Большинство работающих в Кузбассе угледобывающих предприятий не являются самостоятельными это либо сырьевые «дивизионы» металлургических корпораций, либо региональные представительства угледобывающих компаний, работающих в нескольких российских регионах. Компания «Русский уголь» представлена в Кемеровской области во втором варианте. Однако затраты на ведение бизнеса в регионе, где добывается 2 млн тонн угля из 170, оказываются немногим меньше, чем в регионах, где компания занимает существенно больший процент угольного рынка. Об этом корреспонденту «КС» ОЛЬГЕ ГУЛИК рассказал генеральный директор «Русского угля» АНДРЕЙ МИШИН.
В состав ЗАО «УК «Русский уголь» в России входят шесть угольных разрезов и девять шахт, объединенных в восемь угольных предприятий. Это ОАО «Шахтоуправление «Обуховская» и ОАО «Гуковуголь» в Ростовской области, ООО «УК «Разрез «Степной» в Республике Хакасии, ООО «Амурский уголь» в Амурской области. В Кемеровской области «Русский уголь» представлен ЗАО «Разрез «Евтинский» (проектная мощность 500 тыс. тонн угля в год), ООО «Разрез «Задубровский» (проектная мощность 1,5 млн тонн в год), ОАО «Ленинское шахтоуправление» (проектная мощность 600 тыс. тонн в год) и ООО «Угольный разрез «Белорусский» (начало промышленной добычи намечено на 2006 год, проектная мощность 500 тыс. тонн в год).

Как складывались и развивались отношения «Русского угля» и кузбасской региональной власти после прихода компании в Кемеровскую область?
Войти в регион было не самым сложным делом. Сложнее складывалось дальнейшее развитие отношений. Необходимо учитывать, что «Русский уголь» в Кемеровской области не является крупным угледобывающим предприятием. Входя в пятерку самых крупных угледобывающих предприятий России, «Русский уголь» в 2005 году из 170 млн тонн угля в Кемеровской области добыл всего 2 млн. Отсюда и следуют определенные сложности. Являясь по сути крупной компанией, «Русский уголь» занимает небольшую нишу в Кемеровской области это накладывает свой отпечаток на взаимоотношения с администрацией. Наличие такой небольшой частицы тем не менее требует от компании большого потенциала ресурсов, внимания, обслуживания и прочего. Это не очень рационально. Поэтому сложности в этом плане, конечно же, были. Кузбасс в смысле управления требует от нас больше внимания, чем он того заслуживает по объему нашей добычи.
Как, на ваш взгляд, за годы присутствия компании на кузбасском рынке этот рынок развивался?
Рынок угля развивался по своим внутренним законам, он был цикличным. Из провала вверх, а в прошлом году он снова упал. Что касается отношений между участниками угольного рынка, то могу сказать, что все мы постепенно совершенствуемся, во всяком случае участники этого рынка начали договариваться, обмениваться мнениями, искать какие-то закономерности. Наверное, и мы, и наши подходы к рынку стали более цивилизованными.
Насколько сложно выстроить взаимоотношения в компании, активы которой расположены в удаленных друг от друга регионах?
Управление выстраивается не только непосредственно на самом предприятии, но и во взаимоотношениях предприятия с внешней средой с региональными властями, правоохранительными органами, контролирующими организациями и т. д. Когда в твоем ведении находится один регион это одно дело, а когда у тебя пять регионов другое. Но, выстраивать работу приходится так же, независимо от того, владеешь ли ты 90% угольного рынка или 1%. Усилия прилагаются одинаковые. Приходится распылять свои силы и средства, и это основная сложность.
Собирается ли компания в ближайшее время заниматься развитием углеобогащения?
Практически 100% угля, добываемого предприятиями нашей компании в Восточном Донбассе, обогащается. Потому что антрацит в другом виде не потребляется. Что касается марки «Д», добываемой в Кузбассе, сегодня рынок еще не дошел до требования только обогащенного вида угля. Если рынок будет требовать обогащения, то придется принимать определенные меры.
Каковы, на ваш взгляд, ближайшие перспективы развития российского угольного рынка?
