«Бизнес — это не что иное, как проекция личности»

Практикующий психолог РИММА ЕФИМКИНА рассказала в интервью «Континенту Сибирь», какую модель бизнеса психологи считают здоровой и как сохранить баланс между жизнью и успешным ведением дел.

Римма Ефимкина — кандидат психологических наук, психотерапевт, ведущий психолог Учебно-научного Центра психологии НГУ, региональный тренер Московского института Гештальта и Психодрамы. Автор книг «Пробуждение спящей красавицы», «В переводе с марсианского», «Хорошая женщина — мертвая женщина» и др. Ведущая многочисленных авторских тренингов и программ, в том числе для бизнесменов.

— Римма Павловна, расскажите, как часто вы как психолог работаете с бизнесменами, и в чем специфика работы с такими клиентами?
— Вы, наверное, знаете, что практические психологи работают либо с организациями, и тогда они называются «бизнес-психологами», либо с людьми в качестве «немедицинских психотерапевтов». Их отличие от «медицинских» в том, что они не выписывают своим пациентам фармакологических средств, а беседуют. Я отношусь ко второй категории.
Долгое время, поскольку это не моя область деятельности, я отказывалась от разного рода предложений, касающихся бизнес-психологии, из-за перенасыщения рынка. Сейчас, наверное, каждый бизнесмен или представитель бизнес-структуры уже прошел все тренинги, какие только есть: по командообразованию, по управлению временем, по продажам и так далее. И, в конце концов, конкурентоспособность организации начала измеряться не тем, что сотрудники прошли одни и те же тренинги, а тем, каким образом они работают как личности. Поэтому сейчас такие психологи, как я, бизнесменами стали востребованы. То есть, люди, которые занимаются бизнесом, наконец, заметили, что их бизнес — это не что иное, как проекция их личности. И если в личности есть какие-то перекосы, какие-то сложности, то они и на бизнесе отражаются. Как практический психолог я работаю и с бизнесменами, и с женщинами, которые называют себя «бизнес-вумен». Я не могу сказать, что это какие-то особенные клиенты. Это обычные люди с точно такими же проблемами, как и у всех… Единственное, что их отличает — они немного смелее других, более дерзкие, склонные к экспериментам, к игре, к борьбе… Ведь что такое бизнес? Это «Семь раз упал, восьмой раз поднимись!». И если эти качества есть у человека, он сможет добиться успехов в бизнесе.

— А все-таки можно сказать, что у человека должны быть определенные предпосылки к занятию бизнесом? К примеру, как вы сказали, «склонность к экспериментам», может быть, какой-то внутренний оптимизм, или, по сути, это все можно корректировать, и бизнесом может заниматься кто угодно? Могут ли занятия с психологом что-то в личности поправить так, чтобы дальше у нее в бизнесе все было хорошо?
— Знаете, я работала с людьми, которые оставили бизнес, достигнув в нем и высот, и успехов… Заработать деньги можно с помощью бизнеса, а можно множеством других способов: ты можешь быть успешным наемным работником, а если, допустим, ты хороший эксперт, то ты — наемный работник с высокой зарплатой и при этом можешь спать спокойно, без всякой борьбы. Поясню свою мысль с помощью метафоры: если мы сравним физкультуру и спорт, то физкультура полезна для здоровья, а спорт весьма травматичен. Спортсмены, как правило, недолго живут, многие из них — инвалиды и делали операции, потому что где-то надорвались, где-то преодолели свой допустимый предел. Собственно говоря, что такое спорт? Ты все время стремишься к рекордам. И бизнес — это такой же, своего рода, перекос, в нем тоже важен соревновательный момент.

