Судебный процесс Солодкиных — Андреева

12 сентября в Новосибирском областном суде начался долгожданный открытый процесс по самому громкому уголовному делу в истории Новосибирска последних десятилетий. На скамье подсудимых — бывший советник бывшего губернатора НСО А.Н. Солодкин, его сын вице-мэр Новосибирска А.А. Солодкин, бывший заместитель начальника УФСКН (Госнаркоконтроля) по Новосибирской области А. Андреев.

Нет сомнений, что в 2010 году это дело взорвало «элитный» консенсус в Новосибирской области и повернуло политические процессы в нынешнее бурное русло. Можно, конечно, сказать, что нечто подобное произошло и в Москве, и в целом ряде крупных городов России, что это вообще федеральный «тренд» современности. Однако только у нас смена губернатора и дальнейшее переформатирование власти произошли буквально на ровном месте. Перемены не были продиктованы волей первых лиц государства (как в случае с Лужковым и другими «ветеранами»), им не предшествовал объективный кризис управления или чья-то явная экономическая корысть. Но тем более все произошедшее носило характер спецоперации.

Словно некто решил поставить над Новосибирской областью чисто конкретный политический эксперимент.

Заседания первое — четвертое

12 сентября просторный зал был полон. Большую часть присутствующих составляли друзья и родственники подсудимых, немалый отряд журналистов, словно на государственных официальных мероприятиях, серьезная группа лиц, признанных следствием и прокуратурой в качестве потерпевших. Фраза Александра Солодкина-старшего из клетки для подсудимых: «Иногда на похороны меньше народу приходит», — прозвучала по-еврейски едко и многозначительно. Два с половиной года в СИЗО влияют на свойства юмора.

Я пошел на начало процесса, главным образом, чтобы посмотреть на судью.

Федерального судью Ларису Петровну Чуб раньше мне видеть вживую не доводилось, хотя слышал о ней, конечно. В данном случае хотелось увидеть и как-то понять ее настрой на процесс, разгадать ее, извините за выражение, психо-моторику, а если повезет, то и волевой склад личности, душевные качества..

Поскольку в данном судебном разбирательстве Л. Чуб в огромной степени решающий человек. В ее непосредственном отношении к подсудимым, к заявленным потерпевшим, к сторонам обвинения и защиты скрывается суть будущего приговора «именем Российской Федерации»… Если только Чуб доведет процесс до конца и будет этот приговор выносить.

Мотивы подсудимых и их адвокатов, отказавшихся от суда присяжных и вверивших свою судьбу федеральному судье единолично, эти мотивы довольно понятны.

Главное для стороны защиты — открытость процесса и максимальная гласность. А начатый ранее и параллельно идущий процесс по «делу Трунова» (частью которого является и «дело» Солодкиных-Андреева) проходит в закрытом от прессы режиме — именно по формальной причине необходимой безопасности присяжных заседателей. К тому же и позиция СМИ, особенно телевидения, как достоверно показала трехлетняя практика, в этом деле почти полностью контролируется Следственным комитетом РФ. С осени 2009 года Солодкины «поданы» широкой телеаудитории как несомненные злодеи, и с этим до поры до времени ничего не поделаешь. Так что давление на присяжных и сам ход судебного разбирательства, в случае его «закрытости», мог быть выражением этого злополучного «широкого общественного мнения», которое сформировано за предыдущие годы.

В общем, соблазн довериться суду присяжных был велик, но риск получить в ответ закрытый процесс очевидным образом перевесил.

…Что же, однако, Лариса Петровна Чуб?

Выражение лица у нее по ходу процесса внимательное, хорошее, но не сказать, чтобы доброе. Реакции сдержанные. Этакое содержательное единство — взгляда, голоса, интонаций, спокойных телодвижений. При этом все четыре первых заседания Лариса Петровна держалась довольно естественно и свободно, ничего не нагнетая, нигде не пережимая.

Пожалуй, только однажды, в ходе 3-го заседания (17 сентября), судью отчасти «достал» адвокат Александра Солодкина-младшего Николай Украинцев. Очередное ходатайство адвоката, на сей раз о строгой необходимости передачи дела в Окружной военный суд, вызвало у Л. Чуб короткую вспышку негодования. Показалось, не будь на ее плечах судейской мантии, она серьезно погрозила бы Украинцеву кулаком (Смысл в том, что это ходатайство было совсем уже нереальным, и адвокат об этом прекрасно знал).