Сейчас мы переживаем период спада. Надеюсь, что сейчас низшая точка будет все же выше, чем та, что была в 2002 году, потому что все составляющие себестоимости растут, и ниже них опуститься трудно. Хотя, естественно, профицит угля на рынке существует. Я думаю, что цикличность в ближайшее время даст о себе знать, и рынок начнет подниматься вверх. А фактор, способствующий этому, холодная зима, которая снизила запасы угля у потребителей, соответственно, на следующий год они будут более ответственно подходить к вопросу пополнения своих складов. Плюс к этому, надеюсь, что продолжающееся повышение цен на природный газ заставит потребителя ориентироваться на уголь.
Насколько конкурентоспособен российский уголь на внешнем рынке?
Сложно говорить об угле вообще, не учитывая региональной специфики. У нас на экспорт уголь идет из Восточного Донбасса, кузбасский уголь мы поставляем на внутренний рынок. Не весь уголь Восточного Донбасса предназначен для экспорта в силу различных показателей его качества, и у него есть очень сильный конкурент антрациты, которые добываются в Юго-Восточной Азии, прежде всего во Вьетнаме. Там они добываются в очень благоприятных условиях: открытым способом, на месторождениях, находящихся рядом с портами. Естественно, учитывая себестоимость добычи, другой уровень зарплаты во Вьетнаме и многое другое, этот уголь составляет очень сильную конкуренцию. Соответственно, возможность вытеснить и полностью заменить российский уголь с мирового рынка заключается в стоимости фрахта. Если в силу тех или иных условий стоимость фрахта вьетнамского угля растет, то повышается конкурентоспособность нашего угля. И наоборот. У нас есть и еще один конкурент украинский антрацит. В силу того, что там отсутствует понимание себестоимости, характер нашей конкуренции весьма странен. Единственное, на что мы надеемся, так это на рыночные реформы на Украине, которые приведут в соответствие понимание себестоимости добычи и цены реализации.
Насколько такая ситуация влияет на развитие кузбасских предприятий «Русского угля» и на выполнение обязательств по соглашению о социально-экономическом сотрудничестве с администрацией Кемеровской области?
Так же, как и на всех. Произошло снижение стоимости угля на рынке, а кроме того, в начале 2006 года произошло увеличение тарифов на перевозку угля на железной дороге. Повышение железнодорожных тарифов по сути было переложено не на конечного покупателя угля, а на тех, кто его производит. Тарифы вычли из доходной части угольных компаний. Это не повлияло на выполнение нами социальных обязательств, прописанных в соглашении с областными властями, а вот на рентабельность бизнеса повлияло очень заметно.
Будут ли в ближайшее время устраняться последствия затянувшейся «газовой паузы» в топливном балансе России?
Необходимо осознать, до какого времени государство намерено за счет дешевого газа поддерживать, скажем, энергетику. Хотя сейчас появились новые предложения, например: давайте доведем выработку электроэнергии на атомных станциях до 25%! В подобных предложениях также необходимо учитывать их обратную сторону. Одним словом, изначально надо решить, до какой степени государство намерено продолжать свою политику в «газовом» вопросе в этом русле, а уж отсюда и делать какие-то соответствующие выводы.
Планирует ли компания «Русский уголь» в ближайшее время диверсифицировать свой бизнес в Кузбассе?
Весь процесс деятельности компании «Русский уголь» в последние годы сопровождался тем, что у нее появлялись какие-то новые направления деятельности, например, металлургическое. Но эта диверсификация в итоге приводила к отделению таких активов от самой компании. Если появляются новые виды деятельности у акционеров, то они все же не внутри компании «Русский уголь». А «Русский уголь» как управляющая компания, занимающаяся угольными активами, остается такой же.
Собирается ли компания развивать направления, смежные с добычей угля, например, строительство угольного терминала в портах, что сейчас весьма популярно среди угольных компаний, работающих в Кузбассе?
По кузбасскому направлению таких идей пока нет, просто в силу того, что продукция этого региона не ориентирована на экспорт. По Восточному Донбассу такие идеи были, но еще так и остались идеями.