Можно ли ещё кого-то чему-то научить в высшей и средней школе? Или система образования, какой она сформировалась за последние столетия, рушится на глазах? Профессор ВШЭ Вадим Радаев, выступая в Новосибирске, крайне пессимистично оценил тенденции, которые наблюдаются сегодня как в вузах, так и в довузовской педагогической практике. «Континент Сибирь» предложил новосибирцам, сделавшим себе имя в системе образования, прокомментировать выводы московского гостя. Что происходит: в образование пришел общий цивилизационный кризис – или он здесь и начался?
Запоминать ничего не надо – все легко достать в интернете. Вчитываться и понимать – сложно, проще посмотреть готовый видеообзор. Ходить на занятия – необязательно: на выбор множество курсов онлайн. Профессор Высшей школы экономики Вадим Радаев отмечает, что учить современных студентов стало сложнее. И дело не только в том, что трудно оторвать аудиторию от гаджетов или оценивать работы, сделанные с помощью ИИ. Сам подход к учебе у молодых людей изменился: она перестает быть трудом над пониманием сложных текстов, превращаясь в потребление упрощенной информации, а то и вовсе становится фоновым занятием. Возможно, вслед за привычками в обществе и экономике, где культура потребления и цифровизация играют не последнюю роль.
Вадим Радаев, первый проректор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» выступил 17 октября с публичной лекцией в Новосибирском госуниверситете на IV научных чтениях памяти академика Т. И. Заславской «Время перемен: индивидуальный и групповой выбор в ответ на новые вызовы». Топ-менеджер и эксперт, неоднократно признанный «Лучшим преподавателем» ВШЭ, среди прочего сказал: «Потребительство – это некоторая такая общая история: это новые возможности, колоссальные возможности, но одновременно и определенные формы поведения, которые приучают нас просто все приобретать готовое. Выбор все больше и больше, столько всего привлекательного – и все это приобретается без труда, «на клик». В онлайне особенно: вот красивая картинка – и вот вещь твоя, через час ее привезли. Следовательно, у тебя есть все мотивы продолжать этот процесс, потому что он приятный, он ненапряжный абсолютно, это не то, что трудиться».
Лектор обратил внимание новосибирской аудитории на полномасштабный кризис в преподавании. И хоть говорил Радаев в первую очередь о проблемах высшей школы, высказанные им тезисы применимы, пожалуй, для всей системы образования. В университеты ведь приходят после средних школ с уже сложившимися или несложившимися учебными навыками.
В чем кризис?
Выступающий назвал следующие составляющие кризиса.
Кризис текстовой культуры: формируется отношение к тексту не как к источнику знаний и смыслов, которые из него надо добыть, а как к источнику готовой к употреблению информации, уже нарезанной, упакованной – и «будьте добры». Утрачивается навык медленного чтения, происходит быстрое скольжение по текстовой поверхности с выхватыванием в лучшем случае 20% текста.
Отказ от культурного багажа: вместо запасов знаний – работа с информационными потоками, неограниченное потребление информации. «Зачем нужно запоминать, когда все можно получить через секунду, «на клик»? — замечает Вадим Радаев. — Частое проявление этой истории – что перестали задавать вопросы. Зачем задавать вопросы, тратить драгоценное время? Все можно прогуглить. И это сделать быстрее».
Новые требования к упаковке материала: тексты без упаковки воспринимаются с большим трудом, они должны заменяться или хотя бы разбавляться картинками, а лучше еще и видео.
Растущие сложности с удержанием внимания: из-за наложения разных форм коммуникации возникает «раздернутость сознания», когда человек не в состоянии сколь-либо долго сосредоточиться на предмете, не способен погрузиться, при этом отвлекается сразу на два-три экрана. «И кажется, что это экономия времени. Разумеется, это иллюзия, потому что ты не делаешь три дела параллельно – ты теряешь сразу все, и теряется сам смысл образовательного процесса», — уверен эксперт.
Возникновение образовательных альтернатив: появилась масса возможностей для самообучения, что называется «не сходя со стула», онлайн. Если раньше все хотели в университет, и выбор был, в какой поступить – то теперь растет вероятность того, что молодые люди просто минуют вуз.
