Каждый яркий лидер сибирского субъекта РФ усиливает Сибирь в целом. Опыт соседей важен и интересен сибирякам, живут ли они в Красноярске, Омске, Томске, Новосибирске или Кемерове. В силу своих предыдущих должностных функций нынешний красноярский врио губернатора Михаил Котюков хорошо известен в региональных академических кругах. «Континент Сибирь» поинтересовался мнением академиков СО РАН о нем, а заодно спросил, что думает о Котюкове Виктор Толоконский, который успел поработать с ним во время сложной реформы системы управления российской наукой и, кроме того, был одним из его предшественников в Красноярском крае.
Из Красноярска идет одно сообщение за другим о задержаниях и расследованиях в отношении чиновников, управлявших краем вместе с Александром Уссом. Криминальные новости дополняют жирными мазками картину, которая за предыдущие годы уже успела нарисоваться в рамке формулы щедрости: «и себе, и людям» (если во власти те люди и рядом с ней). Всем известно, что хороший человек был Александр Викторович! Можно сказать, образцовый. Примерный для других, которые, глядя на него, тоже времени на госслужбе зря не теряли. А теперь вот сроки подошли. Наступило время мотать… за Усса.
Экс-губернатор же уверенно движется по траектории в Совет Федерации. И, в общем-то, логика в этом есть — предвыборная. Врио главы региона Михаил Котюков рассчитывает победить консенсусно, максимально убедительно, собрав голоса всех красноярских политико-экономических партий, выступив как фигура согласия и объединения. Обнуление предшествующих политических лет бьет, и даже не рикошетом, по авторитету «партии власти» в целом и по самому Котюкову, чью кандидатуру поддержал президент РФ так же, как за несколько лет перед тем сделал ставку на Усса. И хотя никто не потрудился над этим обнулением основательнее, чем самолично предшественник врио, Котюкову ничего не остается, кроме как попытаться на время притормозить процесс политических выводов, сделать вид, будто ничего катастрофического не случилось, «были недочеты, но не стоит драматизировать», «сохраним и приумножим», «оттолкнемся и пойдем дальше».
Но выборы состоятся, и ему все равно предстоит трудный процесс пересмотра наследия, разгребания завалов и выкорчевывания щупалец предшественника (которые тот, 20 лет неустанно осваивая Красноярский край, оставил всюду). Сможет ли очередной президентский кандидат в губернаторы самой большой территории СФО стать для красноярцев не просто «начальником», но настоящим лидером края, каким был когда-то Александр Хлопонин — самый «профильный», самый «свой» губернатор, можно сказать, сформировавший краевой «губернаторский стандарт» эффективности, коммуникационной открытости и цивилизованности? Получится ли навести в крае современный государственный порядок — всерьез и надолго?
«Континент Сибирь» поговорил с людьми, которым приходилось контактировать с Котюковым в ту пору, когда он занимался вопросами реформы управления российской наукой. Какое впечатление осталось у них от его деловых и человеческих качеств?
Виктор Толоконский,
губернатор Новосибирской области в 2000–2010 гг., полномочный представитель президента России в Сибирском федеральном округе в 2010–2014 гг., губернатор Красноярского края в 2014–2017 гг.:
— Не могу сказать, что близко знаю Михаила Котюкова, но мы с ним плотно взаимодействовали, когда я работал в Красноярском крае. Я высоко оцениваю его профессиональные качества.
За его плечами — уникальная школа, которую прошли немногие из современных чиновников. Михаил Михайлович — специалист не только в сфере управления финансами, в вопросах формирования бюджета. Он руководил Федеральным агентством научных организаций, перед которым стояла задача по реформированию Академии наук. Помимо профессионализма, эта работа требует силы духа. На этом поприще он постоянно находился в ситуации конфликта, сопротивления. Ему приходилось не просто проводить задачи, поставленные высшим руководством страны. Он должен был вызвать огонь на себя и выстоять. Совсем молодым человеком Михаил Котюков участвовал в дискуссиях с выдающимися авторитетными учеными. Он находил сильные аргументы, проявлял чудеса дипломатии, чтобы смягчить последствия принятых решений.
Считаю важным, что у Михаила Котюкова есть красноярские корни. Он знает людей, территорию с ее мощной экономической инфраструктурой. Ему не нужно адаптироваться к ее пространственным характеристикам, знакомиться со структурой экономики, занятости.
