Каким человеком был маэстро, кто в Новосибирске был упрямее, чем Кац, почему филармония — Золушка среди областных учреждений культуры, о чем мечтал выдающийся дирижер, в интервью «Континенту Сибирь» вспоминает ВЛАДИМИР МИЛЛЕР, в 1987–2000 годах директор Новосибирской филармонии, ныне руководитель ее службы развития. Свои оценки личности Арнольда Каца по просьбе издания дали новосибирский и красноярский экс-губернатор ВИКТОР ТОЛОКОНСКИЙ и директор новосибирского театра «Глобус» ТАТЬЯНА ЛЮДМИЛИНА.
В Новосибирской области проходят юбилейные мероприятия в честь 100-летия со дня рождения дирижера, создателя Новосибирского академического симфонического оркестра Арнольда Каца. Юбилейный марафон, который будет продолжаться до конца октября, включает большой спектр разноплановых событий, среди которых — праздничные концерты с участием именитых музыкантов России и Китая, открытие музейных экспозиций и фотовыставок, просветительские программы, премьерные показы документального и мультипликационного фильмов. Так, в Новосибирском метрополитене курсирует брендированный вагон поезда — экспозиция «Вся жизнь дирижера как музыка» посвящена 100-летию со дня рождения Арнольда Каца. На музейных площадках города представлены выставочные проекты, посвященные знаменательной дате. В мультимедийном историческом парке «Россия — моя история» для посетителей подготовили комплексную выставку «Музыка вне времени. К 100-летию Арнольда Каца». Новосибирский краеведческий музей открыл выставку «Арнольд Кац. 100 лет со дня рождения». Музей города Новосибирска проводит экскурсии по местам жизни и творчества Арнольда Михайловича. Телеканалы ГТРК и ОТС показали документальный фильм «Арнольд Кац. К столетию маэстро». Учащимся музыкальных школ представили мультипликационный фильм «Играем в оркестр». А «Континент Сибирь» полистал страницы музыкальной истории Новосибирской области с Владимиром Миллером.
— Как вы познакомились с Арнольдом Кацем? Помните этот день?
— Я очень хорошо это помню. Для начала немного о себе — 15 лет на заводе Чкалова, инженер. Высоко по служебной лестнице не поднялся, потому что был беспартийным. И вдруг мне предлагают стать директором Дворца культуры Чкалова. Естественно, меня принимают в КПСС, меня даже научили, что говорить, как это без очереди в партию вступать. И два года работаю директором Дворца. Собираю вокруг себя разные общественные объединения, общества любителей музыки, книголюбов. И вдруг провинился директор филармонии и меня приглашают на его место. До этих событий я даже состоял в комиссии, где обсуждалось, кому отдать освободившееся здание Театра юного зрителя, который переехал в новое здание, и я, далеко того не понимая, проголосовал за филармонию.
На концертах симфонического оркестра бывал очень редко, с филармонией был знаком больше понаслышке, больше по эстрадным программам. Хотя имя Каца знал и понимал, кто он. Я даже помню своих знакомых — семейную пару, которая не пропускала ни один концерт маэстро Каца, а мы над ними из-за этого шутили. Так вот — 1987 год, мне 39 лет. Первая встреча с коллективом, конечно, сильно волновался, и мне все говорили: «Мы-то ладно, а вот скоро маэстро Кац приедет, будьте внимательны». И наступает момент — приходит маэстро. Я внутренне весь напряжен, думаю, как же мне с ним беседовать, вдруг он будет надо мной издеваться, будет «давить» меня музыкальными терминами. И вот мы с ним встретились. Кац оказался таким простым. Он почувствовал мою зажатость, мою настороженность. А дальше все пошло проще, по-человечески. Мы оба были заряжены на общую идею, что филармония должна быть лучшей в мире и мы ее такой обязательно сделаем. Нельзя сказать, что у нас были ровные отношения, они были деловыми и теплейшими. Мне и доставалось от него, но он очень быстро отходил. Мог нашуметь, покритиковать, а вечером звонит и говорит, как ни в чем не бывало.