Дополнительные издержки разговора с экраном: переход на дистанционное обучение во время пандемии и неполный отказ от онлайн-занятий после нее дают некоторые удобства. «Но удобнее, экономично – не значит лучше! — негодует опытный преподаватель. — Переход в онлайн роняет качество образования по сравнению с нашим общением в аудитории! Чему это способствовало: превращению образования в фоновое занятие. Но образование не может быть фоном! Если оно становится фоном, оно как бы прекращается, по сути. То есть съем информации вместо понимания завершает этот процесс».
Появление чат-ботов на базе ИИ: вызывает дискуссии использование генеративных систем, опять же для экономии сил и времени, при написании учебных работ. «Это очередной порог, который совсем вбивает последний гвоздь в отказе от самостоятельного труда или это благо, расширение возможностей?» — вопрошает спикер.
Снижение авторитета преподавателя и попытка подорвать власть оценивающих. Преподаватель уже не воспринимается как носитель и толкователь уникального знания (интернет знает больше), экспертиза и оценка с его стороны теряют вес. От преподавателя требуют соблюдать как можно более прозрачные формальные критерии оценивания и отчитываться: кому, за что, сколько баллов поставил. «За этим стоит серьезный вопрос на более общем уровне, а именно попытка переопределить отношения в университете и перевести их в горизонтальную плоскость: «вы нам обязаны оказывать услуги», — предостерегает эксперт. — То есть это своего рода квазирыночная логика вместо былой логики наставничества в отношениях мастера с подмастерьем, которые коллеги, но коллеги неравные. В пределе это тренд превращения университета в супермаркет».
Виктор Толоконский: «Управление — это всегда коммуникации, психология, человеческие отношения»
В полный рост обрисовался целый спектр вопросов: кого учить, чему учить, как учить и кто будет учить – какова роль преподавателя. Это серьезный уровень неопределенности.
Что делать?
Вадим Радаев заранее признался, что во многих случаях не знает ответ на этот вопрос, но поскольку делать все-таки что-то надо, поделился соображениями.
Не сторонник развлечения аудитории, спикер, тем не менее, подтверждает необходимость менять способы подачи материала. При этом без отказа от традиционных методов, а в сочетании с практиками медленного чтения и вообще работой с текстами. Не забывать про образцы, практику. Вадим Радаев призывает преподавателей рассказывать о собственных исследованиях от первого лица, делиться не только успехами, но и просчетами, а также подталкивать молодых людей к самостоятельному поиску. «Осваивается студентом, любым другим человеком только то, что ты сделал сам: прочитал сам, написал сам, спроектировал сам, сделал сам», — напоминает он.
Однако прежде всего, убежден профессор, нужно учить универсальным академическим навыкам:
- уметь содержательно, критически мыслить;
- формулировать вопросы, выявлять и решать важные интересные проблемы, а не скользить по поверхности;
- преодолевать сопротивление сложного материала;
- работать по четким воспроизводимым процедурам, которые отличают исследование от болтовни;
- проводить критические обсуждения, в то же время корректные, без перехода на личности;
- и вообще коммуницировать с представителями разных сред.
«Именно этому надо учить, а не вбухивать очередную порцию знаний, которые все равно устаревают, и которые можно найти легко без нас в интернете. Учить навыкам, которые нужны каждому на любом месте, независимо от того, где ты будешь работать», — заключил Вадим Радаев.
В какой мере разделяют тревогу московского гостя его коллеги по высшей и средней школе в Новосибирске? «Континент Сибирь» приглашает к разговору о состоянии современной системы образования всех, кто знает ситуацию непонаслышке. «Согласны ли вы с прозвучавшим диагнозом, какие признаки кризиса отмечаете и что предлагаете делать для выхода из него» – спросили мы наших собеседников.
Сергей Чернов,
проректор по учебной работе Новосибирского государственного технического университета НЭТИ:
— Начну с того, что ни одна система не стоит на месте, и образование — не исключение. За последние 20—30 лет человечество совершило колоссальный рывок в развитии технологий, в том числе в том, что касается передачи информации. Это не могло не сказаться на сфере образования.
