Продолжение. Начало по ссылке
Весна пришла. В Новосибирске налаживается погода. Мэрия старается, в городе заметны перемены к лучшему. А в регионе неспокойно. Приближение назначенных на осень выборов в горсовет областного центра и в Законодательное собрание вызывает тревогу у многих в деловой и политической среде. А почему? Что происходит? И соотносится ли это с событием, которое примерно год назад рассматривалось некоторыми в качестве значимой внутриполитической победы губернатора? Мы продолжаем разбираться, как связаны сегодняшние тревоги со вчерашними достижениями, и не была ли та победа немного пирровой.
Метасистема и мегасистема: системная эффективность и её антиподы
В конечном счете важен только аспект эффективности. Будет ли хорошо работать такая система власти, как описано выше, или, например, опыт бизнеса говорит тем, кто с ним сталкивался, что автономные модули (где разрешена самоорганизация) обеспечивают лучший результат в сравнении с гиперцентрализованной унифицированной мегасистемой (где решения принимаются в одной исчезающе удаленной точке)? Система систем оптимальнее просто большой системы. Метасистема предпочтительнее мегасистемы.
Эффективная система способна создать точку управления внутри себя, или, иначе выражаясь, выдвинуть лидера. Гиперцентрализованная мегасистема на всех своих уровнях склоняется к антисистемности в той мере, в какой удаляет точку контроля – помещает её настолько далеко, насколько это уже неотличимо от контроля извне. Недавняя отечественная история подсказывает, как это происходит. Всем хорош был Советский Союз, всесильный и идеальный, пока враги не завербовали, будто бы, главу мегакорпорации. «Предатель Горбачев» приказал, и с ним никто не решился спорить, вся мощь покорно взяла под козырёк и рассыпалась в труху; но нет, конечно, вы зря крамольно подумали, что трухой она стала ещё до Горбачева, не надо подпевать неприятельской пропаганде! Конструкция с вынесенным подальше центром контроля неустойчива не потому, что враги овладели этим центром, а потому, что формируется так, что сразу склонна к управлению извне – это её генетический дефект. Её эффективность и её дефективность не что-то взаимоисключающее, а тупо одно и то же. А «удалённая точка контроля» «удалена» в обоих перетекающих друг в друга значениях слова (назвав феномен «удалённой субъектностью», мы лишь продублируем сказанное синонимичным выражением и не ошибёмся). «Вождь слишком велик, чтобы за что-то отвечать, все остальные для этого слишком малы» – данное в 2019 году описание ситуации, в которой гниют и разваливаются бюрократические колоссы, от римско-цезаристского до советского, не утрачивает актуальности.
Борьба за власть в Новосибирской области на примере отдельно взятых округов
Вот и в современной России гиперцентрализм переходит границы, и что делает? Исчезает за горизонтом. Центр государственной, политической жизни выносится на окраину или как там ещё зовётся наше хроническое многолетнее хобби по соседству? Нам бы сосредоточиться на себе, развиваться и обустраиваться, но нет, с 2004 года российский политический субъект при каждом удобном или неудобном поводе где-то там… у края. Из командировок не вылазит, отбывает и колотится головой об те самые крайности. Зачем? Нет жизни нам без «них»? Но это не так.
Новосибирск как автономная политическая подсистема сам мог выбрать себе главу. Системные процедуры в рамках «Единой России» позволяли выявить и наделить властью лидера – а потом заменить его в случае несоответствия ожиданиям. Но как только городу отказали в этом праве, оно уехало куда-то далеко, намного дальше, чем тот рубеж, откуда будто бы и планировалось «контролировать» областной центр. Вспоминаем, как месяцами в начале 2024 года регион полнился слухами, кого губернатору «разрешили» в Москве, кого не разрешили, поставить на мэрию. Что будет именно так – соответствовало грустным ожиданиям. И это тоже учитывалось, когда в 2023 году шли дискуссии «Как лучше?»
Решение, которое было принято, можно назвать «бюрократическим и несистемным», но не «системным и политическим».
Несмелость города берет?
Системность тождественна способности элиты создать в себе коммуникационную среду (для обсуждения разногласий, оптимизации кадровых и управленческих решений), допустить внутреннюю конкуренцию по правилам и на конкурентных условиях определить своего лидера – первого среди равных. Формальные политические механизмы для этого в РФ и Новосибирске в наличии, например, праймериз «ЕР». Губернатор мог бы задействовать их – и, как партийный лидер, открыто выступать за предпочтительного с его точки зрения кандидата. Однако показалось более осмысленным занятием за закрытыми дверями убеждать в правоте своего единоличного выбора московских знатоков новосибирской жизни, чем открыто и публично – коллег по партии власти, а затем избирателей в Новосибирске.
