Сегодня новосибирский НИИТО вновь оказался в эпицентре скандала. На прошлой неделе 10-этажное здание вместе с техническим оборудованием по ул. Фрунзе, 19а, в котором расположена «Клиника НИИТО» было передано на ответственное хранение в ФГБУ «ННИИТО им. Я.Л. Цивьяна». Это решение было принято следственными органами по делу о хищениях в рамках контрактов на поставки медпрепаратов. Обвиняемыми по этому делу выступают бывший директор ФГБУ «ННИИТО им. Я.Л. Цивьяна» Михаил Садовой, экс-топ-менеджер ННИИТО Сергей Поскочин, а также руководители трех коммерческих компаний.
Следственные мероприятия лишь подогрели конфликт между персоналом клиники и ФГБУ, который длится вот уже третий год. «Континент Сибирь» поговорил с экс-директором ФГБУ «ННИИ травматологии и ортопедии» НИКОЛАЕМ ФОМИЧЕВЫМ, стоявшим у истоков создания клиники НИИТО, о сложившейся ситуации, ее причинах и о том, есть ли из нее выход.
– Николай Гаврилович, сегодня мы поговорим о ситуации вокруг новосибирского НИИТО. АНО «Клиника НИИТО» было создано научно-исследовательским институтом травматологии и нейрохирургии в 2002 году. Когда вы почувствовали, что происходит что-то не то?
– Как минимум за пару лет до катастрофы я это уже предвидел. Деятельность руководства ФГБУ «НИИТО» и клиники стала непрозрачной. Пытался воздействовать на Михаила Анатольевича Садового, своего преемника. Но он доверял команде, которую сформировал.
– Что же привело, как вы говорите, к катастрофе, на ваш взгляд?
– Было видно, что в руководство пришли посторонние непрофессиональные люди, начали вмешиваться в лечебный процесс, игнорируя при этом мнение руководителей клиник и научной части.
Новосибирский суд вынес приговор экс-директору НИИТО Михаилу Садовому
– А как все начиналось?
– Часто бывая за рубежом, я подсмотрел очень хорошую схему, которая там существует в клиниках – медицинский директор госпиталя занимается всей лечебной работой, а финансовый директор, соответственно, финансами и материальным обеспечением.
Наш институт всегда шел в ногу со временем, отслеживал все мировые тенденции в области медицины, и я предложил взять финансового директора. Михаил Анатольевич Садовой стал моим заместителем. На должность финансового директора я принял Сергея Евгеньевича Поскочина. И поначалу все шло хорошо.
Я всегда очень серьезно относился к кадровому резерву. И Минздрав требовал, чтобы в резерве были люди на разные руководящие должности – от директора, зама по науке до начальника отдела кадров. Я пробовал разных людей. Оставлял вместо себя, когда уезжал в отпуск, который иногда был длительным. Приезжаю, спрашиваю, как вы провели месяц? Мне говорят, убирай, с этим человеком совершенно невозможно работать. Тогда пробую другого. И я остановился на Михаиле Садовом. Цепкий, продвинутый, но не хирург. Я тогда задаю вопрос коллективу, где-то провоцируя его, может ли хирургический институт возглавить не хирург? Пришли к единому мнению, что времена изменились, нужны топ-менеджеры. Мы отделили «белый халат» от рублей и увидели совершенно неожиданный результат.
Михаил Анатольевич добивался квот для института, активно работал с Минздравом. К нам приезжали и министры, и председатель правительства. Мы создали медицинский центр, медтехнопарк. Первые 10 лет были замечательными. А потом (я к тому времени отошел от управления), я думаю, в этом дуумвирате произошел раскол. Сергей Поскочин начал манипулировать финансами и кадрами. Устроил в институт своих родственников. Имущество АНО «Клиника НИИТО» было оформлено в собственность физических лиц, его родственников. Сделано было грамотно, так что сейчас с трудом удается отбиться.
– Мы встречались с Михаилом Садовым, когда он находился в СИЗО. Тогда он сказал, что одна из его ошибок в том, что он сильно доверился людям, которые его подставили.
