Обладатель редкого, глубокого драматического тенора Михаил Пирогов приобрел в Новосибирске известность и уважение блестящим исполнением ведущих партий в операх Верди, Чайковского, Пуччини, Бизе, Леонкавалло. После двух лет в труппе НОВАТа с недавнего времени он стал солистом Михайловского театра в Санкт-Петербурге. «Континент Сибирь» поинтересовался у певца, каковы его впечатления от работы в Сибири.
– Михаил, самый волнующий вопрос: почему в последнее время ваше имя всё реже появляется на афише НОВАТа, а буквально на днях и вовсе исчезло из раздела «солисты» на официальном сайте театра? Вы теперь приглашённый солист, с чем это связано?
– Да, в Новосибирском театре оперы и балета я работаю теперь в статусе приглашённого солиста. С октября этого года являюсь солистом Михайловского театра Санкт-Петербурга, по совместительству оперных театров Бурятии и Красноярска. По-прежнему остаюсь приглашённым солистом Большого театра России и Большого театра Белоруссии. В Европе сейчас особенно активно сотрудничаю с немецкими театрами, также работал в театре Цюриха. В сентябре у меня было восемь спектаклей в Дойче Опер в Берлине: пел там Турриду в «Сельской чести» и Канио в «Паяцах». 9 декабря готовлюсь дебютировать в партии Луиджи в опере Пуччини «Плащ». Поэтому для удобства передвижения мы с семьёй переехали в Москву.
– Ваш успех и востребованность, в том числе в Европе, безусловно, радуют. Как часто получится петь в НОВАТе с таким плотным графиком выступлений?
– Да, я по-прежнему уделяю особое внимание родному для меня сибирскому региону. И Бурятскому театру оперы и балета им. Г. Цыденжапова, где начиналось моё становление как оперного певца, и Красноярскому театру оперы и балета им Д. Хворостовского, в котором я получил колоссальный профессиональный опыт. И, конечно, Новосибирскому театру оперы и балета, благодаря которому я окреп как певец и личность. 29 октября я выступил на сцене НОВАТа в партии Германа в опере «Пиковая дама». Ближайшие спектакли с моим участием пока запланированы на февраль 2024 года.
– Чем запомнится вам время работы в оперной труппе Новосибирска?
– В штате театра я начал работать с октября 2021 года. За первый сезон в театре у меня было 6 премьер в ведущих партиях репертуарных спектаклей: «Турандот», «Пиковая дама», «Бал-маскарад», «Паяцы», «Тоска», «Аида». Это был колоссальный опыт работы в команде с высококлассными профессионалами – коллегами-артистами и дирижёрами Дмитрием Юровским, Михаилом Татарниковым, Евгением Волынским.

– Какая из новосибирских оперных постановок особенно нравится?
– Новосибирская постановка «Кармен» грандиозна – впервые я её увидел ещё студентом, удивился тогда тому, что настоящая машина ездит прямо по сцене. И до сих пор эта постановка актуальна, нравится зрителям, и мне, как исполнителю партии Хозе. Опера «Турандот» – красивейший спектакль, создающий правильную и реалистичную атмосферу самыми минимальными художественными средствами. Также «Паяцы» и «Тоска» – шикарные, классические спектакли, они настраивают на нужный лад. Вообще, в Новосибирске очень много хороших постановок, близких к классическим и это радует меня. Потому что когда приходится участвовать в модерновых постановках, испытываешь такой дискомфорт, что начинаешь сомневаться в правильности выбора профессии. Бывает и такое…
– Как быстро вы освоились на новосибирской сцене? Были сложности, связанные с её внушительными габаритами?
– Да, я был наслышан об этих особенностях, коллеги меня предупреждали, что нужно умеренно работать, не форсировать. Когда я начал прощупывать пространство, на первых спектаклях, голос легко заполнял зал, сразу почувствовал себя комфортно и расслабился. Но со временем начал замечать, что появляются некоторые динамические проблемы – стало хуже получаться пиано, филировка звука пропадала. Тогда начал анализировать и понял, что в таком большом пространстве нужно быть максимально собранным, осознанным, контролируя мельчайшие нюансы исполнения. Зато теперь достаточно легко петь в других театрах после новосибирской сцены, правда, в некоторых залах иногда становится тесно, не хватает пространства. Каждый театр – это очень сложный живой организм со своим характером, наполнением, мироустройством, и я очень благодарен НОВАТу, что поверили в меня, приняли здесь и я по сей день гордо служу на сцене этого величественного храма искусства.
– Михаил, у вас невероятно энергозатратная профессия, которая требует колоссальной самоотдачи. Как настраиваетесь на спектакль, зависит это от роли или от чего-то ещё?
