Дополнения Ганеева. Судебный процесс Солодкиных–Андреева–31

В Новосибирском областном суде продолжается частично закрытый судебный процесс над бывшими высокопоставленными чиновниками. На скамье подсудимых — А. Н. Солодкин (экс-советник бывшего губернатора Новосибирской области), его сын А. А. Солодкин (вице-мэр г. Новосибирска), А. В. Андреев (бывший замначальника Госнаркоконтроля по Новосибирской области).

В первой половине мая, с длинными перерывами на выходные дни, в суде продолжался допрос свидетеля Хасана Ганеева гособвинителем Мариной Морковиной. Подробную стенограмму его первой и основной части смотрите в статье «Преступное сообщество Хасана Ганеева (глазами прокурора Марины Морковиной). Судебный процесс Солодкиных-Андреева — 30».

Надо сказать, что оказавшись в распоряжении прокурора Морковиной, главный свидетель обвинения Хасан Ганеев исполнил едва ли не самую сложную «сольную партию» всего процесса. Ведь обвинительное заключение, предъявленное подсудимым, опирается на его показания едва ли не на две трети. Большинство эпизодов преступной деятельности «ОПС Трунова» Ганеев «раскрывает», как их непосредственный соучастник, требуя на этом основании общественного доверия и уважения к себе…Увы, злодейская личность Ганеева — тема скорее для романа, чем для судебной хроники.

Если совсем коротко и схематично, дело представляется так. Едва ли не вся сознательная жизнь Хасана Раисовича, с 17-летнего возраста (если верить его собственным показаниям — с 1992 года), протекала в лоне «преступного сообщества Трунова». Там, внутри, он развивался как личность, умственно и морально, прошЕл шаг за шагом непростой путь от чисто криминальных деяний до сравнительно легального бизнеса и к середине 2000-х годов осознавал себя самостоятельной и мощной фигурой в жизни Новосибирска. То, что он был ещЕ молод, только добавляло амбиций.

Но в 2007 году «случилось страшное». Александр Трунов, личность злодейская, но совершенно особенная по своим твЕрдым моральным принципам, изгнал Ганеева из бизнеса «группировки» (в целом это было уже легальное предпринимательство с опорой на прошлый криминальный авторитет). Ганеев оказался выброшен из системы, где прошла вся его взрослая жизнь, где его ценили и уважали, вдобавок приговорЕнный Труновым к денежному штрафу и, по его словам, «избитый клюшкой» (хоккейной?).

Так что участникам процесса и наблюдателям за «делом Солодкиных» необходимо учитывать, что Хасан Ганеев вот уже шестой год не только борется за собственное выживание (а для этого ему оказалось необходимо «утопить» в переносном смысле как можно больше народу в Новосибирске, особенно из властной верхушки, играя на внутриэлитных противоречиях), но и ведЕт до конца свою личную войну против Александра Трунова, который так «несправедливо» и «унизительно» изгнал его из «семьи». Ведь некогда, цитата из показаний, «мы так спокойно на тот момент жили».

О покушении на Хачатряна

6 мая прокурор Морковина для начала устроила Ганееву небольшую пробежку по эпизодам как бы второстепенным. Речь шла о доходах «преступного сообщества Трунова» от аренды «Праздничного зала», подземных переходов у ГПНТБ и «под Часовней», земельного участка под павильон у кинотеатра «Победа». К выгодному решению вопросов по названным объектам в мэрии Новосибирска (ещЕ и у силовиков), со слов Ганеева, приложил руку Солодкин Александр Наумович. За это он якобы получал регулярные отчисления — по «Праздничному залу» 50 тыс. рублей в месяц. По другим объектам Ганеев аналогичных цифр не назвал, сославшись на сведения других «членов ОПС» — Калашникова, Останина Станислава, Лунева и Шарая, которые «лучше знали». Попутно Ганеев заявил, что «за вопрос» о переходах «под часовней» тогдашнему вице-мэру Новосибирска «Беспаликову подарили компьютер в виде взятки за 3 тысячи долларов, ноутбук, в то время».

Никаких ссылок на документы мэрии или, не дай бог, ФСБ и ФАПСИ, к этим сведениям в ходе допроса не прилагалось.

Наиболее содержательный разговор пошел у Морковиной с Ганеевым по поводу обстоятельств покушения на Фрунзика Хачатряна, владельца рынка «Манэ» на Гусинобродской барахолке, в июне 1999 года.

