Venture пугает инвесторов

Венчурные фонды в Сибири пока не пользуются высоким спросом ни у инвесторов, ни у соискателей инвестиций. Первые неохотно вкладываются в «старт-аповский» бизнес, какие бы перспективы он ни сулил; а представители бизнеса в свою очередь не готовы продавать свои идеи и делиться акциями с фондами. Тем не менее ряд собеседников «КС» прогнозирует, что ситуация изменится, и в ближайшие годы число венчурных фондов в регионе ежегодно будет как минимум удваиваться.

Реально венчурным финансированием могут воспользоваться только игроки со стажем. Фото Михаила ПЕРИКОВА

Хотя венчурные фонды — достаточно новый инструмент на российском рынке, эксперты отмечают, что региональные компании входят во вкус его использования. «Как правило, это молодые компании околонаучно-технической сферы, находящиеся в старт-ап-фазе. Иными словами, те, кто собирается выводить на рынок новый продукт или услугу, в перспективы которых никто, кроме них, пока не верит», — комментирует ситуацию руководитель венчурного управления УК «Мономах» (под управлением УК «Мономах» находятся четыре венчурных фонда) Андрей Федоренко.

Однако практика показывает, что реально венчурным финансированием могут воспользоваться только игроки со стажем. Руководитель фонда «Бизнес Лаборатория» Александр Лазарев считает, что венчурные фонды, как и любой другой инвестор, готовы финансировать известные компании, намеренные расти в разы и менять масштаб деятельности. Между тем, по его оценкам, компании, находящиеся на стадии старт-ап, также имеют большой потенциал роста, и их риски, измеренные в абсолютных величинах, не больше, чем у тех, кто находится на более высокой стадии развития. «В своей венчурной работе мы ориентируемся на IT-компании и отдаем предпочтение поздним старт-апам, т. е. компаниям, уже создавшим то или иное ноу-хау, но нуждающимся в инвестициях для выхода на рынок или для увеличения своей рыночной доли, — соглашается эксперт венчурного фонда «ФИНАМ — Информационные технологии« Игорь Веретенников. — Кроме наличия уникальной технологии или бизнес-модели, к таким компаниям предъявляется требование наличия команды». Представители УК «Мономах» также отмечают, что венчурных инвесторов могут привлечь «любые компании, требующие инвестиций в размере от нескольких сотен тысяч до нескольких миллионов долларов и с хорошими перспективами бизнеса (то есть рост предполагается в разы, а не, например, на десятки процентов)». Если компания-соискатель отвечает этим требованиям и работает в быстрорастущих отраслях, то у нее есть шансы добиться взаимности от венчурных фондов.

Что касается интереса сибирских компаний к участию в венчурном фонде в качестве непосредственных инвесторов, то он выражен очень слабо. Несколько венчурных ПИФов создано УК «Мономах», но число игроков в сфере рискованных инвестиций пока крайней мало. Андрей Федоренко объясняет недостаточную популярность фондов тем, что в России пока нет культуры венчурного финансирования, так как фонды создаются, как правило, под конкретного инвестора или инвесторов. В фонде «ФИНАМ — Информационные технологии» отмечают, что для инвестиционных компаний этот инструмент слишком рискован, и, размещая свободный капитал, они отдают предпочтение более консервативным инструментам. Однако в чистом виде розничными такие фонды также назвать очень сложно. Во-первых, ограничения касаются минимального размера инвестиций, который редко составляет менее 1 млн рублей. Кроме того, у этого вида закрытых ПИФов паи приобретаются только в период формирования фонда и существуют сроки формирования фонда, то есть инвесторы должны быть готовы к тому, что это — долгосрочные инвестиции. «Впрочем, частные инвесторы из Сибири достаточно активны, хотя, конечно, им принадлежит не более 10% паев в венчурных фондах. Есть компании и предприниматели, которые скупают доли в венчурных проектах, но они чаще всего не создают специализированных структур по управлению этими активами», — добавляет Игорь Веретенников.