Будучи одним из лучших специалистов в области финансов, думаю, он сможет проявить максимальную эффективность в укреплении краевого бюджета, в увеличении его доходной части. Регион сложный, здесь по-прежнему применяются толлинговые схемы, с которыми нужно уметь работать. У Котюкова есть авторитет в кабинетах Министерства финансов РФ. Это важно, учитывая, что базовая задача красноярской власти — увеличить доходы бюджета, преодолеть огромный дефицит этого года, принятый до смены губернатора.
Красноярский край — мощный регион с колоссальными резервами, который в последние годы во многом стагнировал. Было мало интересных инвестиционных программ, проектов. Власть в последние пять лет больше интересовалась околополитическими проблемами, нереализуемыми и не очень нужными перспективами. Тогда как стоит больше внимания уделять реальным проектам, чтобы развитие получали не отдельные города — Красноярск, Норильск, Минусинск, — а все большие территории. Нужно уметь совмещать крупные инвестиционные проекты, поддержку сельского хозяйств, малого бизнеса. Полагаю, все это Котюков сможет сделать лучше многих других.
Работа Михаила Котюкова в ФАНО, в Министерстве науки и высшего образования — его важное преимущество. С советских времен внимание общественности, красноярских органов власти было приковано к промышленности, промышленным комплексам, добывающим отраслям. Но времена изменились. Когда я был губернатором, настаивал, что основа эффективного развития региона — это наука, образование, культура. Научные коллективы, федеральный университет, аэрокосмический университет, достижения в сфере культуры — богатство края. Если видеть в этом секторе безусловный приоритет, человеческий капитал гарантирует эффективное развитие экономики огромного края.
Я убежден, Михаил Котюков понимает серьезный запрос запрос жителей края на обновление, на перемены деятельности властных структур. В предыдущие годы доверие граждан было во многом подорвано. Михаилу Михайловичу предстоит каждым своим шагом программно подчеркивать, что регион открывает новую страницу в развитии. Предстоит обновить многие подходы, этику и культуру отношении с обществом.
Михаил Котюков молод, думаю, что он будет работать на будущее края с желанием и энергией. Желаю ему в этом успехов.
На замену: под кем в Красноярском крае раскачала кресло отставка Усса?
Сентябрь и выборы — это достаточно скоро. Принципиальные планы, видение будущего Михаилу Михайловичу нужно формировать и обсуждать с общественностью уже сейчас. Что касается команды, с которой ему работать, думаю, пока рано говорить, какую позицию занимает врио по отношению к тем или иным руководителям. Котюков — хоть и местный, знает людей в крае, но все же стоит приглядеться к ним в процессе.
У меня к первому вице-губернатору Сергею Пономаренко сложное отношение. С одной стороны, он профессиональный человек, работоспособный. С другой — он накопил серьезный антирейтинг, который будет отражаться и на губернаторе. Я думаю, Котюков стоит перед непростым выбором.
Эффективным и авторитетным губернатор станет, только если будет максимально самостоятельным при принятии решений. Мало быть просто равноудаленным. У власти свои задачи, а у предпринимателей — свои. Рациональное руководство региона выступает за то, чтобы бизнес работал максимально эффективно в интересах края. Если губернатор максимально ясно выражает эту позицию, если эти принципы четко согласуются с решениями власти, открытые и понятные правила будут уважать все компании. Не стоит пугать, что определенная ФПГ может занять оппозиционную сторону.
На мой взгляд, Михаил Котюков способен поддерживать такой механизм взаимодействия власти и бизнеса в интересах края. Другого просто не дано. Как раз происходящее до него в последние годы было неправильным, этически вредным и подрывало авторитет власти.
Сергей Гончаров,
доктор физико-математических наук, академик РАН:
— У меня самые положительные впечатления от совместной работы с Михаилом Котюковым. Поначалу это было странно и неожиданно — достаточно молодому человеку, который никогда не занимался наукой, пришлось возглавить ФАНО. Но он очень позитивно, конструктивно и аккуратно включился в эту работу. Помню, как Михаил Михайлович в первый раз приехал в СО РАН, и мы декларировали свои озабоченности и те проблемы, которые здесь были. Сразу подкупило, что он не принимал скоропалительных решений, всегда очень внимательно выслушивал разные стороны и мнения. Все предложения, вопросы и озабоченности становились предметом проработки, обсуждения и, в итоге, принятия адекватного решения, направленного на развитие институтов. Конечно, не всех удовлетворяли принятые решения, но по-другому не бывает.
Михаил Котюков также понимал и продвигал приоритеты формирования научных школ как основополагающего направления, которое определяет общий тренд развития науки. В частности, те задачи, которые ставились по созданию математических, генетических центров, впервые были сформулированы при его непосредственном участии.