Почему нельзя было дать Максиму Кудрявцеву создать свою группу поддержки и выиграть выборы, сначала в партии, затем в городе? Первая версия ответа на этот вопрос гласит, что Кудрявцева считали заведомо не в состоянии это сделать. Вторая и более вероятная заключается в том, что мэр никак не должен быть политически сильнее и успешнее губернатора, а выиграв выборы не у подставных соперников, даже и при благословлении главы региона, мало ли что он о себе возомнит? Впрочем, ещё вероятнее третья версия: аполитическая областная команда даже и в теории не хотела думать об участии в открытом соревновании с кем-либо. Только кулуарные, только тепличные условия… в глубоком тылу. (При том, что прицелы информационной политики новосибирского правительства чётко сбиты в сторону электоральных масс. Тех самых, каковые информационно возделывали-возделывали, удобряли-удобряли, поливали-поливали, но в решающий момент ошиблись дверью и пошли вовсе не к ним, а в горсовет. Выходить к публике со «своим мэром» не отважились в пользу официального делегирования «права выбора» будто бы депутатам. Уверенность в себе зашкаливает!)
Андрей Турчак: «Победить «Единую Россию» может только сама «Единая Россия»»
В Новосибирской области, как и в любом другом регионе, всегда существовали элитные конкурирующие команды. Отношения между ними необязательно достигали антагонизма. Но иногда делалось «горячо». Проблема в том, что в отличие от рыночных противостояний нет понятных правил и сложившихся традиций, как конкурировать в борьбе за власть. Сибирский полпред президента, губернатор и структуры правящей партии теоретически должны играть роль арбитров и регуляторов для соперников, но дальше этого абстрактного знания дело не продвигается (как если бы суды в стране существовали, но уголовный кодекс и систему норм для регулирования хозяйственных вопросов (в случае арбитража) написать забыли). Каждый раз всё происходит в рваном штучно-ручном режиме, и неудивительно, что периодически срывает клапаны.
В 2009 году конкуренция двух групп в прежде единой команде Виктора Толоконского вызвала саморазрушение системы: привела к «делу Солодкина» и такому варианту смены губернатора, который создал предпосылки для дальнейшего развития антагонистического конфликта. Одна сторона апеллировала к силовикам и возбуждала уголовные дела, другая ответила симметрично с довеском: в дополнение к уголовным делам возбудила указ президента об увольнении главы области. Конкуренция между единороссовскими элитными фракциями в 2014 году затем ещё раз выплеснулась наружу, когда в результате как раз и пришел к власти представитель КПРФ. Что этому предшествовало? Холуйство руководства регионального отделения «Единой России». Губернатор велел – единороссы хором исключили из партии Виктора Игнатова, который годами вел избирательные кампании «ЕР» в Новосибирской области и был одним из тех, кто стоял у истоков местной партийной структуры. Более абсурдного и нелепого решения невозможно было придумать – но его придумали и реализовали, вытолкав собственного политтехнолога на позицию главы избирательного штаба оппозиции. Так началась длинная история, которая то ли завершилась, то ли ещё нет, в конце 2024 года.
Трусость партийных лидеров начала 2010-х сдала Новосибирск в руки, скажем поделикатнее, не совсем к этому готовые. Партия власти «лопнула», не сумев выполнить функцию программной оболочки, «упаковки», операционной системы для сильных и влиятельных людей региона, упорядочивающей пространство, в котором они действуют. Условный BSOD на единороссовских мониторах в те годы – констатация очевидности, как пальцем в небо попасть, сложнее рассказать, каким образом должна была строиться конкуренция в партийных рамках, согласно партуставу – если без выноса кресла мэра из избы, как получилось в печальной действительности.
Константин Костин: «Не получится сейчас всех построить, зажать в кулак и бросить вперед»
Фантазийно помедитировать о минувшем не помешает, чтобы хотя бы на полшажка кое-как приблизиться к ответу на тот же самый вопрос, но уже из 2025 года: куда должны обращаться, как себя вести «по правилам» люди, которые десятилетиями живут в этом городе, добились тут многого, но имеют сейчас не совпадающие представления о том, кто и как должен им руководить? Помимо того, чтобы бегать стучать друг на друга в Москву, подкатывать к силовикам и заказывать телеграмные анонимки, никаких идей нет на этот счет в стране, собравшейся предъявлять своё традиционное цивилизационное лидерство всему миру, но, кажется, забывшей, как и откуда это лидерство добывается в собственных территориальных глубинах? Делать-то что – если разбредаться по альтернативным минипартиям не вариант? Как политически отстаивать своё видение проблем города и региона? Как работают партийные и властные институты в решении этой базовой задачи?
