно-частное партнерство», независимо от того, что мы ставим на первое место. Должна работать система. Возьмем, к примеру, разрабатываемую сегодня в Новосибирской области программу реиндустриализации. В ней должна присутствовать инициатива инвесторов, частного бизнеса. Задача государства – выстроить систему, где бы эти проекты могли нормально работать. Это не функции исполнительной власти – ходить и всем рассказывать про научные разработки, как будто, чиновник лучше разбирается, что сделал ученый. Мы должны смотреть, где есть узкие места, и стараться устранять эти проблемы, где мы можем нивелировать риски для бизнеса, чем мы, собственно, всегда и занимались.

Например, есть одна из ведущих на сегодня в регионе отраслей – фармацевтическая промышленность. Мы смотрим, где можем помочь, опираясь на опыт и пожелания тех предприятий, которые уже прошли часть пути на рынке. Оказать содействие на стадии первичных испытаний, облегчить регистрацию лекарственных средств? Давайте вместе над этими вопросами работать. Точно так же в строительстве. Для решения проблемы обманутых дольщиков создали отдел, юридическую службу, куда люди могут приходить за консультацией, можно деньги вкладывать в объект или нет. А рассуждать о том, какая дорога правильная – не имеет смысла.

─ Какой механизм взаимодействия власти, бизнеса и науки должен быть выстроен в рамках подготовки и реализации программы реиндустриализации экономики области? Проще говоря, кто за что должен отвечать?

Н. С.: ─ Представим чистый лист бумаги. Сверху пишем – «концепция реиндустриализации», которая в начале года была утверждена. Далее мы можем прописать 32 государственные программы правительства региона и всех его министерств, которые на сегодняшний день у нас действуют. По ним живут все наши отрасли, вся наша экономика. По ним и нужно раскладывать программу реиндустриализации. Сама программа не имеет статус государственной, поэтому мы ее вынуждены будем рассредоточить по инструментам управления отраслями, где заложены конкретные финансовые ресурсы. Вписать все отрасли в один документ просто невозможно. Поэтому я вижу реиндустриализацию как документ стратегического планирования, который будет описывать текущую ситуацию, наши задачи, цели и приоритеты.

Задача всех рабочих групп на сегодня – вычленить самые перспективные направления, ранжировать их по годам исполнения, с тем, чтобы понять, к чему мы больше готовы с точки зрения проработанности, технологий. Например, в биотехнологиях такие вещи есть. Есть ряд предприятий Сибири, объединенных в «Биотехнологическую инициативу», которые довольно активны и уже сейчас способны предложить конкретные продукты и технологии. Если мы оцениваем швейную промышленность, никаких особых передовых инноваций мы туда не принесем, она будет выполнять программу занятости, обшивания населения. Да, здесь можно говорить о качестве продукции, возможно, об импортозамещении, но это не тот локомотив, который потянет за собой целый ряд других отраслей. Есть уже сложившийся кластер микроэлектроники, который мы также выдвинем на первый план.

И когда по всем отраслям мы поймем, какие сегодня имеются приоритеты, кого мы можем поставить в первую очередь, кого во вторую, ранжируем направления, только тогда под каждое их них сможем прописать конкретные проекты. Причем под инвестиционными проектами я понимаю не только строительство индустрии с нуля. Это может быть расширение производства, техническое перевооружение, модернизация, реконструкция. В зависимости от преследуемой цели.

Когда все это будет сделано, мы сможем обсчитать каждое из направлений в деньгах. Для того чтобы уже в текущем году, когда мы начнем формировать бюджет 2016 года, исходя из потребностей заложить средства на господдержку. Но основным инвестором должен быть хозяйствующий субъект. Сегодня же многие из ученых или производственников под программой реиндустриализации подразумевают некую раздачу денег: у меня есть идея, дайте мне на нее финансирование. Мы же говорим о мерах господдержки, исходя из конкретных действующих программ, к которым относится то или иное направление. При этом под мерами господдержки мы понимаем поддержку муниципальную, областную и федеральную. Для того, чтобы рассчитывать на федеральный бюджет, мы должны сделать не аморфную программу, а ту, где механизм господдержки прописан сверху донизу. Ни в одну из федеральных программ невозможно войти, если у тебя нет софинансирования по своей программе.