Конструктивный и очень грамотный руководитель, тонко чувствующий, где необходимо принимать решения на основе консультаций со специалистами, а где — руководствуясь актуальными государственными задачами. Думаю, что большой опыт работы на уровне министерств поможет ему активно развивать Красноярский край, являющийся одним из фундаментальных регионов России.
Николай Колчанов,
научный руководитель ФИЦ Институт цитологии и генетики СО РАН, академик РАН:
— В результате реформы академий наук академические научные институты были переданы в подчинение Федеральному агентству научных организаций (ФАНО), которое возглавил Михаил Михайлович Котюков. В то время ученые на всех уровнях, от академиков, директоров институтов до лаборантов, испытывали серьезную тревогу по поводу будущего российской науки. Михаил Котюков почувствовал, что самое главное в этой ситуации — выстроить доверительные отношения с научной общественностью. В своих выступлениях он объяснял, что к числу главных задач ФАНО относится инвентаризация имущества институтов, находившихся прежде в составе трех академий наук (РАН, РАМН, РАСХН), не только учет, но и оценка того, как расходуются бюджетные средства, выделяемые институтам.
При этом он подчеркивал, что сохраняется в основных моментах ранее имевшая место схема работы институтов: формирования планов научных исследований «снизу», то есть по инициативе институтов, с возложением ответственности за экспертизу как планов работ, так и полученных результатов на Российскую академию наук. И это само по себе снизило градус напряжения, поскольку речь шла о понятных и нужных процессах.
Далее Михаил Михайлович создал очень интересную структуру — Научно-координационный совет (НКС), в который, помимо руководства ФАНО, вошли представители РАН и директора крупных институтов. НКС стал площадкой, позволяющей согласовывать позиции различных групп, имеющих отношение к науке, и тем самым формирующей хорошие рабочие отношения между ФАНО, РАН и директорским корпусом. В частности, на заседаниях НКС, с активным участием Котюкова, обсуждалось, как в условиях достаточно ограниченного бюджета развивать научную инфраструктуру институтов, которая с 1991 года находилась в состоянии хронического недофинансирования, как остановить научную эмиграцию и удержать молодежь в науке, и многие другие важные темы. И в результате таких обсуждений в ряде случаев формировались весьма эффективные решения.
Часто Михаила Михайловича Котюкова критикуют за объединение институтов в федеральные исследовательские центры (ФИЦы). Я бы хотел сказать несколько слов в защиту этой формы научной организации. В первые десятилетия постсоветской жизни России на самых высоких административных уровнях доминировало исключительно примитивное заблуждение о том, что все нужное можно закупать за рубежом, при этом по крайне низким ценам. В результате этого образовался глубокий разрыв между академической наукой и практикой, обусловленный закрытием многих тысяч прикладных НИИ, конструкторских бюро, опытных производств, которые должны были трансформировать результаты фундаментальной науки в новые продукты и технологии.
Последние годы показали порочность и крайнюю опасность подобных представлений, особенно на фоне огромных перечней экономических санкций, наложенных на РФ западным миром. Все, что связано с национальной безопасностью, необходимо делать самим. Именно поэтому сейчас нам необходимо восстанавливать (естественно, с учетом реалий современной жизни) исключительно эффективно функционировавшую в СССР схему выполнения работ в рамках проектов полного цикла: от фундаментальных исследований к прикладным разработкам и последующему внедрению новых технологий и изделий в практику.
Федеральные исследовательские и федеральные научные центры при правильном подходе к делу способны решить эту проблему, поскольку в их рамках объединяются, как правило, НИИ, проводящие не только фундаментальные исследования, но и прикладные разработки. Доказательством тому стал Федеральный исследовательский центр Институт цитологии и генетики СО РАН, кстати, первый в РФ. В его рамках вокруг академического Института цитологии и генетики объединились три НИИ, один — селекционной направленности и два медицинских. У нас и ранее существовали контакты и совместные проекты с ними. Теперь же мы работаем в рамках одного центра, и стало гораздо проще реализовывать проекты полного цикла — от научных исследований до передачи готового к внедрению результата индустриальным партнерам. Поэтому сама идея ФИЦ мне кажется правильной, а негативные моменты связаны с ошибками, допущенными при их организации в каких-то конкретных случаях. Сейчас, в 2023 году, можно даже сказать, что Михаил Михайлович Котюков, начавший движение в этом направлении, опережал свое время.