Вертикаль власти и сколько у неё концов
Для партии, претендующей быть не только коллективным бессознательным состоянием правящего слоя, но (местами и проблесками) также его коллективным сознанием, принципиально важно хотя бы попытаться выработать регламент учета и согласования разногласий, внутренней дискуссии. Альтернатива – когда партия просто отстраняется, а право выбора берет на себя один человек, немногим лучше того, который реализовался в 2011 — 2014 году. В 2024 и 2025 гг. кандидаты на пост мэра при любом раскладе шли бы к губернатору за согласованием. Но по прежней схеме они должны были бы проходить первичный отбор – быть достаточно сильными, чтобы победить соперников. Губернатору пришлось бы проводить реальную экспертизу кандидатур. А лучше всего это проверяется в деле. А кому сие известно – кто на самом деле есть who? Аппарату исполнительной власти? Может и нет.
Интересный момент: когда поздней осенью 2023 года Андрей Травников устроил очередной разнос мэру и в сердцах бросил фразу, что отдельные райцентры Новосибирской области выглядят приличнее Новосибирска, «Континент Сибирь» не упустил возможности поинтересоваться у подчиненных первого лица, какие именно территории имелись в виду. К сожалению, ответа мы не получили. В правительстве сообщили, что не знают, о чем хотел сказать глава региона. Кто же смог высказаться на животрепещущую тему и информативно сопоставить областную столицу и успешные населенные пункты, возглавляемые единороссами? Так депутаты ЗС: Наталия Красовская, Иван Мороз и Андрей Панферов. К вопросу об эффективности и роли депутатского корпуса.
«Проблема Локтя», она же проблема управления городом образца 2014 – 2019 и 2019 – 2023 гг. возникла как следствие повторных эпизодов слабости партийно-политической системы региональной элиты. В 2009 – 2014 гг. система упала и пропустила большевиков в Зимний дворец и винные погреба мэрию. Но уж в 2019-то году можно было и отыграть назад, взять реванш, компенсировать провал пятилетней давности. Нет, новый приступ недееспособности в формате панической атаки продлил историю 2014-го. Слабость тянет за собой слабость, готовя ей обоснование. Сколько серьезных людей в кулуарах в 2018-м хватались за голову, глядя на пресловутый «пакт» и риторически восклицали: «да что они там творят?! Чего боятся? Зачем? Надо идти на выборы и выигрывать!» Но они не знали, как быть услышанными, и морально капитулировали вместе с начальством. Это, кстати, то самое, что у некоторых называется «вертикалью власти» – как им представляется, штука, способная не только сломать им хребет, но и заменить им его. Только на практике почему-то оказалось горизонталью и чего-то совсем другого. Как, как, мы говорили, великий и славный СССР развалился-то, на самом-то на пике величия и славы? Ах, да, всё просто: артиллеристы, Горби дал приказ. И все рассосались. Вертикаль – она, порой, для кого-то, такая. Как трубочка. Для капучино. Раздумчиво потягивая его 30 лет спустя в хорошем заведении капиталистического общепита приятно костерить того предателя за ту катастрофу.
Институты неоднократно давали сбой, включая (точнее выключая) не только политсовет регионального отделения «ЕР» и президиум его, но и тот самый совет городских депутатов – например, десятилетие штамповавший годовые отчеты мэра о работе, а потом вдруг с подачи губернатора прозревший, что мэр работал как-то не очень и вообще «не наш». О чем это свидетельствует? О дефиците духа власти во власти и (что на самом деле одно и то же) о неурегулированности процедуры принятия коллегиальных решений, консолидирующих (а не нивелирующих) многообразие позиций, то есть о том, что «элита, но не до конца». Вывод должен прозвучать вслух, даже если эти институты нигде не функционируют всерьез, не только в Новосибирской области.
Но цепочка продолжается. В ожидании 2024 года самый неприятный вопрос состоял именно в этом: где и как региональная «Единая Россия» номинирует кандидата в мэры при наличии нескольких партийных фракций и отсутствии прозрачного способа измерения веса их мнений. Губернатор, он же партийный лидер, предпочел не ввязываться в решение головоломки и взял ответственность на себя одного. Ну, ещё на Юрия Фёдоровича. Это хорошо? С одной стороны да. А с другой – это опять дань институциональной слабости, консервирование привычной взрывоопасной проблемности. Если в политическом отношении область трясет и лихорадит по мере приближения выборов в ГС и ЗС, то, как уже говорилось, это как раз потому, что «барабашку загнали в подпол», упрямо твердя себе под нос: «барабашек не существует», «это миф». Сейсмическую неустойчивость снова решили игнорировать под предлогом того, что она – в глубине: её «не видно», потому что «её нет», нет же её потому, что «не видно», особенно, если как следует напрячься.