– Я не исключаю такого варианта, потому что я по характеру более жесткий, чем он. Я Поскочину, как говорят в народе, давал укорот. Иногда были жесткие столкновения, когда указывал ему на место, чтобы он не вмешивался в лечебный процесс. Говорил: надень свои нарукавники и считай, сколько заработали хирурги. Не ты, а хирурги заработали.
Михаил Анатольевич, видимо, пошел у него на поводу. Я бы не хотел бросать камни в их адрес, они талантливые ребята, но где-то они свернули с правильного пути. Мне думается, слом в сознании Сергея Поскочина произошел, в том числе после двух тяжелых операций, сейчас это уже не врачебная тайна. Где-то в то время он попал под влияние иеговистов. Меня уже тогда настораживали его разговоры на религиозные темы. Как потом выяснилось, он организовал группу и в институте. А вскоре оказался в поле зрения правоохранительных органов, которые решили выяснить, выводил ли он деньги из института на нужды секты или нет.
– Сама идея – создать при научном институте клинику, где не только бы лечили, но и проводили клинические испытания материалов и методов лечения, первый в России Медицинский технопарк, была достаточно здравая. Теперь этот комплексный подход нивелирован?
– Начиналось все в лихие 90-е. За рубежом я наблюдал, как частная медицина соседствует с государственной. Все было цивилизованно. Нашим докторам в те годы было тяжело. Нужно было создать что-то, что поддержало бы людей материально. Мы были инноваторами в этом смысле. Минздрав настороженно отнесся к нашей идее создать при институте автономную некоммерческую организацию. Главное ее отличие от других форм собственности было то, что вся прибыль АНО направляется на зарплаты сотрудникам. И я решил, что это самое лучшее.
Так, в 2002 году была образована АНО «Клиника НИИТО» для развития инвестиционных и инновационных проектов, которые можно было бы реализовывать вне жестких бюджетных рамок. АНО инвестировало в оборудование, стало учредителем «Техинкома», компании-собственника здания на Фрунзе,19а. В то время это была новаторская идея. Это был пример пролога государственно-частного партнерства, который показал саму возможность такого взаимодействия.
Особенность инноваций в медицине заключаются в том, что при разработке продукта на любом этапе должен быть тесный контакт с клиникой. Его создатели ориентируются на потребности врачей, которые транслируют им, что нужно пациенту. При этом сама клиника должна обладать особыми компетенциями, быть способной участвовать в процессе разработки.
Когда речь пошла о том, что мы будем лечить на коммерческой основе, то мы должны работать без брака. В АНО были направлены самые лучшие кадры института, самые лучшие профессора. В хирургии важно, из чьих рук вы взяли профессию. Скажи мне, кто твой учитель, и я скажу, кто ты. Автономная некоммерческая организация (АНО) брала профессиональные технологии из рук института. Чтобы пациенты получали высококачественное лечение, было решено построить современный корпус.
Мы стали зарабатывать. Платили достойную зарплату хирургам. АНО позволила нам создать свой журнал «Хирургия позвоночника», российскую межрегиональную ассоциацию спинальных хирургов, создали медтехнопарк. Пошло дело. Беда в том, что делать все надо с чистыми руками.
– Вы чувствуете ответственность за сложившуюся ситуацию вокруг НИИТО?
– Несомненно, да. Я себя морально чувствую ответственным за это. Для меня это беда. Может быть, я не того преемника выбрал, не распознал Поскочина. С другой стороны, 10 лет успешной работы заставляют искать причины катастрофы не только в персоналиях и даже думать, кому это выгодно? При этом очевидно, что люди изменились и трансформировались не в лучшую сторону.
Екатерина Мамонова: «У нас нет никаких договоренностей с Эдуардом Тараном»
А когда случилась катастрофа, то люди, которые в этом процессе участвовали, вдруг решили, что они ни при чем и не зависят от института. Теперь они говорят, вот были два негодяя, которые неправильно себя повели, нанесли 1 миллиард 300 миллионов ущерба. Их надо осудить, а мы хорошие. Но вы ведь все мы при этом присутствовали! А кто-то, возможно, был соучастником, либо с общего молчаливого согласия Поскочин действовал так нахально. Убеждён, что ответственность должна быть, в том числе коллективной.