Александр Лазарев предлагает более глобальное объяснение невысокой востребованности венчурных фондов у инвесторов. По его словам, роль играет само название ПИФов: «Дело в том, что слово «венчур» (venture — «риск» по-английски) по своей сути отталкивает инвестиции. Бизнес не финансирует риски, и привлечь инвесторов в такие фонды проблематично, даже несмотря на то, что в них могут быть очень интересные проекты, имеющие хорошую рыночную перспективу. Маркетинговая ошибка с названием фондов приводит к путанице: люди приходят с идеями туда, где инвесторы ищут готовый бизнес — команду, рынок, клиентскую базу. Посмотрите передачу «Капитал», где Коркунов, Чечваркин, Недорослев и т.д. завлекают слоганом «Мы покупаем идеи». А когда люди приходят к ним с этими идеями, говорят: «Нет, мы — пассивные инвесторы. Объясните нам рыночные перспективы вашего бизнеса, минимизируйте риски, а там мы посмотрим, дать вам деньги или нет«. Такая путаница происходит и в жизни. Успешные инвесторы по большей части чужды риску».

Куда охотнее венчурные фонды формируют западные компании. На Западе механизм венчурного финансирования действует уже не один десяток лет, иностранные инвесторы приспособились к работе на развивающихся рынках и успешно применяют эту тактику у нас. Привлекает инвесторов в венчуры прежде всего прибыль, которую могут принести фонды. На 100 вложенных проектов обычно «выстреливают» пять, но отдача от них такова, что перекрывает все затраты.

А Игорь Веретенников добавляет, что привлекательность венчурных фондов можно объяснить еще и тем, что многие инвесторы не имеют достаточного объема средств или знаний для самостоятельного входа в ту или иную отрасль. Для них покупка пая в фонде является оптимальным решением, т.к. риски в данном случае значительно снижаются за счет создания диверсифицированного портфеля активов, затраты также сокращаются.

Прогнозируя создание новых венчурных фондов, Александр Лазарев отмечает, что потребность в инновациях на рынке невелика. По его мнению, потребители очень осторожно относятся к новинкам, производители ориентированы на поточный выпуск товара и далеко не всегда готовы модернизировать и перепрофилировать оборудование, а инвесторам нужны ясные и понятные проекты. «В инвестициях существует такое понятие, как мода. Сейчас модны стройка и ритейл, а актуальность темы инвестиций в инновации надумана. В настоящее время в обществе больше разговоров, чем реальных дел для поворота экономики на инновационный путь развития. Нужны серьезные волевые усилия, чтобы преодолеть инерционность мышления всех игроков этого рынка — государства, инвесторов, науки и производства», — заявляет Лазарев.

Участники рынка и эксперты настроены более оптимистично. Андрей Федоренко считает, что появление новых фондов в регионе зависит от наличия крупных инвесторов, готовых инвестировать в создающийся ЗПИФ.

А эксперты фонда «ФИНАМ — Информационные технологии» прогнозируют, что в ближайшие годы число венчурных фондов ежегодно будет возрастать как минимум вдвое. «В Сибири скорее всего продолжат доминировать федеральные и иностранные фонды», — резюмирует Веретенников.

Точка зрения

«Охота на инвестора сродни ловле комет»

ВЛАДИМИР ЛИТВАК, доктор химических наук, директор ООО «СУЛЬФОН»

— В позапрошлом году мы выиграли жесткий федеральный конкурс в программе «СТАРТ» на организацию предприятия по производству наукоемкой продукции (тонкий органический синтез, реактивы для биоскрининга, научных исследований, электроники, информационных систем, генной инженерии и биологии, создание новых лекарств). На второй год выполнения программы выделяется $52 тыс., на третий — $75 тыс. при условии привлечения нами частных инвестиций на те же суммы.

Существует устойчивое мнение, что охота на инвестора сродни ловле комет — вероятность ничтожна, последствия ужасны. Тем не менее в октябре 2005 года на Сибирской ярмарке инвестиционных проектов несколько потенциальных гобсеков проклюнулось. Их желания: «наварить» более 200% годовых в течение двух лет, поиметь долю в уставном капитале предприятия, соскочить, продав свою долю любому, кто больше заплатит.