Однажды он увидел в филармонии одного сотрудника в рабочее время в нетрезвом состоянии и упрекнул меня в этом. Я ответил ему: «Я этого человека предупреждал. Все, пишу приказ на увольнение». Он мне вечером звонит и говорит: «Давайте не будем увольнять, у него есть жизненные обстоятельства». Я сказал, что это уже не обсуждается. «Вы, Владимир Григорьевич упрямее, чем я», — это сказал мне Кац! Я упрямее, чем Кац. (Улыбается.) Я даже немного горжусь этим его определением.
Признаюсь, для того, чтобы войти в доверие к маэстро, я решил, что буду ходить на все концерты симфонического оркестра, а я же был далек от всего этого, к сожалению, мое воспитание было другое. Я сдержал слово, не пропускал концерты симфонического, бывал и на многих других концертах, должность обязывала. Но симфонические не пропускал, прикипел и до сих пор с этой темы не схожу. И Кац сказал, что впервые видит такого директора филармонии, который ходит на все концерты симфонического оркестра.
— «Чакона большого города» Александра Чайковского, сыгранная 18 сентября на концерте в столетний день рождения Арнольда Каца, передает суровый образ Новосибирска 50-х –70-х, в котором начинал работать маэстро. Гудки, грохот, шумовой сумбур мощного промышленного центра, ориентированного на оборону, — а потом, следующим пунктом программы, скрипичный концерт Сибелиуса, где в партии скрипки так и слышишь хрупкую линию этой яркой и интересной жизни, прожитой в очень непростых, турбулентных условиях второй половины XX — начала XXI веков, в атмосфере, в общем-то, далеко не всегда благоприятной. Как вы считаете, почему Арнольд Кац оценил и выбрал вот этот грубый, индустриальный, часто весьма и весьма жесткий город? Были ли моменты, когда он хотел уехать?
— Мне сложно судить, я не свидетель предшествующих десятилетий, но я и никогда не наблюдал подобных ситуаций. Я думаю, решение Арнольда Михайловича жить и работать в Новосибирске совпало с вектором развития и эволюции города. В 1956 году открылась консерватория, и появился оркестр. Крупный город, надо развиваться дальше. Филармония существует с 1937 года. Но и, действительно, не сказать, что мы всегда счастливо жили. Было трудно. Если вернуться в историю филармонии, то в 1937 году, когда филармония только появилась, ее директором стал приехавший в нашу страну музыкант из Хорватии виолончелист Ивица Станчич, который приехал поднимать искусство в революционной стране. К сожалению, уже в декабре 1937 года его расстреляли. После какой-то несуразной жалобы-доноса. Прошло двадцать лет, менялись директора, объективно наступило время для симфонического оркестра. И вот на таком фоне появляется молодой талантливый дирижер Арнольд Кац.

Арнольд Михайлович — уникальный человек, он реализовался не только как музыкант, но и как личность, и как яркий администратор, в этом он тоже был талантлив. Это же такой труд — создать оркестр! У нас работало много музыкантов из консерваторий Москвы, Ленинграда, Киева, из других городов. Их нужно было убедить переехать в Сибирь. Наша консерватория только создана, и первые выпускники пришли в оркестр позднее. Чиновников необходимо было убедить создать условия для музыкантов — людям нужны квартиры, детские сады, медицина и так далее. Если кто-то из музыкантов обращался к Арнольду Михайловичу с медицинской проблемой, то он звонил знакомым врачам в любое время. У меня супруга — врач, она тоже помогала во многих вопросах. Однажды я был свидетелем, как он достал путевку в пионерский лагерь. Казалось бы, уж такие вопросы он не должен был решать, но его попросили — и он сделал. Почему? Потому что он всегда подчеркивал: чтобы оркестр существовал, необходимо решать экономические и социальные задачи, а уже это станет залогом творческого роста и художественных достижений.