Сегодня руководство клиники говорит: это они плохие, а мы – хорошие, поэтому отдайте нам корпус, институт и АНО «Клиника НИИТО» – это разные организации. Ну как они могут быть разными? И идеология, и бренд – это федеральный институт. Больные никогда не понимали разницу и шли в НИИТО.
Настаиваю на том, что если нанесен ущерб государству, то институт является пострадавшей стороной, и корпус должен быть передан в федеральный институт.
Вообще я считаю, наши управленцы не созрели для частной медицины. Начинает превалировать коммерческая сторона. А врач должен быть выше этого. Мне нравится клятва, которую давали врачи в царской России – принимая с глубокой признательностью даруемые мне наукою права врача и постигая всю важность обязанностей, возлагаемых на меня сим званием, даю обещание в течение всей своей жизни не омрачать чести сословия, в которое ныне вступаю. А в частной клинике честь сословия на заднем плане.
Если мы говорим, что надо развивать государственно-частное партнерство, нельзя клинику отрывать от института. У нас был идеальный вариант. Хирурги клиники отчитывались перед нами, что сделали, если что-то не получалось, мы помогали, учили. Поэтому они чувствовали ответственность. Постепенно клиника стала уходить от такой опеки.
– А нет ли ощущения, что Сергей Поскочин был злым гением, и если бы не он, не его позиция, горящие глаза, может, и не было бы проблем?
– Конечно, есть! Он талантливый парень. Нигде не наследил. Он даже у Михаила Садового проходил как советник, в штате не был. Советник, консультант. Много читал, зайдешь к нему в кабинет, вечно обложен журналами.
Глава новосибирского НИИТО обратился с открытым письмом к общественности и депутатам Заксобрания
Клиника работала, количество операций выросло в три раза. Я не понимаю, как можно украсть больше миллиарда рублей и при этом платить зарплату, построить новый корпус?
– Это же ваша идея была построить новый корпус? Как получилось, что здание оказалось в частных руках?
– Есть все основания считать, что оказалось вследствие злоупотребления доверием. Поскочин привел сюда родственников, а потом выяснилось, что за спинами у всех всё было оформлено преимущественно на них.
– Вы же тоже возглавляли «Техником». Почему ушли?
– Я стал директором «Техинкома» в прошлом году, работал 8 месяцев безвозмездно. Потому что налоговая за недоимки подала на банкротство компании. Здание могло уйти с молотка. Сегодня в «Техинкоме» пять учредителей, в том числе сын Поскочина Дмитрий. Меня, как фигуру согласия, пригласили, чтобы избежать банкротства. Быстро нашли деньги, погасили долг. Процедуру банкротства сняли. А дальше ситуация начала повторяться. Копится долг. Я говорил учредителям, что необходимо формировать бюджет – на обслуживание здание, на налоги. Нужно было быстро согласовывать бюджет с тем, кто в бегах. Иначе ничего не получается. Понимая, что учредители не хотят выполнять свои обязательства, я ушел.
– Сегодня у «Техинкома» управляющая организация ООО «Сервисные технологии». Вы ей доверяете?
– Нет, конечно. Несмотря на то, что формально Сергей Поскочин не является ее учредителем (по данным ЕГРЮЛ, учредителями ООО «Сервисные технологии» являются Эльмира Хафизова и Евгений Понкратов — «КС»), не сомневаюсь, что он имеет к ней непосредственное отношение. Талант! Сам находится в бегах, но имеет все возможности по-прежнему звонить, давать указания, дергать за нитки.
– Как говорил Михаил Садовой, существовала правильная схема, которая позволяла развиваться. Плохо, что государство само не решало эти вопросы. Если бы новый корпус можно было построить за счет федерального бюджета, тогда и проблем бы сегодня таких не возникло.
– В том-то и дело. Но у нас в то время не было другой возможности построить новый корпус.
– На ваш взгляд, почему так долго длится конфликт между институтом и его «дочкой», клиникой НИИТО?
– Между хирургами нет противоречий, АНО — наша «дочка», они из наших рук брали профессию, конечно, кто-то пришел уже сложившимся доктором. Конфликт с топ-менеджерами. Речь о команде Садового, которая его подставила и привела к катастрофе. Теперь они хотят стать частной клиникой. «Дочка» выросла, стала взрослой и меркантильной, при этом усугубляя конфликт и разрушая первоначальную идею сотрудничества.