– Каждый выход на сцену для меня невероятно волнительный момент, поэтому накопление энергии – очень важный элемент подготовки к опере. За несколько дней до выхода на сцену, за исключением репетиций, я нахожусь в состоянии тишины. Вообще, были разные моменты в поисках оптимального режима подготовки к выходу на сцену. Когда я начинал работать, ещё в Улан-Удэ, моя настройка сильно зависела от врачей-фониаторов: перед спектаклем часто прибегал к их помощи, чувствуя дискомфорт в горле. Постепенно пришло понимание, что многие проблемы в голове, от них нужно избавляться, работать над осознанностью. Сейчас необходимые мне силы дают физические нагрузки: длительные прогулки на свежем воздухе, дыхательная гимнастика, подходящее питание, а также внутреннее спокойствие, насколько это возможно (смеётся). Заметил, что это очень помогает в работе, особенно, если делать всё осознанно – планомерно распределяя нагрузку, не сбивая дыхание, без надрыва.

– Расскажите, как происходит работа над партией, которую исполняете несколько лет, что даёт импульс к поиску новых граней, к развитию внутри этой партии?
– В каждую партию ты вкладываешь много времени и сил: обдумываешь, ищешь новые краски, создаёшь героя, чтобы он вновь был актуальным. Так, например, моя любимая опера «Пиковая дама» – сложная музыкально, невероятно сложная драматически, психологически – требует постоянной работы над наполнением образа, открывая и понимая по-новому значение той или иной фразы, арии. Непросто показать убедительно все душевные переживания Германа, его определённое сумасшествие, это возможно лишь полностью погрузившись в роль в моменте исполнения. Изначально Герман воспринимался мной как ведомый, мягкий человек, который поддался искушению. Со временем начал понимать его глубже, осознавая влияние судьбы, предназначения, и это повлияло на исполнение моей партии, оно стало более гармоничным и убедительным.
– Какую музыку предпочитаете слушать?
– Когда готовлюсь и настраиваюсь на роль, слушаю лучших, на мой взгляд, исполнителей этих партий. В русской опере для меня ориентиры – это Николай Гедда и Владимир Атлантов. Зарубежные – в исполнении опер Верди – это Паваротти, опер Пуччини – это Франко Корелли, в «Кармен» ориентируюсь на Йонаса Кауфмана, он доступно для меня подаёт образ.
– Кого из современников можете выделить как выдающегося оперного исполнителя наших дней?
– В каждом театре есть свои прекрасные исполнители, невозможно всех перечислить. А если говорить в целом, то мой любимый современный оперный певец – это солист Мариинского театра Владислав Сулимский, у него удивительно богатый и насыщенный голос от природы. Мы не раз с ним вместе пели на разных сценах, и меня поражает его мастерство: при своей невероятной нагрузке этот артист всегда максимально собран и выдаёт качественное звучание.
– Михаил, самые сложные и знаковые для своего голоса партии вами уже весьма успешно покорены: партия Каварадосси в «Тоске», Калафа в «Турандот», Германа в «Пиковой даме», Канио в «Паяцах». О чём может ещё мечтать драматический тенор?
– Знаете, я не считаю себя таким прямо матёрым драматическим тенором, я всё-таки скорее лирико-драматический, и мне всегда хотелось спеть что-то лирическое. Ещё со студенчества мне ужасно хотелось спеть Ленского в одной из моих любимых опер «Евгений Онегин», но почему-то никогда не удавалось – в каком бы театре ни работал, эту партию всегда было кому исполнять, а для драматических партий всегда не хватало исполнителей, и меня ставили на более крепкий, драматический репертуар. Хотя есть такое правило, что опыт у тенора всегда нарабатывается на лирическом репертуаре, чтобы резко не нагружать голос, а у меня такой возможности не было, сразу стал петь крепкий репертуар. Поэтому, несмотря на мою фактуру и внешность, не совсем подходящую для этой партии, всё-таки надежда когда-нибудь спеть Ленского меня не покидает.
Профессия артиста предполагает полную самоотдачу. Как мне говорил мой педагог в консерватории Юрий Михайлович Марусин – голос дан Богом, и, пусть в зале будет хоть три человека, ты должен максимально качественно отработать поставленные задачи. Я всегда молюсь перед выступлением, чтобы зрители, пришедшие в театр, получили правильные и нужные эмоции, исцелились духовно, забывая о проблемах. Это для меня настоящее счастье.
Я, кстати, до сих пор помню свои ощущения, когда студентом первого курса впервые попал в Мариинский театр и услышал оперу «Турандот». Дирижировал спектаклем маэстро Валерий Гергиев, Калафа пел Владимир Галузин – сильный, красивый, и я впервые в жизни ощутил эту невероятную энергию оперы. В антракте я просто не смог встать, как будто меня пригвоздили к месту – настолько сильные были эмоции. Поэтому обязательно нужно ходить на спектакли, заряжаться. Музыка и опера для этого и созданы.