Мировой премьеры мало. Репин – музыка – новосибирцы: фестивальные заметки на полпути
Наверное, он смог бы реализовать себя и с другим оркестром. Нам просто повезло, что он выбрал наш город. Хотя нельзя сказать, что ему предложили здесь «золотые горы», долгие годы у нас не было своего зала. Филармония — Золушка среди всех учреждений культуры. У нас десятилетиями не было своего дома. Единственное место, которое мы получили, якобы свое, это когда после августовского путча 1991 года нам отдали Дом политпросвещения. Сначала дали весь дом, потом половину забрали. Оркестр до этого базировался в зале оперного театра, потом и в оперном начались свои проблемы, и нам отказали в аренде. Оркестр давал концерты в ДКЖ, базировался и репетировал в ДК «Строитель».
— А почему город и областные власти столько лет недооценивали филармонию?
— Такая была жизнь. Никогда и ничего. Дай бог оркестр посадили в зал в оперном театре. Мы его арендовали. Оркестр здесь репетировал и давал концерты, да и вся наша концертная жизнь проходила в концертном зале оперного. Офис филармонии был в Центральном парке, там туалет был на улице! Когда приезжали иностранные гастролеры, было очень стыдно за наш уровень. Однажды после поездки в Красноярск я написал статью в газету, что в Красноярске другие условия — у них есть и концертный зал, и камерный, там настроили все. И меня встречает Анатолий Иванович Жучков, секретарь по идеологии обкома КПСС и говорит: «Ну что ты пишешь? Тебе что, делать нечего? Подумаешь, нет концертного зала. Зато у нас в Новосибирске три Академии».
— Кстати, к теме Академий. Сейчас самые яркие концертные события в филармонии дублируются на площадке Дома ученых Академгородка. Давняя традиция?
— Да, концерты всегда дублировали в Академгородке. Ученые СО РАН — традиционно ценители классической музыки. У меня даже был такой случай. Дом ученых вдруг захотел поднять аренду на наши концерты. Я сказал, что мы не можем платить больше: или уйдем, или остаемся на прежних условиях. Меня позже позвали на заседание к ним, где подняли эту тему, вы бы видели, как академики накинулись на директора ДУ. Мы остались на прежних условиях. (Улыбается.)
— На выставке в зале Каца к 100-летию маэстро мы увидели афиши 1956 года, а где они хранились?
— Их хранили люди, это они поделились. Многое из архива семьи маэстро. Я повторюсь, у нас не было дома, негде это было собирать. Нет места, нет музея. Это уникально, что люди их сохранили. И заметили? На афишах — начало концерта в 20:30 вечера, чтобы люди могли после заводских смен добраться и приобщиться к культуре.
— Были в те годы люди в городской власти, в экономике, которые понимали, кто такой Кац, и кому было по-настоящему близко то, что он делал?
— Конечно, были, невозможно было не заметить такую глыбу. Я искренне уважаю Владимира Павловича Чикинева, председателя Новосибирского горисполкома в 1983–1988 годах. Это человек, который покупал абонемент симфонического оркестра. Ему можно было просто прийти как первому лицу города, воспользоваться статусом. Но он покупал абонемент. Он был скромный, порядочный человек. Когда он уже ушел на пенсию, мы ему несколько лет выдавали бесплатный абонемент на концерты симфонического оркестра.
— Каким руководителем был Арнольд Михайлович? Как он взаимодействовал с властью?
— Кац был человеком довольно резким, он мог резко выразиться, когда что-то ему не нравилось. Причем и в любом кабинете начальства, и во время репетиции. Был случай, когда он обидел музыканта. Ко мне в кабинет пришли и та, и другая стороны, несмотря на то, что, оказывается, Арнольд Михайлович уже извинялся перед ним. Мне приходилось успокаивать.
У меня, кстати, был классический прием, как успокоить Каца. Когда у него наступал период взрыва, он начинал «наезжать» на ближайших товарищей, доставалось мне и особенно Льву Крокушанскому — директору оркестра. И вот в такие моменты я подходил к нему, обхватывал его руками, как Геракл Антея, поднимал и говорил, что не отпущу, пока он не перестанет шуметь. И он успокаивался! (Улыбается.) Он же бакинец, горячий человек! Мог отправить куда-нибудь очень далеко.
