Иван Стариков работал в правительстве Черномырдина, в 1995 и 2001 годах боролся за пост губернатора Новосибирской области, представлял область в Совете Федерации и всегда был известен как политик, исповедующий последовательно либеральные взгляды. Сегодня, когда на федеральном уровне предпринимается попытка реанимировать правый фланг политического спектра, а в новосибирских эшелонах власти продолжается трудный процесс смены эпох и команд, Иван Валентинович рассказал корреспонденту «КС» Юрию Курьянову о своем отношении к последним событиям и тенденциям.
— На ваш взгляд, чего можно ожидать от «Правого дела», которое возглавил и которое собирается обновить Михаил Прохоров?
— Я был приглашен на политсовет «Правого дела» в минувшую субботу и у меня осталось двоякое впечатление от этого мероприятия. Если это политтехнологический проект под выборы наподобие «Справедливой России», только для либерального электората, то особых перспектив у него не просматривается, но если это попытка создать настоящую праволиберальную партию, то это уже другое дело и в этом можно поучаствовать. Сегодня мы наблюдаем абсолютную пустоту на правом фланге и тем более в Государственной Думе. Надо ее заполнять. И это возможно, потому что по моей оценке потенциальный электорат либералов в России процентов 20, причем это наиболее активная и умная часть населения, в том числе работодатели, которые создают рабочие места. Этот слой никак в парламенте не представлен.
— В Новосибирской области за последний год произошел ряд важных перемен, сменились губернатор, спикер Законодательного собрания, дважды поменялись лидеры регионального отделения «Единой России». Региональная элита выдвигает новых лидеров. На протяжении долгого времени вы наблюдали вблизи и издалека процесс формирования новосибирского «политического класса». Как вы сейчас его оцениваете на фоне российской региональной элиты в целом?
— Качества и особенности региональной элиты в нашей стране во многом задаются теми «правилами игры», которые предлагаются верховной властью. В начале и в середине 90-х годов качество общефедеральной и региональной элит было выше, чем сегодня. Такая оценка связана не с моей ностальгией по 90-м годам, а одним непреложным законом, который действует в сырьевых странах. Качество элиты в них тем ниже, чем выше цена на нефть. Исключения два: либо это фамильные династии, как у арабов, сами у себя они не воруют, либо развитые демократии, как, например, в нефтегазовой Норвегии. Россия к этим исключениям не относится. Низкие цены на нефть в 90-е годы диктовали элите необходимость работать и соблюдать определенные правила приличия. С началом нулевых этот вызов исчез, и началась быстрая деградация элиты. Это касается и регионального уровня. Те, кто на местном уровне не вписывался в эту тенденцию, из власти выбрасывались.
Что касается нашего местного уровня, то в 90-е в новосибирской политической элите существовал слой «производственников» (например, Иван Аничкин или Николай Харитонов), они хорошо разбирались в производстве, но слабо понимали, что такое финансы и рынки. Затем быстро сформировался новый слой политиков, ярким представителем которого был, например, Виктор Игнатов. Они профессионально ориентировались в рыночной экономике, обладали новыми политтехнологическими навыками, но «нравственная планка» у них была понижена.
Но еще раз отмечу, что все эти деления были вторичны по сравнению с тем трендом, что задавался сверху. На смену профессионалам, игравшим по определенным правилам, при Путине пришли те, кто готов был выполнять любые установки сверху. И сами принципы формирования элиты менялись, она все меньше избиралась снизу и все больше подбиралась и назначалась сверху.
— Вы сказали, что качество элиты в России определяется ценой на нефть. Новосибирская область не сырьевой регион. Однако и здесь была определенная специфика, например, появилось что-то вроде своей «нефтяной скважины» — Гусинобродская барахолка. И в целом торгово-посреднический характер нашего города не мог не сказаться на формировании его элиты. В какой мере это нашло отражение в политической сфере?