Выступая в Новосибирске, Вадим Радаев четко обозначил характерные для сегодняшней сферы образования особенности: и упавшую текстовую культуру, и сложности удержания внимания, и образовательные альтернативы. Исходя из этих факторов, спикер делает вывод о кризисе в преподавании.
Я бы не назвал это кризисом, это естественный эволюционный процесс; не в одну секунду, а поэтапно, в течение нескольких лет ландшафт сферы образования меняется: меняются студенты, способы восприятия информации, и, соответственно, сама система образования на всех уровнях — от школы до университета — должна адаптироваться, меняться, воспринимать новшества, а не стоять на месте или бороться с ними. Если мы примем позицию, что будем продолжать работать в системе высшей школы так, как нас учили в 60-е или 70-е годы, это абсолютно точно обернется жестким противостоянием между студентом с одной стороны и преподавателем — с другой. Я думаю, что современный университет должен быть очень гибким, приспосабливаться к изменениям в социуме и в технологической сфере. Я со своей стороны не могу говорить ни о каком кризисе в образовании.
Что касается роли преподавателя в системе образования, которую обозначил профессор Радаев, это сложный вопрос. Раньше преподаватель выступал наравне с книгой — одним из источников информации. В отличие от книги, он был не просто источником, но и носителем информации, то есть мог дать дополнительные комментарии, поделиться своим практическим опытом. Если говорить про наш вуз, многие преподаватели пришли из сферы производства. И здесь опыт как никогда важен: ты ни в одной книжке не почерпнешь того, что преподаватель-практик может рассказать тебе на лекциях. Сегодня ситуация обратная: студент в интернете может найти достаточно хорошие ресурсы, позволяющие получить по предмету больше знаний, нежели от преподавателя, который никогда не был вовлечен в практику и занимается тем, что, по сути, пересказывает книжки. Скажу сразу: это плохие преподаватели. И с этой точки зрения, конечно, авторитет преподавателя может быть подорван, потому что у любого студента есть возможность воспринимать информацию из разных источников, сопоставлять и анализировать, что лишний раз подтверждает сформулированный Вадимом Радаевым тезис о навыке критически мыслить. Как раз современный университет и должен развивать у студентов способность критически относиться ко всем источникам информации, с которыми он взаимодействует. И преподаватель здесь не исключение. Если рассматривать преподавателя как единственный источник информации, то говорить о высоком авторитете сегодня затруднительно. Однако нужно понимать, что ничто не заменит прямого контакта между студентом и преподавателем, и в идеальной системе это человек, который состоялся в профессии и преподавании и выступает наставником. Система наставничества — то, к чему стремится каждый вуз, но в полней мере к ее реализации не подошел никто. Связано это не с системой образования как таковой, а с характеристикой нынешнего поколения молодежи.
Сегодня появилось довольно много образовательных альтернатив, дополнительных возможностей для самообучения. В первую очередь — в сфере ИТ: зачем идти на 4 года – 6 лет в университет, ведь можно за полгода освоить какую-то профессию и сразу начать работу. Но любой эксперт в области ИТ вам скажет, что вы можете «набраться» каких-то навыков, однако без глубоких знаний в области математики, информатики и других сопутствующих дисциплин хорошим специалистом не стать. За этим по-прежнему идут в университеты, что подтверждается высокими конкурсами на ИТ-направления и специальности. Именно потому, что первые два года уделяется внимание базовой, основной программе, которая лежит в основе подготовки классного специалиста.
Что касается освоения второй профессии, здесь развитая образовательная экосистема — это, безусловно, огромный плюс. Поэтому я бы не рассматривал существующие «классические» и «альтернативные» образовательные форматы с точки зрения их противостояния, скорее они удачно дополняют друг друга.
Исходя из этого, не стал бы называть и нынешнее состояние системы образования кризисом, считая его очередным этапом эволюции.
Университет сегодня должен быть очень активным, университет должен быть очень живым, чувствовать изменения и реагировать на них. Собственно, это и происходит: мы реализуем огромное количество экспериментов, делаем много попыток отойти от существующих систем, в частности, одного из «фундаментов» — единого учебного плана и единого расписания занятий, предоставив студенту самостоятельно выбирать свои образовательные треки.