─ Судя по выступлениям предпринимателей, которые звучали на круглом столе по реиндустриализации в апреле, они ждут от правительства в первую очередь материальных мер поддержки и готовы участвовать лишь на этих условиях.

Н. С.: ─ Я согласен, что пока для некоторых промышленников программа может выглядеть как некое теоретизирование. Но, я уверяю, что, как только мы назовем приоритеты ближайших лет, расставим акценты, наступить ясность. Мы спросим, кто из предприятий, видит себя в конкретном направлении и в каком качестве. Все остальные могут перенимать опыт и подключаться.

С. С.: ─ Уже сейчас понятно, что мы будем развивать в первую очередь те направления, где мы уже сейчас чего-то достигли. Те же биотехнологии и медицина. Первое распоряжение правительства РФ о концессиях в части передачи имущественного федерального комплекса подписано в отношении новосибирского медицинского технопарка. Значит, здесь люди знают, чем занимаются. Есть другие инициативные предприниматели. Мы вместе делали Технопарк в Академгородке, Центр прототипирования совместно с малым бизнесом. На них мы и будем опираться. Лучше них это никто не сделает.

─ Еще один вопрос, касающийся идеологии программы: есть ли смысл сосредоточить внимание на производстве двух-трех продуктов с высокой добавленной стоимостью в Новосибирской области, или речь должна идти о модернизации всей имеющейся промышленности?

С. С.: ─ Задачи сосредоточить все усилия на двух ключевых направлениях никто не ставит. К сожалению или к счастью, в Новосибирской области нет моногородов, вы не найдете таких предприятий, которые были бы готовы потянуть за собой всю экономику. Не получится вложиться во что-то одно, чтобы все были счастливы. Не можем мы заполнить резидентами площади ПЛП и сказать, что цель обеспечить население работой, мощности региональной промышленности заказами выполнена.

Н. С.: ─ И такое положение дел, когда экономика более-менее равномерно распределена по отраслям, является благом для региона. Если кто-то провалился, если вспомнить, с чего мы начинали наш разговор, потери могут быть компенсированы за счет других производств. Особенно в кризис это играет существенную роль. Вы в данном случае вдаетесь в теоретизирование. Если бы вы сказали: в области есть залежи алмазов, но этим никто не пользуется, было бы более логично. Но назовите мне хоть один монопродукт или технологию, которой мы обладаем, и которая может решить для нас все проблемы?

Помимо производства большую роль в экономике НСО играют недвижимость и торговля, внося примерно такое же вклад в ВРП. И когда Новосибирск называют торговым городом, в это абсолютно нет ничего плохого. Сосредоточение транспортных, логистических объектов дает положительный эффект в совершенно разных сферах.

С. С.: ─ При этом стоит отметить, что торговля как отрасль не входит в приоритеты экономической политики правительства региона. Мы как раз сосредоточены на поддержке производств и продуктов с высокой добавленной стоимостью. Либо инноваций, которые впоследствии перерастут в продукт с высокой добавленной стоимостью.

─ Некоторые наши спикеры из числа предпринимателей полагают, что область недостаточно активно продвигает свои интересы на федеральном уровне, лоббирует местные проекты и работает с московскими чиновниками. Вы с этим согласны? Как сегодня выстроена работа с правительством РФ, насколько эффективно взаимодействие?

С. С.: ─ Всегда будет казаться, что потенциал в части лоббирования используется не в полную силу. Возможно, где-то мы недостаточно активны. Нужно понимать, что сегодня грань между лоббированием и коррупцией очень тонкая. Всегда может возникнуть вопрос, почему чиновник начинает продвигать ту или иную технологию? Еще раз повторюсь, никто лучше самого разработчика не сделает рекламу своему продукту. Я помню, как в 90-е годы ходило множество рекомендательных писем, предоставляющих определенным компаниям право действовать от лица Новосибирской области. Вот этого нельзя делать. Но, если компания, уже где-то зарекомендовала себя, мы можем помочь представлять ее интересы на федеральном уровне.

Н С.: ─ Полностью согласен с Сергеем Николаевичем. От себя хочу добавить, что считать, будто область недостаточно продвигает свои интересы на федеральном уровне, — неверно. Возьмем хотя бы строительную отрасль: все, что касается переселения из ветхого и аварийного жилья, работы программ по вводу доступного жилья, помощи с прокладкой коммуникаций, обустройством площадок – все это делается в полной мере.