Он был колючим в разговорах с властью, за это ему и «прилетало». Когда я пришел в Новосибирскую филармонию, Кац был народным артистом РСФСР. Люди из партийных органов говорили мне тогда, что «давать» ему народного артиста СССР пока рано, потому что он как-то «неправильно» себя ведет. Это звание Арнольд Михайлович получил чуть позже. Ему приходилось работать в нелегких условиях, но он никогда не жаловался. Первый кабинет у маэстро появился в здании Дома политпросвещения, до этого у него и кабинета личного не было. Он был человеком другого воспитания, для него главными были творчество, оркестр и будущий концертный зал.
Что мы с ним только ни делали для того, чтобы у оркестра появился свой зал, но никак не получалось. Он всегда бился, мучился и страдал из-за этого. Где бы ни был Кац, он всегда выходил с одной идеей — давайте построим зал! Рассматривали разные варианты. Ездили смотреть недостроенный зал дворца культуры завода «Сибсельмаш» на 1400 мест, ходили по камням. Не срослось. Потом был недостроенный зал новой партийной школы, ВПШ. Там Кац даже поранил ногу. Я ему еще тогда сказал: «Маэстро, пролили кровь. Значит, будет зал». Опять не срослось. Было непростое время.
— Мы видели на выставке к 100-летию в зале Каца, например, афишу молодого еще, с густой шевелюрой, Валерия Гергиева, который выступал в Новосибирске по приглашению Арнольда Михайловича. Как у маэстро строились отношения в своем кругу главных дирижеров, руководителей оркестров? Это была конкуренция или сотрудничество?
— С момента создания оркестра маэстро предпочитал приглашать ведущих дирижеров страны. Это был принцип — с нашим оркестром только лучшие музыканты, это помогало расти и развиваться оркестру. Приходилось думать и о другом важном аспекте — международном признании. Надо было завоевать доверие и признание зарубежных импресарио. И это удалось сделать.
— Реализовал ли Кац в полной мере свой талант именно с новосибирским оркестром?
— Думаю, да. Он создал коллектив таким, каким его себе представлял. Он всегда мог уехать из Новосибирска, как делали многие, кто приезжал, — заработали и уехали. Он приехал и был здесь до конца дней. У него была главная задача, и он ее выполнил. Он посвятил себя этому делу. Нам просто повезло, что он выбрал наш город. Не знаю, кто смог бы выполнить то, что выполнил Кац. Мы ему на 70-летний юбилей дарили квартиру. Он отказался, попросил отдать ее музыкантам. У него даже телевизора приличного не было, а ему и не надо было, он жил музыкой, оркестром. Таких сегодня нет… Помню такой трогательный момент: когда после первого инсульта он начал возвращаться к жизни, мы открывали Рождественский фестиваль в нашем Доме политпросвещения. Отзвучали речи, начинается музыка, и мы с Кацем входим в зал, поднимаемся на две ступеньки, кто-то из зрителей оборачивается и замечает нас, потом второй, третий. Люди начали ему аплодировать, все встали, и он заплакал… И я вместе с ним.
Наш гид во время. Где был Моцарт, когда убивали Командора, и что делал Вивальди 24 февраля? Часть вторая
— Расскажите историю портрета, который висит у вас в кабинете.
— Этот портрет написан по фотографии Арнольда Михайловича. Его было не заставить позировать. Помню, мы сделали большую программу на его 70-летний юбилей: присвоили ему звание «Рыцарь музыки», в котором прописали условия, одно из них: состоять в штате и получать заработную плату до последнего дня жизни, даже если уйдет с работы. Особый статус. Пригласили его на сцену, надели мантию, посадили на трон и подарили скрипичную палочку размером с копье Дон Кихота и только потом подарили ему этот портрет. Кац всегда ворчал, когда ему дарили подарки. Он посмотрел и говорит: «Ну что вы тут мне подарили? Не нужен мне этот портрет». Я, зная его вредный характер, попросил забрать себе портрет. Он сказал: «Берите, не жалко». К утру он передумал, пришел ко мне забирать портрет, на что я ему сказал: «Маэстро, первое слово дороже второго. Не отдам. Вы же сказали, что я упрямее Вас». И не отдал! И вот я теперь и этим горжусь.
— В вашей знаменитой коллекции есть галстук маэстро?