— Эта метафора применима ко всем видам бизнеса?
— Все зависит от амбиций собственника. Чем бизнес крупней, тем больше он похож на раковую опухоль с метастазами. Каждый хороший бизнесмен стремится покорить мир: у него есть головное предприятие и есть дочерние по всему миру… И когда он с гордостью показывает карту своей филиальной сети, сразу видно — вот у него опухоль, а вот — метастазы. Если это — такого рода бизнес, то, как правило, им занимаются люди с очень высокими амбициями, с манией величия, со стремлением покорить весь мир. Если же человек нашел какой-то баланс, золотую середину, он отказывается от этой модели в сторону более здоровой. И тогда им движет не стремление покорить мир и стать «президентом человечества», а стремление выразить свое «я», свою личность, свою уникальность. Я — за такой бизнес, я считаю его здоровым. Поясню, почему. Допустим, я рассуждаю, что я уникальна и свою уникальность я нигде не могу проявить как наемный работник, потому что, в таком случае, я должна буду встроиться в уже существующую структуру. Таким образом, у меня есть единственный шанс эту уникальность проявить — через построение собственного дела, своей организации. Я — за такой бизнес.
Во время работы с некоторыми бизнесменами этот перекос очевиден: если человек рассматривает свой бизнес как стремление побороть остальных и стать главным над всеми, то, скорее всего, он будет иметь все те же самые последствия, какие мы имеем в онкологии — опухоль с метастазированием. И, кстати говоря, все сильные бизнесмены, включая тех, которые добились мировой известности, быстро сгорают и очень быстро устают от жизни.

— То есть лучше свою уникальность проявлять в каком-то небольшом здоровом бизнесе?
— Он может быть и большой, тут речь не идет уже о том, большой или небольшой, тут просто важно, какие у человека цели: покорить мир или проявить себя.

— Я знаю нескольких бизнесменов, которые в последнее время переориентировали свои подходы к бизнесу и теперь ратуют за главенствующую роль «добра» в построении бизнеса. Мне, например, кажется, что если руководитель будет слишком добрым, его сотрудники не будут хорошо работать. Как вы думаете, можно ли выстроить успешный бизнес, будучи по натуре очень добрым человеком, или все-таки нужен жесткий стиль управления?
— Есть люди, которые идут именно таким путем. Сначала их внутренний «маятник» ударяется в одну сторону, достигает одного полюса, допустим, «бедность, нищета» — человеку не нравится такое положение, маятник качается в другую сторону «богатства, центра мира, пупа Земли, президента человечества» — тоже не нравится, потому что там энергетические затраты не соизмеримы с результатом. И, наконец, маятник начинает искать такое положение, чтобы он пульсировал, но не сильно раскачивался, какую-то середину, пытается достигнуть некоего баланса, абсолюта. Похоже, что вы описали как раз такую ситуацию: люди попробовали и то, и другое — и ищут теперь этот баланс… Если говорить об успешности предприятия, выстроенного по таким принципам, о которых вы упомянули выше, то, по моему мнению, гуманный бизнес в нынешней фазе развития российского общества не очень приветствуется, он не приносит дивиденды. Но, если человек согласен снизить свои ставки, сменив приоритет с достижения вершин на саморазвитие и самореализацию, то почему нет? Да, наверное, будет самоокупаемость, да, наверное, не будет прибыли такой, как в прогрессивном бизнесе, но уж точно с голоду не помрет. А в итоге бизнесмен получит, может быть, не так много денег, зато, с большой долей вероятности, гармонию, душевный покой и удовольствие.

— В последнее время многие бизнесмены говорят о том, что для того, чтобы сделать какой-то успешный бизнес, в нем должна быть определенная идея, миссия… То есть, грубо говоря, бизнес ради денег, скорее всего, будет не очень удачен. Как вы считаете, они действительно так думают, или это все-таки лукавство такое? Может быть, ваши клиенты делились своими соображениями на этот счет?
— Сначала приведу пример. Есть такая коротенькая притча, она мне очень нравится: «Когда просветленного спросили: «До того, как ты стал просветленным, что ты делал?» — «Возил воду и рубил дрова». — «Ну а сейчас ты просветленный, что ты делаешь?» — «Вожу воду и рублю дрова». Что изменилось? Внешне выглядит одинаково, но изменились внутренний взгляд и установка человека. Если он делает что-то для самореализации, для медитации — это одно, а если он это делает, потому что так надо, так заставляют и это — единственный способ заработать деньги, это совершенно другое! Теперь вернемся к миссии. Если миссию рассматривать как маску, то это — придуманная оболочка, придуманная красивая история для того, чтобы делать деньги. Миссия должна идти изнутри: сначала человек делает что-то такое, чего он не может не делать. Он будет это делать до кровавых мозолей, он будет это делать бесплатно, днем и ночью. Сидит, например, женщина и вяжет половички. Накопилась целая стопка — подарила всем знакомым, и в один прекрасный день одна знакомая пришла и говорит: «Моей соседке понравился половичок, она просит, чтобы вы ей продали такой же, сколько это будет стоить?» — «Ну, 20 рублей». Тут другие соседки подключились… и вот это уже бизнес. Женщина готова эти половики бесплатно вязать до конца своей жизни в огромных количествах, и тут выясняется, что, оказывается, эти половики пользуются спросом и их можно продать. К сожалению, многие бизнесмены сначала думают: «Ага, на рынке есть возможность срубить бабки, надо придумать под это дело миссию!». То есть идут с точностью до наоборот, задом наперед. Это называется «встать на голову». Если это различие станет человеку понятно, он начнет выстраивать миссию изнутри наружу, и тогда действительно станет успешен.