Мы в НГТУ НЭТИ постоянно находимся в зоне эксперимента. К примеру, в рамках проекта «Магистратура ПРО+». Есть ядро образовательной программы, но есть и принципиально различные треки: инженерный, исследовательский и предпринимательский. Студент сам выбирает, по какому треку начинать и продолжать свое обучение. Может комбинировать, дополнять и заменять предметы из всех представленных треков. Но ключевой момент — это образовательная траектория, которая в высшей степени индивидуальна.
Таким образом, система образования постоянно адаптируется к внешним изменениям. Более того, не только воспринимает, но порой и сама их инициирует.
Александр Бойко,
основатель частной школы «РОСТ», президент холдинга TS Group:
– На все 100% согласен с мнением уважаемого профессора. Если ничего не менять в системе образования – я вообще не представляю, что будет с этим миром через 50 лет.
Несколько лет назад социологи выяснили, что у современного человека добавились две базовые потребности, которые лежат в основании пирамиды Маслоу на уровне физиологических – мобильные устройства и электроэнергия. Сегодня мы не представляем свою жизнь без гаджетов, отсутствие электричества воспринимается как катастрофа.
Насколько остро перед бизнесом стоит проблема кадрового голода и как ее решать?
Между тем, эксперимент, который провели социологи лет 10-15 назад, показал, не помню точных цифр, но суть приблизительно в следующем. Если на лекции у студента телефон лежит экраном вверх с выключенным звуком, то он усваивает 20% информации. Если экраном вниз – 50%, если телефон выключен и лежит в сумке, студент усваивает 80% информации. Если студент пришел на лекцию без телефона – 100%. Ученые как зарубежные, так и российские установили, что одно присутствие смартфона рядом с человеком снижает умственные способности. Данный эффект называется «brain-drain» и означает ослабление когнитивных функций мозга, именно он оказался особенно ярко выраженным у студентов и школьников, зависимых от смартфона.
В то же время надо понимать, что отказаться совсем от гаджетов сегодня уже нереально. По большому счету, смартфоны – это инструменты, которые необходимо интегрировать в учебный процесс, например, как интерактивные доски с выходом в интернет в нашей школе. Мы должны научить детей правильно пользоваться мобильными устройствами, сделать так, чтобы гаджеты стали инструментарием в поиске знаний, развития, а не основным средством времяпрепровождения.
В своей школе мы вводим запрет на телефоны в младших классах. В старших классах разрешено пользоваться телефоном в образовательных целях. Малыши – это наша зона ответственности, так как они учатся в «РОСТЕ» с первого класса. И мы видим, что они принципиально отличаются в развитии от сверстников в муниципальной школе и даже от старшеклассников в «РОСТЕ», которые пришли к нам после общеобразовательных школ.
Так как у нас в классах небольшое количество учеников, наши учителя могут уделить ребенку в два-три раза больше внимания, чем в классах, где почти 40 детей. Помимо преподавателя, за каждым ребенком закреплен тьютер, есть мощное психологическое сопровождение. У нас индивидуальный подход к каждому ученику – исходя из его наклонностей, психотипа, мотивации развиваем персональную траекторию образования ребенка.
Сегодня однозначного видения, как выстраивать образовательный процесс с использованием гаджетов, нет. И на данный момент его не может быть. Нужно внедрять разные методики. При этом важно не ломать систему принципиально, потому что тогда мы не сможем сравнить, какая практика более эффективна. Если выбрать только один путь, у нас и будет только этот опыт. Должна быть возможность сравнивать модели и выбирать лучшие. Например, три класса в параллели. Три разные модели, которые отличаются буквально чуть-чуть, на полтона. Мы смотрим, сравниваем и выбираем лучшую практику, затем распространяем ее на все классы. Эту свободу дает частная школа, это экспериментальная работа, которая в режиме нон-стоп должна вестись. И в нашей школе мы сейчас ее ведем.
