Я хорошо знаю и очень люблю Волгоград. Здесь, работая в командировке осенью 2000 года, я прожил почти полгода вместе с женой и двумя детьми. Мы жили в самом центре, на Алее Героев, дом № 1, и каждый день гуляли с дочерью и сыном в коляске до Вечного огня или вдоль по набережной. После обеда обычно ездили на речном трамвайчике купаться на левый берег Волги в Заволжье. Для волгоградцев купание в реке родителей с грудным ребёнком в конце сентября было необычным зрелищем. Но мы – сибиряки, и, в свою очередь, изучали южан с не меньшим любопытством, чем они нас.
Днями напролёт я был занят работой и знакомился с городом не на экскурсиях, а так, как люблю больше всего – постепенно погружаясь в его жизнь. Не вдаваясь в детали, скажу, что моя работа была опасной и сложной, это был не самый лёгкий период в моей жизни, и требовалась какая-то разрядка. Поэтому каждый день я ходил пешком на работу вдоль берега Волги, мимо Панорамы Сталинградской битвы, мимо Дома Павлова и до самого Тракторного завода, про который снято столько фильмов. Мой ежедневный маршрут практически совпадал с линией фронта, лежащей вдоль узкой береговой полосы, сотни раз пропитанной кровью в дни Великой Отечественной. Ещё до перестройки, устав от официальной показухи, я не обращал внимание на советские памятники, но в Волгограде, казалось, всё дышало героизмом. При мысли о судьбе павших здесь людей собственные проблемы становились мелки и незначительны. Часто я, выкроив время, заходил в Панораму и смотрел на макеты разрушенного города, который Черчилль предлагал Сталину не восстанавливать, оставив монументальным памятником ужасов войны. Многое с возрастом стирается в памяти, но берег Волги, много раз измеренный шагами, впечатался в мою память в мельчайших деталях.
Раз в несколько лет мы всей семьёй ездим на Кавказ. Наш любимый поезд Новокузнецк – Минеральные воды, так как он делает почти часовые остановки во многих крупных городах, где мне приходилось работать… Но кульминационный момент поездки на Юг – прибытие на Волгоградский вокзал. Наши дети стараются как можно раньше увидеть из окон Родину-мать, Мамаев курган и Тракторный завод. Когда поезд подъезжает к перрону, мы с детьми уже полностью собраны и одеты и за неполный час успеваем дойти до самой Волги, до того дома, где жили тринадцать лет назад. На обратном пути мы всегда смотрим на мозаику на потолках вокзала. Для меня Волгоград стал каким-то двойником Новосибирска. Даже названия мне кажутся созвучными — Вол-го-град, Но-во-си-бирск – оба родных мне города. И меня тянет именно сюда, а не за границу.
Но заезжать набегами – это не то. Наконец, впервые за тринадцать лет этой осенью у меня появилась возможность заехать в Волгоград на пару дней. Моя жена, узнавшая о взрыве автобуса за несколько дней до нашей поездки, спросила «Ты думаешь, это не опасно?» «Нет, – ответил я, – сейчас там усиленные меры безопасности». И мы поехали. Как специально, в руки мне попалась книга Гроссмана «Жизнь и судьба», которую я прежде не читал. В годы войны Гроссман был военным корреспондентом и потрясающе описал людей, защищающих Сталинград. И ещё совпадение – мы приехали точно в годовщину освобождения Сталинграда, и жили напротив музея-подвала, где раньше был штаб Паулюса, описанный в каждом учебнике истории. Мне было сложно передать знакомым свой восторг от состоявшейся поездки.
Взрыв на Волгоградском вокзале я воспринимаю так, как будто рвануло в моём подъезде, как будто погибли мои знакомые. Среди погибших – столько тех, кто моложе меня, некоторые совсем ещё дети. Возможно, с кем-то из них играла моя дочь. Может быть, именно их мы видели на набережной. Я не сентиментальный человек, но эту трагедию воспринимаю очень лично.
Я спрашиваю себя – разве не достаточно было крови и горя в этом городе, что судьба шлёт их ещё?
Смерти людей – это цена политических ошибок. Это цена за хвастливые и бездумные слова о том, что «Грозный будет взят силами одно парашютно-десантного полка». Нам всем казалось, что чеченская война далеко – мы не протестовали, или протестовали недостаточно громко. Вот плоды нашей инертности. В воздухе чувствуется, что система поддержания стабильности южных границ страны не выдерживает нагрузки. Наметился разлом по границе России и Кавказа. Мы не можем жить так, как будто наша хата с краю. Мы должны чувствовать свою ответственность и предотвращать новые политические ошибки власти.
Но сегодня – не до политики. Всё вытеснило горе. Кажется, что Родина-мать вновь завёт на помощь и её крик пронзителен и страшен, как плач родителей, чьи дети погибли в терактах. Мы не Иваны, не помнящие родства. Нельзя жить, говоря словами Мандельштама, «под собою не чуя страны». Горе Волгограда, горе близких погибших мы должны разделить как своё. Новый Год – этот прекрасный семейный праздник – омрачен. Всё выглядит так, будто мы сидели за шумным праздничным столом, и нам внезапно пришла телеграмма, от которой мгновенно смолкли смех и разговоры. Мы не можем возложить цветы на месте терактов и у могилы погибших, так помолимся в душе за тех, кто сегодня скорбит в Волгограде, и попросим, чтобы судьба не посылала таких испытаний.
WPBuild.Ru