— Многие взрослые люди (и бизнесмены, и не бизнесмены, и топы, и не топы) годам к тридцати-сорока начинают задумываться о том, нашли ли они себя, действительно ли они работают по призванию…
— Если доживают, то да. Вообще, показатель успешности в бизнесе — это инфаркт в 40–45 лет. Если нет инфаркта в 40 лет, это не очень успешный бизнесмен.

— А если вдруг человек в этом возрасте осознал, что все-таки себя не нашел, что ему делать дальше? Существуют ли какие-нибудь специальные методики поиска себя?
— Карл Густав Юнг говорил, что жизненный путь можно сравнить с движением солнца по небу: когда оно, встав на востоке, достигает в середине дня зенита, это можно сравнить с серединой жизни, и как раз в этот момент наступает так называемый «кризис середины жизни», а дальше солнце начинает снижаться к закату — человек медленно движется к смерти. Пока солнце движется к зениту, пока оно поднимается, то есть, примерно до 30–35–40 лет, человек реально мало что понимает, потому что у него нет опыта, и все, что нужно делать в молодости — совершать как можно больше ошибок, потому что это — единственный способ набраться опыта. Без опыта очень трудно жить, все время нужна поддержка, и вот тогда приветствуются друзья и всяческие тусовки, вечеринки… Это хорошо и правильно, потому что одиночество страшит человека, когда он, как раз в силу отсутствия опыта, еще не может опереться на самого себя. И когда он опыт набирает, это и есть то самое действие по поиску себя. Затем солнце его жизни достигает зенита и начинает двигаться к закату… Что делать? Это кризис середины жизни. Он очень болезненный, сопровождается психосоматикой, депрессиями, болезнями, уходом в никуда, разрушением семьи… По-старому жить невозможно, а как по-новому? Массовая культура дает ответы только молодым. Но у человека уже достаточно собственного опыта, и он пытается заново наполнить жизнь смыслом. Причем ищет его не снаружи, где все уже скучно, все испробовано (некоторые, например, весь мир объездили и убедились, что земной шар — маленький, и стран в нем мало), а обнаруживает, что самое интересное находится внутри него самого, в его душе. И тогда он обращается к духовности, начинает читать духовные книги, заниматься духовными практиками, йогой, искать людей, святых, учителей, ездить в Индию, в ашрамы, заниматься психологией… Я двадцать четыре года работаю преподавателем на очно-заочном факультете психологии НГУ и каждый раз отслеживаю, какие люди к нам поступают. Наш факультет от дневного факультета отличается тем, что это — второе высшее образование, туда идут люди, которые уже получили образование, уже поработали, пожили… Так вот, подавляющее большинство поступающих — это люди в кризисе середины жизни, то есть, они уже попробовали жить по чужим законам, а теперь им хочется узнать, чего же они сами хотят… В общем, первая половина жизни отличается от второй тем, что в первой половине жизни мы живем по тем законам, которые уже приготовлены миром для нас, встраиваемся в систему, становимся наемными работниками в чужих фирмах, слушаем чужие сценарии, чужие советы. А во второй половине жизни мы либо становимся сами собой, либо чувствуем, что наша жизнь не удалась, идет куда-то не туда, протекает мимо. И единственный критерий здесь — слушаем ли мы свою собственную душу и стремимся реализовать свой путь, или продолжаем жить по законам социума. Человеку после сорока достаточно просто быть вежливым, вести себя социально одобряемым способом, и ему абсолютно не обязательно делать то, что велит этот самый социум, но что не подходит лично ему. Проще говоря, он может быть самим собой, и это очень ценное преимущество второй половины жизни. В ее первой половине оно невозможно — нет никаких техник, методик, кроме того, чтобы взрослеть, конечно. Причем взрослеть не сидя в четырех стенах, а взрослеть активно, путем проб и ошибок.

