«Санкции есть, а доступа к инвестициям нет»

Меры по ограничению ввоза импортной продукции в Россию напрямую не коснулись зернопроизводителей, но все отрасли сельского хозяйства взаимосвязаны. Генеральный директор Сибирской хлебной корпорации, президент Сибирского зернового союза ДМИТРИЙ ТЕРЕШКОВ рассказал «КС», что мешает производителям зерна в регионе, насколько можно уже оценивать влияние санкций на сельское хозяйство и чего следует ждать потребителям к концу текущего года.

— Дмитрий Михайлович, какие перспективы, на ваш взгляд, есть у производителей зерна Новосибирской области в нынешней политической и экономической ситуации?

— Сегодняшние условия не повлияют на наших зернопроизводителей в большей степени, чем, например, это имело место с «Мелькомбинатом № 1». Новосибирская область оказалась единственным зернопроизводящим регионом в России, который лишился основного статусного переработчика зерна. «Мелькомбинат» был не только переработчиком, но и крупным заготовителем. А заготовитель для производителя — это больше, чем банк. Заготовитель — это не тот, кто приезжает и покупает зерно после того, как оно собрано. Цивилизованный заготовитель, такой, каким был, например, тот же «Мелькомбинат» или Новосибирская продовольственная корпорация, каким является СХК, всегда финансирует производителя начиная с весны, когда требуются первые средства на семена, удобрения, на топливо для комбайнов. На сегодняшний день этот фактор для наших производителей значит больше, чем санкции, фактор отсутствия крупнейшего производителя и переработчика зерна «Мелькомбината № 1».

Сегодня «Мелькомбинат», который заготавливал 200–300 тыс. тонн зерна в год, а это почти 30% от всего объема доброкачественной продовольственной пшеницы, находится в состоянии банкротства, и никто в эту ситуацию вмешаться не хочет. Мы много раз пытались обратить внимание областных властей на ситуацию, но, к сожалению, на сегодняшний день ни министр сельского хозяйства, ни другие ответственные лица не проявили должной озабоченности и заинтересованности. Мы предлагали ПЛП как площадку, на которой можно построить новый мелькомбинат, чтобы новосибирским хлебопекарным предприятиям было где закупать муку. Заинтересованные инвесторы, в том числе наша компания, писали письма в руководство Россельхозбанка с разными предложениями по спасению судьбы предприятия, в том числе по вкладыванию средств. Сложилась тупиковая патовая ситуация: «Мелькомбинат» оказался в центре финансовой пирамиды, которую выстраивал агрохолдинг «ОГО». Непонятно по каким причинам Россельхозбанк прокредитовал эту компанию под залог «Мелькомбината» на 1,2 млрд рублей. Максимальная кредитная нагрузка, которую может предприятие самостоятельно выдерживать, — 360 млн рублей, ровно столько, сколько нужно для заготовки годового фонда зерна. Сначала Россельхозбанк выдает 1,2 млрд рублей под непонятное обеспечение, а теперь речь ведется о том, что дешевле, чем 1,2 млрд, он не готов это предприятие купить, но любой профильный инвестор понимает, что такой цены у предприятия нет. Скорее всего, дело идет к тому, чтобы продать «Мелькомбинат» под землю, как куски имущества, может, под девелоперские цели. Ситуация дикая, сельхозпроизводители вынуждены продавать зерно на Алтай, в Томск, Кемеровскую область, и мы, самое крупное предприятие по производству хлеба в Новосибирске и Западной Сибири в целом, возим потом муку за 400 км обратно, а прибыль остается на территории этих регионов. Почему-то в Новосибирске никто проблемой переработки зерна до сих пор не озаботился. Я думаю, что это связано с выборными перипетиями в нашей власти, которые случались за последнее время. В общем, ситуация с отсутствием крупного переработчика намного больше влияет на зернопроизводителей, чем процессы, связанные с санкциями.

— Если говорить об отрасли в целом, то при каких условиях санкции могут оказать позитивный импульс для развития сельского хозяйства в регионе?