«На тот момент было жесткое правило у всех ОПС города Новосибирска, — рассказывал Ганеев, — кто владел МУП «Вещевой рынок» — «первомайские», «успеховские», «сметанинские», «труновские» — что если кто-то откроет рынок, он обязательно будет платить». А когда Фрунзик открыл свой рынок, продолжил Хасан (он постоянно называл Хачатряна «Фрунзиком» не из панибратства, а для краткости речи), доходы всех ОПС резко упали, особенно из-за торговли в ночное время. И главное, он никому не платил. Тогда «мы с Труновым и Радченко» обратились к Солодкину А. Н., чтобы мэр Новосибирска Толоконский В. А. вообще закрыл рынок Хачатряна из-за нарушений правил торговли. Но потом «Фрунзик пошел в суд и устроил митинг у мэрии». В итоге он продолжил торговлю, «только забрали у Фрунзика часть земли через мэрию».

Весной 1999 года решили организовать «встречу с Фрунзиком» на Серебренниковской, 23, в офисе Солодкина. Я приехал с Радченко, продолжил Ганеев, там были Александр Наумович, Старых Андрей и «кто-то еще». Попозже заехал Фрунзик. Радченко сказал, что «мы труновские», надо платить 50–60 тысяч долларов в месяц. Хачатрян отказался, возникла перепалка. Солодкин с Фрунзиком вышли, чтобы поговорить отдельно. Когда они вернулись, Фрунзик сказал, что если ему отдадут ту часть земли, которую забрали, тогда будем разговаривать. «Все ему сказали, и Александр Наумович, что это невозможно. Фрунзик отказался платить и ушел со встречи».

«Хачатрян показывал, что у него на встрече вымогали 40 тысяч долларов в месяц», — уточнила Морковина. — «Ну, это насколько я помню», — ответил Ганеев.

Описание истории данной встречи, в неизвестный день апреля или мая 1999 года, в нашем судебном процессе неоднократно звучало осенью прошлого года, с разными уточнениями (ее можно найти в первых статьях моего цикла). Версия Хасана Ганеева в этой части прозвучала в русле других рассказов и пересказов. Но главное в его показаниях об этом событии был припасено под конец.

Мы все разошлись со встречи, рассказывает Ганеев. Вдруг Александр Наумович позвонил Радченко и попросил, чтобы мы вернулись. В кабинете Солодкина-старшего, уже без свидетелей (напомню, что Радченко, находящийся ныне «в бегах», здесь не в счет), они заново «стали вести диалог о том, что Фрунзик Карамович не хочет платить деньги. Александр Наумович сказал, что он нас не слушает, оказывает большое влияние на Толоконского, его (Фрунзика) нужно убить. Сказал, чтобы мы с Радченко поехали к Трунову и согласовали этот вопрос. Что у него ничего не получается, он все свои возможности потратил, поэтому вот его нужно убить, чтобы было неугодно другим» (цитата, курсив мой. — Авт.). Мы поехали с Радченко к Трунову домой, продолжает Ганеев, рассказали обо всем. Трунов А. А. согласился (то есть как бы согласился с мнением Солодкина-старшего. — Прим. авт.), дал задание Радченко, чтобы он занимался подготовкой убийства, «а я чтобы ему помогал. То, что потребуется, все делал».

Далее Ганеев подробно описал подготовку и само покушение на Хачатряна в русле ноябрьских показаний своего брата Рината Ганеева — еще одного «свидетеля», который принимал в покушении непосредственное участие. Роль Хасана после покушения была в том, что он вместе с братьями Останиными в тот день забрал и уничтожил одежду стрелявшего Дмитрия Буоля и сидевшего за рулем брата Рината.

Временно покончив с показаниями на подсудимого Солодкина-старшего, Ганеев перешел к изобличению подсудимого Солодкина-младшего. Прокурор Морковина, не теряя нити, вела Ганеева к эпизоду о сожжении джипов Хачатряна в ноябре 2003 года, которое совершалось под его руководством. Подтверждая свои показания на предыдущем допросе, Ганеев подчеркнул, что «Андреев Сергей, заместитель вице-мэра Марьясова — член ОПС Трунова» и друг Солодкина А. А., и сожжение авто было местью Хачатряну за сожженный ранее «гелендваген» Сергея Андреева, который тот ранее «купил у члена ОПС Чередникова Максима». Из нового прозвучало то, что Солодкин-младший якобы призывал сжечь сразу три авто Хачатряна, но Трунов согласовал только два. И что после проведенной акции Ганеев специально заехал в офис к Солодкину и лично ему сообщил, «что я все сделал, что мы отомстили за Андреева Сергея».

На следующем допросе, 13 мая, Ганеев уточнил о Сергее Андрееве: якобы «преступное сообщество Трунова» оплачивало его охрану (из-за его конфликта с Фрунзиком Хачатряном), а он не допускал серьезного повышения арендных ставок мэрии по Гусинобродскому и Центральному рынкам, другим объектам экономики ОПС. (До 2000 года эти вопросы через Солодкина-старшего, вновь пояснил Ганеев, «решали» Беспаликов и Толоконский.)