Наталья Ярославцева,
директор Новосибирского института мониторинга и развития образования, кандидат педагогических наук, заслуженный учитель Российской Федерации, заслуженный работник образования Новосибирской области:
— Слово «кризис» на самом деле хорошее. Потому что, если не будет кризиса и противоречий, мы не будем двигаться вперед. Я согласна практически с каждым из положений, высказанных Вадимом Радаевым. Но некоторые должна немного уточнить и развить, поскольку он всё-таки преподаватель высшей школы, а не всегда одинаков процесс получения образования в школе и у студентов.
Многие годы я занималась вопросом образовательных услуг и даже докторскую на эту тему писала, хотя не защитила. Не защитила как раз потому, что в обществе оказался некий разлом: понятие «услуга» очень раздражало педагогов. Они считали, что услуга – это как будто ты прислуживаешь. На самом деле «образовательная услуга» – понятие экономическое и социальное. Я прекрасно понимаю, что образование – это благо общества для человека. Но услуга – она всегда кем-то оказана. Всегда в процессе образования так было: это было потребление, и кто-то принимал, кто-то не принимал. Например, нанимали гувернёра, он преподавал французский язык в дворянской семье: дочь могла выучить, а сын, например, нет – так и бегал он, половину французских слов не понимая. Но услуга такая была. Здесь ничего нет ни оскорбительного, ни обидного. Образование может быть потреблением: я просто хочу посмотреть, как пришивается эта пуговица – я схожу на какой-то мастер класс, это нормально. Другое дело, что автор вкладывает в понятие «потребление» то, что люди хотят, открыв ротик, готовый продукт уже получить и, практически не жуя, его употребить. Тут я, конечно, понимаю его горечь, потому что образование, о котором говорим мы, начиная с начальной школы (может быть, и раньше у некоторых) и до конца жизни – это, конечно, всегда труд со стороны субъекта, делание себя. А серьезно работать над собой мы можем только строя свой собственный образ – отсюда и слово «образование». Не приобретать готовое, а работать. И работать вместе с педагогом. Ведь самое важное в педагогике – обязательно должен быть значимый взрослый, который научит учиться.
Новосибирским чиновникам понравилось в царстве Анубиса и Осириса
Возможно ли не ходить на занятия и получать хорошие знания? Самообразование возможно, если вы уже освоили приемы и принципы отбора, критического отношения к информации. Но, повторяю, всё равно на пути у тебя должен быть взрослый. Это может быть родитель, тётя или дядя, которые тебя научили. Это может быть и учитель в онлайн-школе, но если он правильно выстраивает методику: с проблемными вопросами, с поиском истины, с умением доказывать. Я никогда не поставлю противоречия: ты пришел на урок или ты послушал онлайн-курс. Потому что есть онлайн-курсы, построенные классно: там задаются вопросы, задаётся проблема, потом эту проблему там вместе разбирают. Ведь всё зависит от технологии, которую использует педагог, а не от того, онлайн ты или оффлайн. Просто так слушать онлайн-курсы и считать, что ты можешь получить образование – конечно, невозможно. Точно так же и в классе ничему не научишься, если попался урокодатель, который всего лишь пересказывает учебник.
Вадим Радаев все время говорит о педагоге как о носителе информации, потому что он работает со студентами. А мы работаем с маленькими детьми. Передача информации – это не задача учителя. Сегодня столько источников: мы же не можем ни с радио, ни с телевидением, ни с интернетом соревноваться. Мы должны подавать информацию необычно по смыслу. То есть мы должны сказать: а зачем ребёнку это надо. Задача школы – представить ребенку целостную картину мира.
Что я под целостной картиной мира понимаю? Есть наука и техника, есть религия и отношение к ней, есть этика, мораль общества, есть эстетика, то есть прекрасное, искусство – это все понятие культура. Придя в школу, человек что делает? Внимание: он возделывается, обрабатывается, воспитывается. На латинском языке это «cultura». То есть где-то мы «взрыхляем» то, что у него уже генетически заложено, где-то мы сажаем, а оно уже дает всходы. Конечно, с рождения в ребенка родители тоже закладывают культуру семьи. Но задача школы – соединить всё. Чтобы основные вещи общечеловеческие – ценности, что вообще должно происходить с человеком – держали не просто поколения, а века.