— Получается, что взросление происходит автоматически: если ты живешь полной жизнью, набираешься опыта, то все равно к этому придешь?
— Если полной — да, происходит. Если же прячешься от жизни, то не происходит. Можно и в 50, и в 60 лет быть младенцем без опыта. Поэтому психологи приветствуют, когда молодежь, так скажем, «задуряется».

— А какую роль в этом взрослении играют родители?
— Моя диссертация как раз на эту тему — «Социально-психологическое содержание возрастных кризисов женщины в инициатических сюжетах волшебных сказок». В ней в том числе речь идет о роли родителей в становлении зрелости и взрослости. Вот берем мы, к примеру, сказку «Морозко» про девочку со злой мачехой: у этой мачехи есть родная дочка, которую она любит, подстилает ей соломки, заботится о ней, всё разрешает, а падчерицу она гоняет, заставляет работать и днем, и ночью. И вот девочка-падчерица делает что-то не то, ошибается, мачеха велит увезти ее в зимний лес и оставить там, в снегу под елкой. Когда приходит Морозко и спрашивает: «Тепло ли тебе, девица?», она, «надрессированная» жизнью с мачехой, знает правильный ответ: «Тепло, батюшка!»… «Молодец, правильный ответ, хорошая девочка», — думает Морозко и награждает ее, девочка едет домой и повышается «в статусе», потому что у нее зрелое поведение, она готова к трудностям взрослой жизни. Родная дочка начинает завидовать и тоже решает поехать в лес, но у нее нет этого опыта проб и ошибок, ее мама не подготовила. Поэтому роль родителей двоякая: с одной стороны — это поддержка, а с другой— фрустрация, возможность позволить своему ребенку испытать все трудности, которые готовит ему жизнь.

И в этом смысле истинное благословение родителей очень сильно отличается от ложного. Большинство родителей думают, что благословить ребенка — значит сказать: «Будь всегда счастлив, пусть твоя жизнь будет легка, проста и радостна!». Но такое благословение зачастую оборачивается проклятием. Настоящее благословение — это «Иди, пробуй, а я буду с симпатией наблюдать за тем, как ты учишься, как ты набиваешь шишки, как ты семь раз упал и восемь раз поднялся». То есть, благословение — это когда ребенку разрешают приобретать опыт. К примеру, мы не запрещаем ребенку кататься с горки, аргументируя это тем, что он может удариться, а стоим рядом и, когда он упадет, берем его на ручки, целуем и говорим: «Сейчас пройдет, иди дальше катайся, теперь ты извлек урок, теперь ты знаешь, что нужно осторожно себя вести». Роль родителей как раз в том, чтобы сопровождать ребенка при накапливании им опыта, а не в том, чтобы удерживать его от этого опыта.

— У меня сложилось субъективное впечатление, что почему-то именно сейчас очень много как раз таких «домашних» девочек и мальчиков лет двадцати, которые живут с родителями и абсолютно не подготовлены к жизни. Мне кажется, что раньше такого не было. Как вы считаете, это веяние нового времени?
— А мне кажется, что родители всегда были двух типов: такие вот опекающие, с удушающей любовью, и другие, основывающие свой педагогический подход на здравом смысле. Буквально на днях прочитала где-то, что хорошо и правильно давать ребенку выпачкаться, побегать босиком после дождя, может быть, даже съесть какие-то немытые фрукты, потому что это способствует формированию и развитию иммунитета, а вот американская модель сверхчистоты, которая пропагандируется нашей рекламой, не только не способствует развитию собственного иммунитета, но и подавляет его, так как организм, в таком случае, привыкает опираться на внешние источники защиты, а не на внутренние.