Чем новосибирский СмартСити будет лучше казанского Иннополиса?
Взаимодействуя с Михаилом Михайловичем, я увидел, что он работал не только как административный руководитель, но детально разбирался в значимости проблем, стоящих перед НИИ, которые формулировали директора институтов и ведущие ученые. Вот характерный пример. Еще до реформы академий наук в оценке результативности работы научных организаций делался упор на публикационную активность. Но есть ряд критически важных направлений работы НИИ, где эти критерии вообще не работают. Одно из них — биоресурсные коллекции: генетические линии сельхозрастений, породы сельхозживотных, культуры клеток человека и животных, штаммы микроорганизмов и многое другое. Эти коллекции создаются и поддерживаются многолетним трудом научных сотрудников, на их основе проводится большое разнообразие важнейших исследований для сельского хозяйства, медицины, фармакологии, биотехнологий и множества других критически значимых направлений. Но сами по себе коллективы, сохраняющие и пополняющие коллекции, редко публикуют научные статьи. И соответственно, они не попадали под необходимые требования для получения финансирования своей работы. В результате возник риск утраты коллекций, которые являются важнейшей частью научно-исследовательской инфраструктуры. Я поднял этот вопрос, Михаил Михайлович очень быстро понял суть проблемы, создал специальную программу ФАНО по биоресурсным коллекциям, которая позволила стабилизировать ситуацию. А сейчас сохранению и развитию биоресурсных коллекций (в том числе и такого их вида, как коллекции генетические) уделяется очень большое внимание в стратегических документах и программах развития науки и технологий Российской Федерации. Оценивая работу Михаила Котюкова на посту главы ФАНО, я говорю, что нам повезло с ним, при другом руководителе последствия реформы, учитывая ее явные недочеты, для российской науки могли быть куда тяжелее.
Михаил Воевода,
Директор ФИЦ фундаментальной и трансляционной медицины, академик РАН:
— Работа с Михаилом Михайловичем Котюковым пришлась на непростой период реформирования академий наук. Причем нашу Академию медицинских наук этот процесс затронул еще сильнее, поскольку речь шла не только о переходе институтов в подчинение создаваемому ФАНО, но и о вхождении самой АМН РАН в состав большой Академии. И если, скажем, Сибирское отделение РАН продолжило работу, пусть и с урезанными полномочиями, но все же сохраняя некую преемственность, то Сибирское отделение РАМН вообще прекратило существование. Я это говорю, чтобы было понятно, что коллективы институтов, входивших в РАМН, переживали в то время еще больший стресс, в нашей среде происходили более серьезные изменения.
Все это остро отразилось на работе клиник, встал вопрос, как формировать для них государственное задание и, соответственно, как их финансировать. Надо сказать, что Михаил Михайлович сумел сформировать вокруг себя команду из энергичных людей и хороших управленцев, таких как Ольга Ивановна Резник. И они смогли быстро и относительно безболезненно решить проблему, избежав остановки работы клиник. Вообще, именно внимание к специфическим проблемам медицинских институтов стало одним из главных факторов, удержавших значительную их часть от перехода в ведение Минздрава. В результате сегодня мы видим, что в тех институтах, что все же ушли из системы ФАНО, поменялись приоритеты работы, заметно больше внимания уделяется оказанию услуг населению, а не научным исследованиям. Так что сохранение в стране академической медицинской науки можно считать в том числе результатом работы Котюкова и его команды.
Я сразу понимал, что определенная логика в политике Михаила Котюкова по укрупнению научных организаций есть. По крайней мере, я вижу пользу в случае с нашим центром. Наш Федеральный исследовательский центр был образован путем слияния четырех научных институтов. И скажу честно, по отдельности каждый из них имел очень скромные перспективы для самостоятельного развития. Но каждый из них обладал своим набором уникальных компетенций. И после объединения, когда мы прошли организационную стадию, выстроили рабочие связи внутри ФИЦ, мы стали способны осуществлять гораздо более масштабные научные проекты, смогли поднять исследовательскую работу на качественно новый уровень.
И еще один важный момент — во времена Котюкова мы имели беспрецедентную, как мы сейчас понимаем, возможность общаться с первым лицом. Его поездки по стране, в частности в Новосибирск, и встречи с учеными были регулярным процессом. И на этих встречах он всегда был готов вникать в проблемы и процессы, даже связанные с каким-то отдельным научным учреждением. Тогда это воспринималось как должное, и только после ухода Котюкова стало ясно, что это был лично его стиль руководства, которого сейчас часто не хватает.
WPBuild.Ru