Что такое багаж знаний для меня? Я называю это очень простой лесенкой: освоить, усвоить и присвоить. Освоить – это понять теоретически: закономерности, правила. Мы должны формулы учить? Да. Мы должны даты знать? Да. Освоили. Но мы еще руку не набили – поэтому мы должны усвоить, отработать. А присвоить – это действовать в соответствии с этим. Например, что бабушку через дорогу переводить надо – теоретически знают все. Но скажите, кто переводит? Вот задача школы при формировании целостной картины мира – всё, что мы даем с первого по 11 класс, должно у ребёнка уложиться в эту табличку: знания, умения, навыки (ЗУН).
Поэтому «багаж знаний», как говорят, или культурный багаж — это не информация, которую носят в голове (и даже не надо её столько запоминать), а умение применить знания, функция. Отсюда понятие функциональной грамотности. Туда входят шесть составляющих: читательская грамотность, математическая, естественно-научная, критическое мышление и финансовая грамотность. Но читательская грамотность на первом месте.
Если человек пришёл в школу, чтобы осваивать культуру, то в культуре-то главное – «в начале было Слово». Беда сегодняшней школы – это отсутствие у детей такого навыка, как читательская грамотность. Абсолютно правильно здесь автором подмечено: культура медленного чтения, чтения со смыслом – она действительно исчезла. «С трудом понимают сложный текст», — сказал Вадим. Согласна. Что к упрощению информации все стремятся – об этом нам говорит переписка детей в мессенджерах: «Ну, все ок». «Ок» – на половину вопросов! А это к чему приводит? Очень многие не берут у нас задачи по ЕГЭ или во Всероссийских проверочных работах (ВПР), если там глубоко в тексте зарыты смыслы. Дети начинают читать и к концу они уже смысл не удерживают.
Я сейчас приведу пример одной учительницы – Эльвиры Николаевны Горюхиной. Она с третьего класса брала ребятишек, и они могли читать, например, Бродского, или Бунин это мог быть, «Хаджи-Мурат» Толстого – любой хороший литературный текст классический. И пока всё не разберут: и содержание, и подтексты, и как красиво, и каким словом, и как обращаются, как что называют, и о погоде, и о природе…. Ну, в общем, всё! Они год–два могли делать это на одном произведении. После этого любой текст им был, как семечки. Потому что они уже видели за словом и смысл, и красоту, и своё отношение к миру. Вот в чём прелесть медленного вдумчивого чтения и рассуждений, ответов на вопросы вместе с учителем. Но на это идут немногие, потому что это же риск: у нас же «программа», «время капает», «ФГОСы требуют». А на это надо просто решиться.
Если человек умеет работать с текстом, знает классические умные тексты, смысл слова понимает, видит красоту этого слова, может выразить своё отношение – у него всё будет: и устная речь, и письменная, и он будет знать, где какую цитату или слово применить.
Кстати, про устную речь. Вторая очень серьёзная проблема, кроме того, что с читательской грамотностью плохо – это то, что дети практически не говорят устно, речь безобразная. Это связано с тем, что сейчас на уроке нет времени выслушать детей. Хотя урок всегда был 45 минут, но плотность «прохождения» материала разная. Вот сейчас они и «проходят», потому что постоянно растёт объём, который необходимо, как считается, изучить в школе. Физически такую программу выполнить невозможно, это надо каждый день по тому «Войны и мира» читать. Институтам, разрабатывающим образовательные стандарты, нужно решить, на каком материале отрабатывать базовые умения и навыки, и посмотреть, что убрать из этих избыточных рекомендаций.
Напряженно или не напряженно учиться? Напряженно с точки зрения интеллекта – тут я соглашусь. То есть задача должна быть всегда чуть выше, чем уже ребёнок знает. А должен ли это быть тяжкий труд? Я считаю, учиться надо весело, чтобы хорошо учиться. Труд всегда напряженный, но он должен всё-таки сочетаться с любовью, радостью от познания. А для этого и есть мастер, учитель, наставник.