В остальном же Л. Чуб позволяла говорить подсудимым и их адвокатам свободно, почти не ограничивая выпадов и претензий в сторону обвинения и заявленных им потерпевших, лишь иногда вмешиваясь, чтобы направить эмоции в процессуальное русло. На фоне параллельного процесса над Александром Труновым и Ко, который проходит совсем в другой атмосфере, это смотрелось даже весьма либерально.

Пока что все выглядит пристойно и «состязательно», а в дальнейшем, надеюсь, мы еще поговорим о судье.

ХХХ

Позиции стороны защиты, с первых же ее ходатайств, еще до начала рассмотрения дела по существу, была заявлена как стратегическая, последовательная от первого слова и, наверное, до самого конца.

Позиция состоит в том, чтобы показать и доказать смысловую нищету, нелогичность и предвзятость всего предыдущего трехлетнего следствия, всех действий следственного комитета и прокуратуры, по крайней мере, в отношении конкретных трех обвиняемых.

Собственно, первые три заседания и начало четвертого, проходившие с 12 по 25 сентября, были посвящены ходатайствам адвокатов подсудимых. Главным в этих ходатайствах был упор на многочисленные нарушения следствием уголовно-процессуального кодекса (в том числе, дело Солодкиных и Андреева расследовалось без постановления о его возбуждении), с просьбой овозвращении дела в прокуратуру для устранения нарушений. В случае удовлетворения ходатайств М. Книжина (адвокат Солодкина-старшего) и Н. Украинцева проговаривалась возможность просить суд об изменении меры пресечения для подсудимых.

Ходатайства о возвращении дела в прокуратуру подавались адвокатами еще на стадии предварительных слушаний и были отклонены. Поэтому шансов на то, что вдруг теперь судья Л. Чуб удовлетворит их по дополнительным основаниям в рамках открывшегося процесса, было ничтожно мало. Однако сторона защиты очевидным образом стремилась застолбить свои встречные претензии в адрес следствия, чтобы в дальнейшем быть не только обороняющейся, но и, где это возможно, атакующей стороной.

В результате ходатайства остались без удовлетворения, но солидарная позиция всех трех обвиняемых была заявлена: дескать, прокуратура не разобралась с этим сфабрикованным делом. А команда из пяти адвокатов (очевидно, что весьма разных людей) неплохо сыгрывалась на ходу. Сделалось ясно: работа их будет совсем не в том, чтобы искать для своих подзащитных смягчающие обстоятельства, но «разоблачать» следствие, заявленных прокуратурой свидетелей и многих из потерпевших.

ХХХ

Наконец, 25 сентября состоялось оглашение обвинительного заключения.

Впоследствии будет лучше видно, но сейчас кажется, что громкому процессу не повезло с прокурорами. Гособвинитель Марина Морковина оглашала текст с таким видом и выражением, словно ей самой было скучно. Порой казалось, что она вообще думает о чем-то другом. Морковина иногда прерывалась секунд на 15, а затем возвращалась к чтению, не сразу находя нужное место в тексте.

Обвинительное заключение действительно было длинным и зачитывалось, с перерывом, почти два часа, изобиловало необходимыми ссылками на статьи Уголовного кодекса РФ. Но оно не было нудным! Отдельные эпизоды преступной деятельности были описаны с такими удивительными подробностями, с такой волнующей полнотой, что требовали гораздо более сильного и выразительного прочтения, если не изображения в лицах.

Например, имярек, сознавая свою принадлежность к преступному сообществу, позвонил тому-то и ввел в заблуждение тех-то, затем поехал туда-то, имея преступный умысел, сказал то-то, введенные в заблуждение отдали распоряжения и назначили тех-то, будучи сами жертвами преступного умысла; другой имярек в неустановленном месте, с неустановленных телефонов, в неустановленное время, осознавая принадлежность, отдавал преступные приказы, а многочисленные НЕУСТАНОВЛЕННЫЕ лица в количестве до двухсот человек, выполняя эти приказы, чего только не делали: убивали, вымогали, собирали «дань» и передавали деньги в таких-то суммах таким-то лицам, мошенничали, влияли на многочисленных должностных лиц (неустановленных или введенных в заблуждение, не важно), вели криминальную разведку и, главное, состояли, состояли, СОСТОЯЛИ в преступном сообществе…

(Забегая вперед, скажу сразу на правах автора, что я отлично знаю, как называется это «организованное преступное сообщество» 1990-х тире до 2012 года включительно, которое устанавливал Следственный комитет РФ по Сибирскому федеральному округу последние три года. Нет, оно не «труновское». Оно называется все российское общество и государство, включая все его органы и сам этот суд. Автор и сам, безусловно, является членом такого сообщества и может дать огромное количество показаний.)