— Определенное влияние это оказало. Но далеко не на всех. Например, к Виктору Александровичу Толоконскому это никакого отношения не имеет. Нельзя утверждать, что он проводил какую-то определенную политику, потому что был связан с интересами торгово-посреднического бизнеса. У меня с Толоконским были очень сложные отношения, но должное я ему всегда отдавал. Так вот, он по своей природе не торговец, а интеллигент. Правда, в нынешней России интеллигент не мог приходить во власть без серьезных последствий для себя, власть его либо выбрасывала, либо перемалывала. С Толоконским последний случай.
Что касается предпринимательства в сфере торговли, то оно сыграло важную роль в первоначальном накоплении капитала, но есть много примеров, когда, заработав стартовый капитал в торговле, бизнесмены затем уходили в другие отрасли. Не стоит преувеличивать влияние торговцев и посредников на политическую жизнь нашего города и области. Хотя, если вспомнить Гусинобродскую барахолку, то с ней действительно связано не мало трагедий.
— Если в Новосибирске произошел перелом в качественном состоянии местной элиты, то когда и с чем он связан?
— Как и по всей стране, он связан с изменением характера власти, формированием того, что можно назвать «неофеодализмом». Если вы помните, то при феодализме существовало то, что называлось «институтом условного держания собственности». То есть частная собственность принадлежит вам до той поры, пока вы не вступаете в конфликт с властью. На региональном уровне это выражалось в том, что вашему бизнесу мог наступить конец, если у вас возникли противоречия с губернатором.
Конкретные сроки формирования новой модели постсоветской власти были различны в разных регионах, формы этой власти тоже разнились. Например, нельзя сказать, что Новосибирская область сильно коррумпированный регион, есть места и гораздо хуже. Но общий вектор эволюции везде был один. В Новосибирской области, на мой взгляд, «точкой невозврата» стали губернаторские выборы 2003 года. В этой связи можно сравнить выборы 1999 и 2003 годов. Мне недавно многое стало известно по подоплеке выборов губернатора в 1999 году, когда я меньше процента проиграл Толоконскому. Меня пригласили в Следственный комитет СФО и дали ознакомиться с 22 томами тотальной прослушки всех моих телефонных переговоров во время той избирательной кампании. Все эти кассеты с записями были обнаружены при обысках у Солодкиных, меня с этими материалами ознакомили, потому что я признан потерпевшим.
В 2003 году была совсем другая ситуация, бюрократия уже понимала, что ее никто не контролирует, выборы были управляемыми и я, например, знал, что шансов у меня, в отличие от 1999 года, уже не было.
— Неизбежный вопрос: что происходит в политической элите нашей области сегодня? В чем причины тлеющего конфликта губернатора Юрченко и полпреда Толоконского?
— На мой взгляд, их конфликт носит ментальный характер. Столкнулись разные психотипы руководителей. Толоконский – дипломат, он может взять человека за пуговицу и проникновенно с ним поговорить, проблема человека решена не будет, но у того останется впечатления проявленной заботы.
Василий Алексеевич Юрченко – не дипломат, он не будет ничего вам обещать, если не сможет этого сделать. И еще одно различие. Юрченко предпочитает слушать других, Толоконский любит говорить сам. Юрченко представитель тех самых производственников, которые смогли вписаться в реалии рыночной экономики.
Всего лишь один пример по поводу разницы стилей руководства. После первого заседания правительства под руководством Юрченко, мне позвонил один чиновник и сказал: «Пятнадцать лет опыта работы с мэром и губернатором псу под хвост! С Юрченко это не пройдет, он все назвал своими именами».
Поэтому, на мой взгляд, главным испытанием для нового губернатора будут декабрьские выборы в ГД. Здесь надо быть дипломатом, тем более, когда мы имеем новую реальность в виде Народного фронта. Надо понравиться многим, не дело делать, а нравиться. У Толоконского это получилось бы хорошо, за Юрченко я не уверен. А высшая российская власть будет в первую очередь судить не по социально-экономическим результатам области, а по итогам голосования за партию власти.
Так что декабрьские выборы станут для нового губернатора очень серьезным испытанием.
WPBuild.Ru