— В принципе, в условиях санкций правительство России обратит более пристальное внимание на состояние дел в сельском хозяйстве. Требуется не только увеличение общего базисного уровня, финансовой поддержки, но и наличие грамотных, профессиональных механизмов развития сельского хозяйства. Все остальное — это очень долго, очень сложно, очень дорого. К примеру, чтобы произвести 40% молока, которое ввозилось из-за рубежа, необходимо $45 млрд и еще несколько миллионов гектаров земли для выпаса и заготовки кормов. Я как практик сельскохозяйственного бизнеса, обрабатывающей и пищевой промышленности, говорю о том, что в принципе прямого позитивного влияния на развитие сельского хозяйства нет, кроме того, что это потребует времени, увеличения бюджета, разработки программ, основанных на взаимодействии с реальными сельхозпроизводителями. Для того чтобы вырастить одну корову на мясо, необходимо несколько лет, что уж тут говорить о глобальных масштабах. Чтобы заместить те сотни тысяч тонн говядины, которые в Россию ввозятся, понадобится много времени. Чтобы реализовать это в промышленном объеме, нужно построить еще гигантские площади с коммуникациями, как-то заготавливать корма. Когда говорят о том, что санкции помогут сельскому хозяйству подниматься как на дрожжах — это неверно, это упрощенный подход. Я не обсуждаю необходимость санкций, просто надо быть реалистами. Приведу еще пример: что, если бы завтра всем дали команду перейти на российские телевизоры? Ведь для этого нужна была бы огромная производственная база, тысячи грамотных специалистов, новейшие технические решения, годы и как минимум пять НИИ. Но этого нет, и чтобы это создать, нужно время и много труда. Сельскохозяйственная отрасль не многим отличается от других отраслей. Хотя, конечно, какие-то подвижки будут.

— Какие последствия санкций негативно скажутся на отрасли?

— Надо все оценивать комплексно. Санкции пришли не одни, они пришли вместе с выросшим курсом доллара, с выросшими кредитными ставками, с недоступностью кредитования для большинства предприятий. Если бы были только санкции, то тогда можно было бы пойти в банк, взять инвестиционные кредиты, чтобы заместить то, что импортировалось. Санкции есть, а доступа к инвестициям нет. Сегодня предприятия перерабатывающей и пищевой промышленности не имеют доступа к кредитам с нормальной стоимостью. Если европейский фермер получает кредит под 3% годовых на семь лет, при этом в стоимости своей продукции имеет 40% государственной поддержки, то наш производитель должен брать кредит под 12–15% годовых на один–два года, а в стоимости его продукции не более 5% от государственных средств, для которых еще надо походить по бюрократическим кабинетам и доказать, что ты не должен ни одной копейки бюджету. Возьмите рост курса доллара. Сегодня в России рекордный урожай, прогнозируют, чуть ли не 105 млн тонн. Это не означает, что крестьянину будет лучше, потому что переизбыток зерна приведет к падению цен. Из этих 105 млн надо как минимум 30 млн вывезти за рубеж. Реализация экспорта зависит от внешнего рынка, и нужно играть по его правилам. А правила таковы, что цена может быть и 30 долларов за тонну. С одной стороны, хороший урожай — это снижение цены, с другой — есть внешние рынки, и все будут стремиться туда. Но не все мрачно, были и более худшие времена. В 90-е предприятия кредитовались под 320% и выжили, думаю, и под 15% выживут.

— Стоит ли, на ваш взгляд, зернопроизводителям ждать повышения цен на продукцию к концу этого года?

— Урожай действительно большой, выше среднего. Как правило, в такой ситуации повышение цен может быть связано с ростом курса доллара, ростом издержек и затрат. А вот чего точно стоит ждать, так это повышения цен на продукты питания. Этого никто не скрывает, владельцы и руководители торговых сетей говорят, что такой скачок цен на продовольствие, который зафиксирован в последние месяцы, беспрецедентен, и равен 12–13%. К концу года цены еще вырастут, и на продукты питания в первую очередь. В целом ситуация зависит не только от сырья, но и от роста цен на топливо, коммунальные услуги, необходимости индексировать заработную плату сотрудникам.

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