Об этом можно спорить, но «республикой» как раз и называется процедурно оформленная традиция конкурентной генерации лидерства в элитных рамках активного политико-экономического слоя общества, без популистских или бюрократических апелляций к «иным», будь то аполитичные «обездоленные ширнармассы» или инстанция «удаленного контроля». (Что касается «масс», то они порой только от взывающих к ним миллиардеров, временно устроившихся любителями «бедных старушек», и узнают, что, оказывается, «обездолены». Не приходится удивляться, однако, ещё более интересному и исторически привычному явлению, а именно, закономерной связи, которая тянется от масс к «удалённой инстанции» и обратно сквозь вражеский «активный слой»: те и другие «удаленные» явно нужны друг другу и в равной мере полны эгалитарного пафоса. Когда «удалёнщики» готовятся раскулачивать экс-«элиту», они со времен цезаристского Рима взывают к «простому народу», а когда они к нему не взывают, впору тревожно спохватиться, существуют ли они ещё?)
Коллегиальные институты парламентской власти справедливо рассматриваются в качестве ядра республиканского государственного строя. В той мере, в какой Россия по-прежнему квалифицируется именно так: республика, а не, например – как иногда украдкой думают – «подворье государево», парламентские институты должны выступать как минимум на равных с исполнительными структурами. Главное не путать бюрократическое единоначалие, присущее исполнительной власти, с вертикалью власти вообще. «Вертикаль власти» – политическая идея, состояние умов, идеологическая программа, но не только и не столько административная унификация по принципу «не забывайте, кто тут у нас гражданин начальник». Поэтому, собственно, почему бы уж и не горсовету формировать вертикаль мэрии – горсовету, по замыслу собирающему в своих рядах лучших в городе? «Куриалов», как это называлось в добрые римские республиканско-имперские времена.
Может ли горсовет выбирать мэра?
И вот, совершив круг, мы добрались снова до вопроса, с которого вроде бы и начали. Может ли горсовет выбирать мэра? Теоретически, да, почему бы и нет? Лишь бы он был настоящим. Настоящий ли он на текущий момент, становится понятно, уточняя, насколько обстоятельно губернатор советовался с ГС, готовясь отправить ему на согласование кандидатуры главы города.
Горсовет вполне мог бы завоевать в глазах горожан право назначать мэра. Но вряд ли этот результат достижим на пути разговоров о том, что «определение главы муниципалитета требует высокой компетентности голосующих, поэтому мы сейчас сформируем ГС на базе списка а) рядовых, или б) нет, совсем не рядовых жителей Новосибирска, которые тем не менее в обоих случаях «всегда согласны» и «всегда готовы». Всегдашнее согласие не требует компетентности. И не преувеличены ли различия двух вариантов, а) и б), если у нас имеется две разновидности компетентных реакций: а) согласен, б) не несогласен? Какая разница, что, скажем, в первом случае это рядовые федерального парламентария и его превосходительства губернатора, а во втором лейтенанты федерального парламентария и его превосходительства губернатора?
Всё настоящее неоднозначно. Если бы горсовет был в глазах горожан настоящим, то есть умел в самых серьезных вопросах говорить и «да», и «нет» (как умеют они сами), они охотно доверили бы ему проявлять компетентность и назначать городского главу. Может и правда так даже лучше. Компетентнее.
Но…
Целесообразно ли это для главы области? Вышесказанное в этом тексте призвано хотя бы частично обосновать предположение, что для губернатора оптимальная стратегия – не ввязываться напрямую в ответственность за процессы, которых он реально не может проконтролировать. (Ни один региональный глава еще не смог обезопасить себя от коррупции и бесхозности в поведении выдвинутых ими градоначальников – у красноярца Александра Усса вон ближайший сотрудник, целый председатель краевого правительства, реальный срок получил, а уж что говорят и пишут в Красноярске про его же ставленника мэра Логинова – целая эпопея.)
Инструменты непрямого политического влияния через институты предпочтительнее прямолинейных бюрократических ходов и простых «пакетных» решений. Простые решения (вроде пакета с депутатами) создают иллюзию контроля, а на практике приводят к тому, что кто-то берет на себя неподъемные обязательства, а кто-то (из-за спины первого) – бонусы. Иллюзия отсутствия контроля, может статься, полезнее. Возможность сказать: «Вы сами себе его выбрали» – одна из опций под рукой хорошего руководителя, которую следует отключать в последнюю очередь. Не зря, ох, не зря нет в Новосибирске конкурса желающих на официальную роль политического вице-губернатора (но есть желающие ни в коем случае не попасть на это место). Пусть лучше за всё отвечает сам Травников, думают вокруг него. Он и председатель правительства, если что, и свой собственный первый политический менеджер. Выдюжит. Ну, а если не выдюжит, кто тут у нас наготове неподалеку весь в белом?
WPBuild.Ru