Взятка в прокуратуру

Гособвинитель Морковина попросила Ганеева рассказать об убийстве сотрудника милиции Зайцева у ДК им. Чкалова» и последующих событиях 2006 года, связанных с подсудимыми Андреем Андреевым и Александром Солодкиным-младшим.

Ганеев начал в подробностях вспоминать, что однажды у Коли Жужу и его «ячейки» произошел «конфликт с нерусскими», и Трунов поручил Радченко «наказать нехороших нерусских парней». «То есть их нужно было поймать и жестко наказать, избить, — объяснял Ганеев Морковиной. — Мы собрались у школы № 9, бассейн «Бригантина». Взяли оружие с «подствольниками», чтобы гильзы на землю не падали». (Адвокаты подсудимых возмутились, какое отношение все это имеет к их доверителям, но прокурор и судья объяснили им в том смысле, что скоро узнают.) Короче, все-таки сократился рассказ Ганеева, там руководил Радченко, а Иванов Андрей оставил там следы своей крови, а вместе с нерусскими был милиционер по фамилии Зайцев, который потом умер в больнице… Сразу никого из «членов ОПС» не арестовали, задерживали только Колю Жужу, но «мы понимали, что будут проблемы», «поэтому надо обратиться к Солодкиным за помощью».

По словам Ганеева, Солодкин А. А. «договорился с Гришуниным, чтобы он договорился с женой пострадавшего», чтобы «она за 20 тысяч долларов США вела себя поспокойнее», никуда не писала, не обращалась. «Вот… Дело уголовное закрылось потихонечку так».

Но в 2006 году «задержали Радченко и Иванова Андрея, предъявили им обвинение в убийстве милиционера Зайцева». «Мы обсуждали этот вопрос на Серебренниковской, 23, — продолжил Ганеев. — Солодкин А. А. очень сильно волновался в этот момент за Радченко. Что нужно срочно его вытащить. Радченко вел себя неадекватно в тюрьме очень. У нас были опасения, что он все расскажет про ОПС Трунова, «сольет» так сказать… Нужно было решить, чтобы я зашел в тюрьму через наши связи, поговорил с Радченко, успокоил его… Солодкин предложил, давайте попросим об этом Андреева, сотрудника УФСКН на этот момент, он говорил, что почти каждый день бывает в тюрьме. Он договорится через своих людей, чтобы Радченко привели к нему в кабинет, он с ним поговорит и, ну, приведет его в порядок».

(Впрочем, разрозненные показания Ганеева об Андрее Андрееве я суммирую в отдельной заметке. Это лучше по смыслу «дела», да и читатель может запутаться в однофамильцах Андреевых (таковых в процессе в разные месяцы озвучено четверо), равно как и в Зайцевых (минимум трое), и в Ивановых (трое), не говоря уж о разных братьях.)

В итоге, рассказывает Ганеев, Солодкин А. А. договорился об освобождении Радченко (заодно Иванова) за взятку 130 тысяч евро. «Он об этом мне сообщил, сказал: Хасан, я все, договорился, в течение месяца Радченко выпустят, этот вопрос решил Гришунин и Андреев через зампрокурора Афанасьева… Я принес 65 тысяч евро Солодкину А. А. за месяц до освобождения, Радченко выпустили, я отдал вторую половину Солодкину А. А. /…/ Потом Солодкин А. А. при мне объяснял Радченко, что его никто не арестует, потому что его уголовное дело выведено в отдельное делопроизводство, и это уголовное дело находится у Афанасьева в кабинете, в сейфе. Единственное, кто может, это Генеральная прокуратура, но там мы тоже вопрос решили».

(Прокурор Морковина данную тему уточнять пока что не стала, но речь у Ганеева шла о заместителе прокурора Новосибирской области Павле Афанасьеве.)

13 мая, в последнем на данный момент судебном заседании, многие участники процесса чувствовали себя плохо. Федеральный судья Лариса Чуб говорила совершенно не своим голосом, у Александра Наумовича Солодкина было сильно повышенное давление предыдущей ночью (ну, это привычно). Погода, конечно, шалила на майских «каникулах». Прокурор Морковина раз за разом повторяла вопросы, уже заданные ею на предыдущих заседаниях, словно не помнила содержание ответов Ганеева. (Адвокат Николай Украинцев, как водится, бодрый, предлагал суду назвать, на какой минуте какого заседания прокурор уже задавала вопрос, который сейчас повторяет.) Сам же Ганеев после предыдущих напористых выступлений был как-то скучен, равнодушен и вял.

Заседание 15 мая не состоялось.