В некоторых эпизодах это был не роман, не драма, а просто поэма. Например, как Солодкин-младший, пользуясь статусом депутата и «осознавая принадлежность», защищал бизнес своего брата Юрия от других членов «сообщества», или как замначальника Госнаркоконтроля А. Андреев, вымогал взятку у другого «члена», осознавая свою и его принадлежность, а Солодкин-старший вообще обложил данью еще одного «сообщника» (авторитетного предпринимателя А. Боженко) в размере аж 26тыс. рублей в месяц…

В сухом остатке скажем, что всего обвиняются:

— А.Н. Солодкин — по 5 статьям УК РФ;

— А.А. Солодкин — по 6 статьям;

— Андрей Андреев по 4 статьям.

В деле всего имеется, если я правильно считаю, 12 эпизодов. Для рассмотрения каждого из которых может оказаться мало и двух недель. Это еще в том случае, если судья Л. Чуб не согласится подробно рассматривать «философскую» статью 210, часть 3-ю УК РФ применительно к обвиняемым, с вызовом в суд в качестве свидетелей В. Толоконского, В. Городецкого, А. Беспаликова и, вероятно, многих других, участие которых прямо напрашивается, исходя из материалов дела.

Таким образом суд «замахнулся» вести процесс минимум полгода. Конечно, все может серьезно измениться по ходу пьесы.

Отзывы подсудимых на оглашенное Обвинительное заключение были развернутые и резкие. Александр Солодкин-старший выступил, волнуясь от возмущения. Он утверждал, что его причастность ко всем эпизодам обвинения сфабрикована следствием, кроме эпизода по растрате бюджетных денежных средств, по которому, впрочем, он мог быть только свидетелем, а не обвиняемым.

Александр Солодкин-младший (напомню, он вице-мэр Новосибирска, не уволенный с работы, а находящийся как бы в творческом бесплатном отпуске) назвал обвинения политическим заказом и полностью отрицал свою причастность по всем эпизодам. Выступал очень уверенно и четко.

Андрей Андреев высказался наиболее сильно и убедительно. В частности, он объяснил, что за годы службы в правоохранительных органах неоднократно расследовал ОПГ, передавал дела в суд и в итоге «закрыл» очень многих надолго. Но никогда полковник Андреев не «шил» членам ОПГ якобы совершенных ими преступлений, направленных друг против друга. Моя жизненная ошибка, сказал бывший полковник, что я в свое время слишком долго проработал заместителем нынешнего замначальника ГУ МВД по СФО генерала А. Никитина и знаю вообще все. «Я вам обо всем расскажу», — пообещал Андреев.

Один из самых интересных вопросов к следствию — состав обвиняемых в этом уголовном деле, которое было выделено из общего дела «организованного преступного сообщества Трунова». Понятно, что этих троих невозможно было размещать на одной скамье с реальными бандюганами и «простыми людьми», притянутыми к избранным эпизодам. Контраст должностей и социального статуса резал бы глаз и суду, и публике.

Но каким-то поразительным образом в уголовное дело вмешалась Мельпомена. На скамье подсудимых по воле следствия и прокуратуры сочетались творчество Модеста Мусоргского с давним хитом Аллы Пугачевой. Композиция «Два еврея» из «Хованщины» и «Настоящий полковник». Следственный постмодернизм в действии. О, да!

Дальнейшее течение процесса обещает еще и не такие искусствоведческие открытия.

ХХХ

С 27 сентября суд приступил к исследованию эпизодов обвинения, и о каждом из них я рассчитываю поведать отдельно.

А пока что в минувшую пятницу взорвалась свежеизготовленная информационная бомба. На сайте ИА «Росбалт» было размещено большое интервью Фрунзика Хачатряна (одного из потерпевших по делу) с такими формулировками обвинений в адрес Солодкиных, которые в суде еще не звучали. И если он их повторит, подтвердит лично, то разворот будет непредсказуемый. Кроме того, там же опубликовано открытое письмо Хачатряна к президенту В. Путину с предложением уволить и предать суду его полпреда В. Толоконского.

События набирают ход в ускоренном темпе.

Продолжение следует.

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