В прошлом году ввели третий мост с участием федерального бюджета по схеме 50/50. Это тоже своего рода результат лоббирования. Я помню, как мы в Сочи в 2008 году на выставке «Транспорт России» — Владимир Городецкий, будучи мэром, Василий Юрченко, будучи первым заместителем губернатора, и я – пытались обратить на себя внимание Владимира Путина. Ждали сутки, пока он не пошел в обход на совещание. Встали и перегородили путь. Было видно, что человек спешит. Мы продемонстрировали свой макет, как сейчас помню, из пенопласта. После этого процесс пошел. До этого нам два года говорили, что у проекта нет достаточных обоснований. В конце концов, появилось распоряжение министра Левитина. На следующую выставку уже приехали с новым макетом. Это тоже было лоббирование.

С. С.: ─ Всегда лучше и эффективнее, когда работает система.

Н. С.: ─ Хотел бы обратить внимание еще на один момент: если нас сравнивать с Татарстаном, то у них уровень лоббирования выше по одной простой причине – у них денег больше. Мы должны принимать в расчет возможности бюджета Татарстана и нашего. Средства из федерального бюджета выделяются на принципах софинансирования. Поэтому областной бюджет свои пять копеек обязательно должен заложить, о чем бы ни шла речь. Поэтому, если мы ставим задачу роста своих лоббистских возможностей, мы должны думать о том, как нарастить валовый региональный продукт до 1 триллиона рублей.

К примеру, на текущий год мы не используем порядка 130 млн рублей по программе поддержки малого и среднего бизнеса, потому что не имеем резервов на капитальное строительство. Потому что развитие проектов МСБ должно быть подкреплено развитием инфраструктуры. Сегодня мощности трех бизнес-инкубаторов в городе заполнены. Нужен новый, либо необходим готовый проект индустриального технопарка.

─ Развитие инфраструктуры под инвестиционные проекты подразумевает согласование вопросов выделения земли, строительства. На примере новосибирского научного центра можно видеть, что эти вопросы решаются не всегда оперативно и гладко. На ваш взгляд, нужна ли здесь отдельная управляющая структура, и какой ее формат мог бы быть оптимальным?

С. С.: ─ У нас уже есть управляющая структура – это министерство строительства Новосибирской области. Этого вполне достаточно. Механизм взаимодействия при решении подобных вопросов – разработка схем территориального планирования. Мы практически закончили работу по подготовке соглашения об информационном взаимодействии в рамках новосибирской агломерации. Само соглашение о создании агломерации должно быть подписано на II Всероссийской конференции «Развитие городских агломераций России», которая состоится в Новосибирске 22 мая. Нам было принципиально важно, чтобы этот документ сопровождался конкретными механизмами его реализации, которые прописаны в соглашении об информационном взаимодействии. В этом вопросе мы нашли взаимопонимание с муниципалитетами.

И. Ш.: ─ Мы очень долго шли к тому, чтобы эти соглашения, наконец, заключить. До сих пор бытует некорректная оценка этого процесса как попытки узурпирования власти областным правительством. Отсюда все сложности согласования деталей. Муниципалитеты не должны ощущать, что их права в чем-то ущемлены.

С. С.: ─ В документе прописан лишь основной принцип – согласованное развитие всех муниципальных образований в рамках новосибирской агломерации при сохранении их самостоятельности.

─ В определенном смысле агломерация подразумевает новый механизм управления земельными ресурсами…

С. С.: ─ Еще раз повторюсь, что механизм управления уже существует, он обеспечен наличием схем территориального планирования. Если мы говорим об управлении территориями Академгородка, Кольцово, о так называемом Наукополисе, дополнительную структуру создавать не нужно. Речь идет о том, что координационный совет в рамках агломерации, где, опять же, первую скрипку будет играть министерство строительства НСО, будет синхронизировать соответствие муниципальных документов планирования концепции агломерации.

И. Ш.: ─ Первоочередной задачей является разработка транспортного каркаса агломерации, который должен быть сверен с генеральными планами муниципалитетов. Следующим шагом станет резервирование земельных участков для государственных и муниципальных нужд. Практически вся территория Новосибирска имеет и проекты планировки и проекты межевания. В этом смысле, есть понимание, где и что можно было бы расположить. Вопрос только в финансировании и сроках.