Дарья Покровская: «Еще поступая в институт, я знала, что буду иметь свое дело»
Отношения «мастер и подмастерье» – абсолютно соглашусь. Ни один человек не может увлечь учеников, если он знает о мире меньше них: сам не рассуждает, критически не относится, не следит за интересными событиями, не может поговорить с детьми о жизни, о любви, о дружбе. Учитель – это миссия: тебе дана привилегия открыть мир детям! На педсоветах я всегда говорила учителям: вы можете быть любым человеком, но вы совершаете преступление, если из-за отношения к вам ребёнок лишится любви, интереса к целой области мироздания.
У учителя есть еще одна миссия: оценивать. Учитель, не знающий критерии своего оценивания, раздражает учеников и родителей больше, чем даже учитель, не знающий свой предмет. Несправедливость в оценивании – она просто до драки. Это сегодня одна из величайших проблем семьи и школы. Принципы оценивания обязательно должны быть известны и ученикам, и родителям, и учителю. А принципов много. Например, если ты ответил это, и это базовое знание – у тебя есть тройка, «удовлетворительно». Если ты к этому привел цитаты – у тебя прибавляется балл: ты хорошо знаешь текст и в нём ориентируешься. И, наконец, если ты еще прочитал критику и выразил своё отношение – ты получишь «отлично», потому что у тебя есть собственная позиция. Когда ребенок добирает, ещё что-то по этому предмету делает – он каждый раз растёт.
Была эпоха, все кричали: нет единства образовательного пространства, все учатся по разным учебникам, это плохо… Вот сейчас единый ФГОС, есть конструктор рабочих программ. А уроки-то всё хуже! Учитель, например, заходит в класс и говорит: так, мы остановились в прошлый раз на этом – продолжим. А что продолжим? Ты верни детей к целеполаганию! Урок у хорошего учителя начинается летом! Учитель садится и этот ФГОС, эту рабочую программу расписывает для себя на год уже с заданиями, с требованиями по критериям оценивания. Просто на энтузиазме и знаниях педуниверситета – невозможно. У нас есть цели, у нас есть педагогические задачи, прописанные по стандартам, а вот как к ним прийти – каждый учитель сам рисует путь для каждого класса, а порой и для каждого ребёнка.
Видим в пути не императора. Дорогу государю торит лорд-трейдер
Жизнь ведь тоже меняется: и дети, и способы передачи информации, и восприятие. Поэтому под словами Вадима Радаева, что нужно менять способы подачи материала, я тоже подписываюсь. Это даже физиологически положено: у ребёнка должны работать все три канала связи. Нельзя ему всё время только говорить в ухо. Нужно задействовать и слух, и зрение, и кинестетику, и, если хотите, ещё и душу включать, когда мы, например, музыку или фильмы используем. И тогда гаджет (та же смарт-доска) не враг на уроке, и «мелькания информации» не будет, если картинки и образы будут появляться в нужный по смыслу урока момент. Тут ты задал вопрос, а тут вы посмеялись, здесь обратились к поисковой системе – всё важно.
Но для этого должен быть навык – интерес к познанию. Его развивают дома и в школе. Нельзя отмахиваться от детей, когда они задают вопросы. Если раньше почемучка считался прелесть-ребёнок, то теперь если ребёнок задаёт вопросы, ему гаджет суют. Вот здесь как раз гаджет – большой вред! Я просто призываю всех как педагог: если вы будете с детства обрывать ребёнку всякие вопросы «почему», «как», «зачем», то вы никогда не получите образованного человека.
Когда кто-то думает, что педагог – это очень простая работа, люди зря так думают. Я ещё раз повторяю: это миссия, потому что ты формируешь человека вместе с ним, строишь с ним его образ, ты занимаешься образованием. Если бы не было учителя, то не было бы, наверное, ни поэта, ни мыслителя, ни Шекспира, ни Коперника.
Продолжение разговора: мнение Олега Донских, профессора кафедры философии и гуманитарных наук Новосибирского государственного университета экономики и управления «НИНХ» (НГУЭУ), автора книги «Деградация. Размышления об образовании и его месте в нашей культуре» – по ссылке.
«Континент Сибирь» планирует продолжить разговор о том, что происходит сейчас в школах и вузах, насколько эффективно система образования социально, культурно, патриотически адаптирует учащихся и готовит специалистов для экономики. Приглашаем высказаться всех заинтересованных. Контакт для связи +7 923 230 4125 (WA)
WPBuild.Ru