— Их два. Когда он узнал, что я начал собирать галстуки с шеи музыкантов, тут же мне подарил этот галстук с цветочками, позже принес со скрипичным ключом. Мне они очень дороги.

— Было ли у Каца понимание, что в Новосибирске построят зал для симфонического оркестра?
— Да, при нем уже обсуждались варианты. Первый — снести Дом политпросвещения и построить на его месте новое здание концертного зала, были и другие варианты, например, строить на набережной, архитекторы уже рисовали проекты. Я настаивал на том, чтобы строить зал на месте Дома политпросвещения. В 2008 году мы его снесли, и случился очередной дефолт. Отступать было некуда, началось строительство. Губернатор Виктор Толоконский нас сильно поддерживал. Понемногу все двигалось.
— Как вы считаете, если бы маэстро увидел зал, он был бы доволен?
— Думаю, да! Мы сделали главное — построили зал. Кто-то всегда говорит: надо еще поработать с акустикой. Хотя Вадим Репин на открытии играл и сказал: «На сегодня все нормально». Кац был бы счастлив… Исполнилась его мечта…
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Виктор Толоконский,
председатель совета директоров международного выставочного центра «Новосибирск Экспоцентр», в 1996–2000 гг. мэр Новосибирска, в 2000–2010 гг. — губернатор Новосибирской области, в 2010–2014 гг. — полпред президента РФ в СФО, в 2014–2017 гг. — губернатор Красноярского края:
— Когда я вспоминаю Арнольда Михайловича, я чувствую большую боль и грусть, поскольку он был не только одним из знакомых, друзей, он был человеком, с которого я брал пример. Арнольд Кац был великим человеком, который прославил Новосибирск, который создал и сформулировал музыкальную культуру, сделал Новосибирск культурной столицей. Я чувствую гордость, что был знаком с ним много лет. Это был человек с огромной жизненной энергией. От него я слышал много рассуждений, каким должен быть руководитель.
«В нестабильные времена концертные залы бывают особенно наполнены публикой»
Мой отец рано ушел из жизни. И так совпало, что они рождением одного года и месяца с Кацем. Может, еще характер — все в нем мне напоминало об отце. Хочу сказать, что он был очень требовательным. Он никогда не переживал о себе. Жил в простой квартире. Он всегда переживал за оркестр. И ведь он не просил, а требовал. Требовал заработные платы музыкантам, дополнительные средства на музыкальные инструменты, зал. Но требования, исходившие от него, были максимально органичными. Он садился и говорил: «Надо сделать так и так». Все годы моего общения с ним говорил о концертном зале, не принимая никакого компромисса. И первым решением после ухода маэстро стало строительство зала для симфонического оркестра, также коллектив сам определил, кто станет главным дирижером. Снесли Дом политпросвещения, возвели новое сооружение. Я по-другому не мог. Сейчас я с особым трепетом вхожу в это здание, в этот зал, где все напоминает о маэстро…
Татьяна Людмилина,
директор Новосибирского академического театра «Глобус», организатор Международного Рождественского фестиваля искусств:
— Ни для кого не секрет, что Арнольд Михайлович Кац стоял у истоков создания Международного Рождественского фестиваля искусств. Я как организатор неоднократно встречалась с маэстро в рамках фестивальных проектов. Особенно запомнилось торжественное закрытие форума в 2003 году, тогда еще в Доме политпросвещения. Новосибирский академический симфонический оркестр, Государственный квартет имени Бородина, за дирижерским пультом — великий Арнольд Кац. В программе — Чайковский, Книппер, Элгар. У Арнольда Михайловича всегда был безупречный вкус в выборе произведений. Это был ошеломительный успех, овации, цветы. Кац как никто умел создать праздник для каждого слушателя, сидящего в зале.
Каким я его знала? Легендарный дирижер, непререкаемый авторитет, личность поистине планетарного масштаба. Мощный руководитель, педагог, организатор: энергичный, целеустремленный, волевой и очень честный, прежде всего с самим собой. Интеллектуал, обладающий острым умом и чувством юмора. Элегантный, утонченный, помню, как он любил часы, всегда обращал на них внимание. Арнольд Михайлович Кац навсегда останется синонимом музыкальной культуры Сибири.