Н. С.: ─ Мы должны найти механизм, при котором муниципалитеты смогут принимать в рамках общих направлений развития агломерации согласованные решения. Это, на самом деле, очень сложная задача. Вольно или невольно разные ведомства, управляющие структуры, субъекты предпринимательской деятельности всегда отстаивают в первую очередь свои интересы, потому что своя рубашка ближе к телу. Нужно это преодолеть и понять, что мы живем в едином пространстве. Суть агломерации – найти способ согласования всех решений. Этому мешает, в том числе, наш менталитет и традиции: мы сложно и долго перестраиваемся.

С. С.: ─ Можно привести в пример реконструкцию второй взлетно-посадочной полосы аэропорта Толмачево. Часть участка попадала на территорию, закрепленную за Кудряшовским свинокомплексом. Хорошо, что руководство предприятия оказалось готово понять нужды региона и пойти навстречу в этом вопросе. Никто не хотел никому навредить, все выполняли свои функции. Но в таких вопросах должна работать система согласования интересов.

─ Проект агломерации закрепит муниципалитеты в существующих границах их территорий? Очевидно, что в скором времени Новосибирск будет испытывать дефицит земли. Возможно ли при новом механизме согласования присоединение новых участков?

Н. С.: ─ Я довольно давно работаю в структурах исполнительной власти и могу сказать, что и 10, и 15, и 30 лет назад, вопрос расширения территории города стоял достаточно остро. Земли не хватало всегда, и всегда велись разговоры о необходимости пересмотра границ. Но сегодня мы живем уже в несколько другой реальности, где интеграционные процессы между различными территориями даже в рамках одного региона очень сильны. Возьмите Горводоканал, который понемногу превратился из МУПа в субъект межмуниципальных отношений, приняв на баланс сети Оби, Бердска, Кольцово, Новосибирского района. То же самое с энергетическим комплексом, невозможно, чтобы до границы Новосибирска ток шел, а дальше уже нет, потому что это другая земля. То же самое с дорогами: нельзя представить, чтобы в границах города асфальт на трассе был, а дальше заканчивался.

С. С.: ─ Прирезка новых земель к муниципалитету может быть оправдана только в одном случае: если в рамках инвестиционного проекта строится предприятие, и выбранная площадка небольшим участком заходит на земли другого муниципального образования. Все это мне напоминает разговоры о выносе промышленных предприятий за черту города. В генеральном плане Новосибирска, утвержденном 7 лет назад, выделены промышленные зоны. Сегодня существуют современные способы утилизации отходов и продуктов горения. Автотранспорт загрязняет воздух гораздо больше. Но мы все равно продолжаем поднимать эту тему, без веских оснований. Есть законы, давайте по ним жить.

─ В прошлом году область ввела рекордный объем жилья, насколько еще хватит потенциала для поддержания таких темпов?

И. Ш.: ─ В 2015 году мы запланировали 1,9 млн кв. м. Если смотреть на результаты I квартала, когда строители сдали 660 тыс. кв. м, то можно чисто арифметически подсчитать, что новый рекорд возможен. Задел здесь довольно большой – порядка 4,5 млн. кв. м. Особенно учитывая тот факт, что за первые три месяца текущего года было выдано разрешений на строительство в два раза больше, чем за тот же период прошлого года.

Понятно, что сейчас мы пожинаем плоды того, что заложили в предыдущие годы. Безусловно, кризис свою роль сыграл, и, фактически, полгода этот рынок вообще не работал. Сейчас заработал механизм по ипотечному кредитованию по фиксированной ставке, мы наблюдаем интерес к государственным программам помощи в покупке доступного жилья.

Все это даст определенное оживление рынку. И потенциал в отрасли еще далеко не исчерпан. Аналитические службы агентств недвижимости оценивают отложенный спрос на квартиры порядка 7 млн кв. Е если мы возьмем аналитику по производству строительных материалов, практически по всем позициям мы выходим на 100% к уровню начала прошлого года. В феврале официально открылся завод крупнопанельного домостроения «Арматон». В этом году планируем запустить еще 3-5 предприятий в строительной отрасли.