Одинокий голос виолончели в Сибири

Известный виолончелист Питер Виспельвей выступил в симфоническом концерте Новосибирского государственного академического театра оперы и балета 21 июня. Он солировал в Концерте № 2 для виолончели с оркестром Дмитрия Шостаковича в сопровождении оркестра театра под управлением Айнарса Рубикиса. Музыкант, выступавший с ведущими мировыми оркестрами и лучшими дирижерами современности, приехал в Россию впервые. Его визит в Новосибирск, как и многие другие яркие музыкальные события последних двух сезонов, стал возможен благодаря сотрудничеству новосибирского театра оперы и балета и британского международного артистического агентства Askonas Holt. В ходе состоявшегося брифинга ПИТЕР ВИСПЕЛЬВЕЙ ответил на вопросы СМИ.

— Питер, вы впервые в России. Ваши впечатления?

— Я ожидал этого визита долгое время. Странно, имея музыкальную карьеру, не играть в России, стране великих музыкальных традиций. Конечно, мне приходилось выступать с замечательными оркестрами из России, встречать прекрасных русских музыкантов, таких как Башмет или фантастический пианист Саша Мельников, с которым у нас было несколько совместных концертов. Но в России я впервые.

— Что вы ожидали увидеть в Сибири?

— У меня не было определенных ожиданий, но я знал, что еду в самое сердце Сибири. Я специально не стал ничего узнавать заранее, чтобы получить непосредственные впечатления. Когда я приезжаю в огромные города вроде Токио, Сан-Пауло или Буэнос-Айреса, мне требуется время, чтобы понять место, почувствовать его атмосферу. В Европе я привык видеть города, в которых есть архитектурные памятники разных периодов, в каждом городе основной стиль: Рим, Лондон, Париж… Амстердам в основном полон архитектурой XVII века, в германских городах можно заглянуть в прошлое. Мне интересно понять, как выглядел Новосибирск сто лет назад, хочу найти хотя бы небольшие фрагменты застройки того времени. Думаю, это было небольшое поселение, и большинство домов были деревянными.

— Как сложился контакт с дирижером Айнарсом Рубикисом?

— Я восхищен работой с ним, это отличный человек, преданный музыке, очень профессиональный. То же можно сказать об оркестре: он очень концентрирован, чувствуется, что музыканты погружены в музыку. Мне понравилось играть с оркестром вашего театра, близок такой подход к музыке.

— Насколько комфортно играть в большом театральном зале?

— В вашем театре действительно необычно большой зал, но моя виолончель не боится больших пространств, она может звучать громко в больших аудиториях.

— Расскажите о вашем инструменте.

— Он изготовлен Джованни Баттиста Гуаданини, одним из величайших итальянских мастеров виолончели, входящих в число лучших наряду со Страдиварии, Гварнери и Монтаньяна. Гуаданини — младший из них, он делал свои инструменты позже. Так, моя виолончель была изготовлена в 1760 году в Парме. Инструмент необычен тем, что его корпус немного меньше стандартного размера, это индивидуальная особенность инструментов Гуаданини. Кроме того, дека довольно тонкая. Несмотря на эту деликатность конструкции, инструмент устроен очень хорошо, в нем скрыта неожиданно большая сила. Я очень рад, что приобрел его. Когда он был выставлен на торги на аукционе Christie’s в Лондоне, большие компании с большими деньгами не решились купить его из-за особенностей конструкции, но я получил рекомендацию надежного специалиста, который сказал: «Ты можешь доверять этому инструменту». Есть и еще один интересный факт: это был новый инструмент на рынке. Он не использовался для концертного исполнения в течение 60 лет, и поступил на аукцион от семьи одного музыканта-любителя из Швейцарии.

— Как было выбрано произведение для концерта в Новосибирске?

— Это был выбор дирижера, который услышал запись этой вещи в моем исполнении с оркестром «Симфония Краковиа» и был очень удивлен: «Звучит именно так, как я хочу». Дирижер полностью согласен с моим ощущением подчинения единому четкому метру, который сохраняется на протяжении всех трех частей: largo, scherzo и finale. Сыграть это вместе со всем оркестром, избегая возможной навязчивости и монотонности, не так просто. Но если сделать это правильно, то получается очень яркое воздействие.

— Это одно из ваших любимых сочинений?

— Да, это великолепное произведение, оно входит в число шести великих концертов, написанных для Мстислава Ростроповича: это Первый и Второй концерты Шостаковича, а также произведения Прокофьева, Лютославского, Пендерецкого и Бриттена. Мне действительно нравятся все шесть, я хотел бы, чтобы Ростропович все еще был жив и вдохновлял композиторов создавать прекрасные произведения для виолончели, и мы всегда будем ему благодарны за создание великолепного виолончельного репертуара. Второй концерт — типичное высказывание позднего Шостаковича, уникальное и удивительно мощное произведение, носящее трагедийный характер. Оно чем-то похоже на Сибирь, где снег и жара сменяют друг друга. Контраст между холодом и жарой очень велик. Так и мир очень холоден, но иногда он бывает теплым. Это действительно великое произведение.

— Как можно определить его смысл, какой месседж оно несет?

— Этот концерт, как и другие великие концерты, рассказывает о судьбе индивидуальности в большом мире. Солист — всегда индивидуальность, а вселенная — это оркестр. С помощью звуков, вызывающих у слушателей определенные ассоциации и чувства, я стараюсь донести все приключения человека в этом сложном, жестоком окружении, где не так просто найти согласие. В какие-то моменты герой почти теряет разум. Но вселенная не дегуманизирована полностью: иногда она очень пустынна и груба, но как в жизни, бывают моменты гармонии. Идиллическими можно назвать дуэты виолончели с флейтой и с кларнетом в финале. Они напоминают нам, что мир состоит не только изо льда и снега. Это богатый, сложный мир, и мне очень важно донести до публики его драматизм.

— Вы играли Второй концерт Шостаковича в России особенным образом?

— Когда я играю русскую музыку в России, мне самому приходится быть немного русским. Безусловно, для каждого произведения нужно особое состояние ума, и оно достигается за несколько секунд. В этом концерте достаточно сыграть несколько первых томительно-тягучих нот, чтобы войти в нужное настроение. Вся музыка, ее ритм и внутренняя драма просто не позволят мне быть другим. Безусловно, Шостакович — великий русский композитор, но в своем величии он преодолевает национальные барьеры. Все гениальные произведения, будь то музыка или великая русская литература (я читал кое-что из произведений Толстого, Достоевского, Тургенева и прекрасный роман Гончарова «Обломов»), нельзя считать лишь чем-то специфически русским. Они являются достоянием мировой культуры и говорят об универсальных вещах.