Директор АНО Оксана Шелякина не смогла найти общий язык с назначенной после ареста Михаила Садового врио директора института Ириной Кириловой. Сколько раз говорил им, приведите в порядок финансы, взаиморасчеты, заключите соглашение! Ничего не вышло, только конфронтация. В Минздраве смотрят, что в течение двух лет ситуация не улучшается, и назначают внешнего управляющего из Нижегородского НИИТО. Я вздохнул с облегчением. Думал, что новому человеку со стороны, вне конфликта, удастся наладить взаимоотношения. Проходит 8 месяцев, та же самая картина. Директор АНО одержима идеей сделать клинику частной. И конфликт не исчезает. В этих условиях я убедился, что конструктивный диалог с нынешнем руководством АНО невозможен.
– Такие вопросы решаются цивилизованным образом через франшизу. Заключается франчайзинговый договор, по которому отчисляются роялти. А так, получается, клиника безвозмездно использует бренд. Никто ни про какую АНО до конфликта не знал. Все шли в НИИТО.
– Оксана Шелякина – великолепный реабилитолог. Она прекрасно знает вопросы реабилитации. Мы ее для этого и взяли. Когда строили здание, отдали ей второй этаж, чтобы еще на этапе строительства она вместе с прорабом решила, где установить ванны, где будет грязь, где массажные кабинеты, вплоть до того, сколько и где должно быть розеток. И в этом плане к ней нет вопросов. Но человек слаб.
Новосибирский НИИТО взял здание клиники на ответственное хранение
– Но ее поддерживает коллектив. Персонал клиники боится остаться без работы, не доверяет обещаниям руководства ФГБУ «ННИИТО».
– Сегодня никто никому не может дать 100% гарантий. У них и сейчас гарантий нет, в любом момент объявят клинику банкротом и выбросят людей на улицу. Желающих достаточно. Уже в этом году более трех раз в суд поступали исковые заявления о признании ее банкротом. Только под зонтиком института можно спастись. Клинику щадят только потому, что это НИИТО. Люди просто заблудились. Руководство же, выдавая желаемое за действительное, строя необоснованные планы, пытается уйти от института.
Я удивляюсь, с каким терпением и.о. директора института Андрей Корыткин разговаривает с людьми, пытаясь донести до них точку зрения государства. А они устраивают саботаж.
Хорошие хирурги, а там погоду делают человек десять, пахарей, толковые сестрички, конечно, без работы не останутся. Но ФГБУ готово взять почти 500 сотрудников. Никто не собирается закрывать клинику. Но она не должна быть частной. Государство это не позволит.
– Сможет ли институт содержать 10-этажное здание?
– Содержание имущества, переданного на ответственное хранение, будет определяться в соответствии с заключенным договором и действующим законодательством.
– Интерес к клинике проявляют многие. Чаще всего называют фамилию Тарана. Возможно ли сотрудничество с частными инвесторами?
– Частному инвестору, как правило, не интересно госучреждение. Ведь он вкладывает деньги, чтобы затем получить отдачу. И если такие люди как Таран заинтересованы в сотрудничестве, то есть отличный пример ГЧП в Барнауле. Там за счет средств частного инвестора и регионального бюджета построен великолепный лечебно — реабилитационный центр – «Территория здоровья». Что мешает построить такой же в Новосибирске? Мы обеспечим поток больных. Мы оперируем 10 тысяч пациентов и будем отправлять на реабилитацию. Зарабатывайте, но не трогайте нашу клинику.
– Как вы думаете, удастся ли найти компромисс? Сможет ли институт вернуть клинику под свое крыло?
– Сегодня надо выдержать паузу, организовав работу двух коллективов в рамках одного учреждения, репутацию восстановить, а потом уже думать, как работать дальше. Государственно-частное партнерство — сегодня основная тенденция в развитии медицины. Оно поощряется, как одна из экономически целесообразных форм. И, скорее всего, мы продолжим работать в этом направлении.
WPBuild.Ru