— Очень многие бизнесмены пострадали в период кризиса. Кто-то сумел перекроить свой бизнес, перевести на абсолютно новые правила игры, кто-то закрыл свое дело, а кто-то, так скажем, влачит теперь жалкое существование: прибыли, как раньше, нет, рентабельность упала, какая-то совсем низкая маржа осталась, но человек продолжает этим заниматься, утверждая, что не привык сдаваться. При этом он, по сути, не делает ничего действительно кардинального, что могло бы ситуацию исправить. Что бы вы могли таким людям посоветовать, как психолог? Может, это просто такой тип людей, и их не так много?
— Можно, конечно, посоветовать иметь гибкое мышление. Дело в том, что борьба — это лишь один из способов разрешения конфликта. Всего их пять: уход от разрешения конфликта (самый инфантильный способ), борьба, подчинение, компромисс и сотрудничество. Кризис, на самом деле, коснулся всех: я вот, например, тоже в каком-то смысле зарабатываю деньги предпринимательской деятельностью, у меня есть клиенты, тренинги. Для меня, как для психолога, кризис был прибыльным временем: я проводила тренинги по психологии денег, работала с конкретными людьми над тем, как перенести потери, как перестроить бизнес, как развить гибкое мышление. И в этом смысле у меня был приток клиентов. Таким образом, кризис дает возможность не только потерять деньги, но и заработать их, если человек как-то перестраивается и смотрит, какие выгоды несет рынку наступившее критическое время. Все зависит от того, может ли человек под другим углом взглянуть на ситуацию. Кризис дает нам возможность научиться чему-то новому. Иероглиф, изображающий слово «кризис», означает одновременно и «ограничение», и «шанс». В этом слове как бы два полюса. Когда мы видим только ограничение и не видим шанса, это не проблема кризиса, не проблема объективности, а проблема субъективного отношения к этому. Нам сказали «стоп!»— мы верим. Когда написано «Выхода нет» — мы верим. На самом деле табличку «Выхода нет» всегда критикуют: нужно писать не «Выхода нет», а «Выход рядом». Во время кризиса не думайте, что «выхода нет», а «поищите выход в другом месте».

— Римма Павловна, в преддверии фестиваля бизнеса и психологии «Шаг вперед», на котором вы скоро выступаете, расскажите в двух словах, что у вас будет проходить, зачем людям приходить, что будет интересного?

— Я работаю на фестивале, как правило, в психодраматическом подходе, потому что он дает возможность зрелищно, ярко, с задействованием большого количества людей, разыграть сцены жизни, вместо того, чтобы читать лекции о том, «как надо жить». Допустим, пришел человек с ригидным мышлением и говорит: «Вот, дескать, кризис, я теряю все». Мы выбираем человека на роль кризиса, выбираем человека на роль его мышления, выбираем человека на роль его страха и делаем сценку о том, как они взаимодействуют.

И когда он со стороны смотрит на то, что у него внутри происходит, как люди это играют, ему все становится видно, его посещает инсайт, идея, что он может изменить. И тут же мы пользуемся этой психодраматической возможностью сыграть жизнь по-другому. Такие короткие сцены создаются не по плану, а по запросу. С какими бы запросами ни пришли участники, с чем угодно: с болезнью, с несчастной любовью, с кризисом в отношениях, допустим, от мамы не может съехать молодой человек… Мы выстраиваем сценку, играем ее и ищем выход здесь и сейчас, на месте. Это весело, это не страшно, это сродни игре. При этом мы получаем огромную поддержку от участников, потому что практически любая предложенная кем-то тема находит отклик у других участников и, как правило, такой подход и зрелищный, и очень действенный.

После того, как мы разыгрываем сценку, я отвечаю на все возникшие у участников вопросы, а дальше происходит шеринг (от слова share — поделиться, прим. «КС») — люди делятся чувствами, своими инсайтами (феномен мышления, выражающийся во внезапном и быстром, осмысленном решении — прим. «КС») и получают обобщение, уходят с каким-то сухим остатком, с пониманием того, как им нужно действовать.

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