Возможно, для некоторых каким-то образом уже «раскрученных» фирм это приемлемо, известны сферы деятельности, где «наваривают» и много больше. Для еще не оперившегося предприятия, слабого в материальном отношении, но сильного своими новациями в области наукоемкой продукции это самоубийство, перспектива лишиться своего дела, превратиться в простого наемника.

Вероятность встречи с инвестором оказалась не так уж мала, однако последствия — см. выше.

Прочитали правильные слова полпреда президента в СФО насчет инвестиций в науку, пытались обратить его внимание на светлые головы и умелые руки, ежегодно проходящие жесткий отбор по программе «СТАРТ». Ждем ответа.

Западные инвесторы не спешат вкладываться в развитие российских наукоемких производств, охотно скупают наши вещества для биоскрининга, создают на их основе новейшие препараты для медицины и сельского хозяйства. В последнее время до 60% испытанных за рубежом веществ поступило из стран бывшего СССР. Как встарь, торгуем «медом, льном, пенькой».

Предложение: нужны банковские кредиты, выдаваемые инновационной фирме на срок не менее трех лет; заем беспроцентный или данный под небольшие проценты; проценты и основную сумму займа фирма должна возвратить не ранее чем через три года. Для этого администрация Новосибирской области должна иметь под рукой «прикормленную» частную фирму (банк). Напомню: «СТАРТ» — это надолго, и это $154 тыс. бюджетных вложений в развитие наукоемких технологий.

Прямая речь

Как строить отношения с инвесторами?

АНДРЕЙ ЛОВЕЙКО, генеральный директор «СВсофт Новосибирск» (дочерняя компания SWsoft):

— В России в отличие от Европы и Америки система индустрии венчурного бизнеса формируется достаточно медленно. Налицо недостаток соответствующей законодательной базы, создающей оптимальные условия для развития экономики и защиты инвестиций. В связи с этим перспектива сотрудничества с российскими фондами возможна только в будущем. Иностранный венчурный капиталист сначала финансирует создание компании, затем поддерживает ее развитие и помогает найти покупателя или выпустить акции для продажи их на фондовом рынке, что для нас более перспективно.

SWsoft в отличии от «стартапов» (startup company) и небольших офшорных производителей программного обеспечения выбрала венчурные фонды Insight Venture Partners, Bessemer Venture Partners и Intel Capital не столько для денежных вливаний, сколько для доступа к экспертизе партнеров, их связям, рынкам, технологиям.

Преимущество венчурного фонда для компании — его непосредственное участие в управлении и продвижении проектов за счет использования собственного опыта, а также инвестиционные возможности. Примерный оборот Insight Venture Partners — около $1,5 млрд, фонд специализируется на вложениях в высокотехнологичные компании, разрабатывающие программное обеспечение для корпораций. К преимуществам венчурного фонда относят также возможность покупки пакетов акций. В нашем случае удачное прохождение стадий IPO (Initial Public Offering) открывает перспективы для начальной продажи акций публичным инвесторам.

АНДРЕЙ ДУБС, директор ООО «Графические компоненты»:

— Компания началась с того, что наш проект выиграл конкурс, проводимый Фондом содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере, и в первый год существования компании проект финансировался Фондом. На следующий год Фонд решил продолжить финансирование, а в качестве соинвестора согласилась выступить московская IT-компания, которая заинтересовалась нашей разработкой. При этом договор инвестирования не предусматривал расширения состава учредителей нашей компании.

Во время поисков соинвестора мы вели переговоры с несколькими специализированными инвестиционными компаниями как в Новосибирске, так и в Москве. Естественно, на тот момент наша компания не обладала сколько-нибудь существенными активами. Собственно, у нас не было ничего, кроме идеи и прототипа нашего продукта. Поэтому доля в нашей компании, под которую инвесторы соглашались вкладывать свои деньги, колебалась в диапазоне 60–80%. То есть на первом же этапе мы фактически должны были полностью попрощаться с мыслью о самостоятельном ведении бизнеса. Поэтому пришли к выводу, что к инвестиционным компаниям, возможно, обратимся позже, когда наш бизнес, как говорится, «пойдет», компания «обрастет» активами, будет дороже стоить. Тогда мы сможем договариваться об инвестициях в расширение нашего бизнеса под существенно меньший процент участия посторонних.