Происходящее сегодня в российской экономике заставляет вспомнить не только о кризисах 1998 и 2008 годов, но и о ситуации 1992-94 годов, когда страна прошла через смену экономических формаций. Что могут сделать региональные власти для преодоления последствий глобальной рецессии? Какой должна быть антикризисная стратегия Новосибирской области? «Континент Сибирь» приглашает политиков, бизнесменов и экспертов, которым есть что сказать по этому поводу, высказать своё мнение на страницах издания. Только совместными усилиями власти и общества, ориентированными на сотрудничество, взаимную поддержку, можно справиться с нарастающими трудностями.
Первому на эти и другие вопросы мы предложили ответить человеку, проработавшему во власти несколько десятков лет – ВИКТОРУ ТОЛОКОНСКОМУ, экс-губернатору Новосибирской области и Красноярского края, бывшему полномочному представителю президента РФ в Сибирском федеральном округе, ныне советнику президента компании «РАТМ Холдинг». Политик и эксперт, который занимал высокие должности во время предыдущих экономических обвалов, рассуждает об импульсах для социально-экономического и политического развития, которые сохраняются в тяжелые периоды.
Катализатор экономической активности
– Пандемия коронавируса в сочетании с падением цен на нефть вызвала масштабные проблемы в экономике. Высказывается мнение, что мы вступаем в острейший глобальный кризис со времен Великой депрессии. Вы работали в руководстве города и области в тяжелые периоды начала 1990 годов, в 1998-м и 2008-м. Насколько серьезно стоит воспринимать происходящее сегодня? Напоминает ли это вам какой-то из предыдущих кризисов?
– Чтобы ответить профессионально, необходимо серьезно изучить большой массив статистики. Наверное, в своем ответе я больше ориентируюсь на эмоциональную память. Мне кажется, в начале 1990-х происходили более сложные события. Всё останавливалось, нужно было формировать новую экономику, создавать новые условия жизнедеятельности – не имея опыта и рекомендаций от федерального центра. Каждый руководитель исходил из собственных ощущений.
Ситуация, наверное, больше напоминает 2008 год. Я прекрасно помню, что мы тогда тоже предпринимали комплекс мер для оживления экономики, повышения спроса. Вероятно, многие из тех подходов окажутся снова востребованы.
И все-таки нынешний кризис серьезно отличается от предыдущих. Тогда не было прямой угрозы жизни и здоровью, и, самое главное, люди не испытывали психологической подавленности, страха вести обычную повседневную деятельность. Что безусловно мешает и будет мешать сегодня восстанавливать экономику.
Понятно, властям сложно взять ответственность, чтобы отказаться от соблюдения эпидемиологических требований и жить в обычном режиме. Опыт большинства стран мира доказывает: снижение уровня контактов помогает максимально обезопасить население. В то же время я считаю, что обществу, государству необходимо максимально сконцентрировать усилия на стимулировании предпринимательской активности, потребительского спроса, оживления экономики. Эти мотивационные решения можно принимать уже сегодня. Их не должны заслонять бюджетные, материальные меры поддержки. Важно дать гражданам правильный сигнал: нужно готовиться к новым проектам, динамичному развитию экономики, чтобы люди думали не только о безопасности и самоизоляции, но и о завтрашнем дне.
– На каких конкретно мерах стимулирования экономики вы считаете целесообразным сосредоточиться сейчас властям?
– Первое. Стоит максимально поддержать и в течение года увеличивать загрузку традиционных промышленных и производственных объектов за счет перекрестных кооперационных заказов. Стимулировать государственный заказ на какие-то виды продукции.
– Может быть, выделить определенные сферы производств, которые нуждаются в наибольшей загрузке?
– Нужно стараться стимулировать все традиционные производства. Рынок уже многое расставил по местам: основная часть предприятий, которые продолжают работать, отвечает современным технологическим и социальным требованиям. На большинстве производственных объектов можно увеличивать мощности. Иногда потребуется приложить дополнительные усилия или задействовать режим ручного управления, чтобы добиться более высокой загрузки.
Второе. Любые антикризисные меры должны отталкиваться от поддержания и роста занятости населения. Строительство – наиболее человекоёмкая сфера. Я приветствую, что губернатор Новосибирской области разрешил строителям работать по действующим контрактам. Своевременное и эффективное решение. Строительные программы надо масштабировать, потому что существующих контрактов не хватит для увеличения занятости и даже для ее поддержания на уровне последних лет.
На мой взгляд, бюджетные ресурсы должны быть направлены на стимулирование специальных проектов. Например, федеральные органы власти могли бы инициировать строительство школ нового типа. Образовательные учреждения перегружены, запускать эти программы все равно придется. Можно применять разные механизмы. В одном случае – прямой бюджет. В другом – застройщик возводит объект на свои оборотные средства, а регион или город гарантирует, что выкупит здание в течение месяца после сдачи в эксплуатацию. Этот метод поддержки выгоден и застройщикам: строительство школы всегда повышает капитализацию жилья. Если в возводимом микрорайоне сразу видна школа, поверьте, квадратный метр становится дороже на 5-10 тысяч рублей.
– Вы считаете, надо строить школы, не детские сады?
– Школа важнее садика. Мы отстали именно в школьной инфраструктуре. Детских садов строили раньше достаточно много. Хотя на новых жилмассивах они, конечно, нужны. Полагаю, в ближайшие годы государство пойдет на некоторое обновление системы общего образования, дети будут начинать учиться не в 7, а в 6 лет. Повысится нагрузка именно на школьные учреждения.
Если допустить, что 10 школ в год строить исключительно на бюджетные средства, необходимо примерно 10 миллиардов рублей на Новосибирскую область. Доля нашего региона в масштабе страны – 1 к 50. Получается 500 миллиардов рублей – не такие страшные деньги при существующем фонде накоплений России. Но как бы это мобилизовало строительные мощности! Подключились бы многие предприятия: кирпичные заводы, поставщики железобетона, цемента, отделочных материалов, оснащения спортивных залов, мебельные фирмы и так далее. Строительные площадки собирают много специалистов различной квалификации. Стройка – сильнейший инструмент поддержания занятости.
Я считаю, есть смысл рассмотреть возможность исключать из налогооблагаемой прибыли средства, которые бизнес вкладывает в создание новых производственных, инфраструктурных и социальных мощностей. Это катализатор инвестиционной и строительной деятельности.
Каким я вижу третье направление мер стимулирования экономики? Строительство и производственная сфера предполагают в основном мужской труд. Поэтому, на мой взгляд, стоит сделать акцент на торговых мини-предприятиях, организациях по оказанию услуг. Можно принять дополнительные законодательные, нормативные или управленческие акты, чтобы упростить выдачу разрешений на ведение мелкой розницы. Я имею в виду уличные кафе, зоны отдыха, спортивные и подобные территории.
Драйвер предпринимательской деятельности
– В Новосибирске наблюдается скорее противоположный тренд, судя по остроте, которую приобрел «киосковый» вопрос.
– На мой взгляд, спор идет не по существу. Не понимаю, почему мэрия упрямится. Предпринимательское сообщество говорит: поставьте требования, какой должна быть эта умная остановка или киоск, – мы сами закажем, выполним. Они готовы пойти на затраты, чтобы работать. Но городская администрация отвечает: мы закажем одному оператору, поставим одного посредника, который вас потом созовет и будет снимать большую ренту. Беспредметный разговор. Я не выступаю за возврат к прошлому опыту в духе: как хочешь, так торгуй. Речь о самом принципе. Согласитесь, резервы не исчерпаны: парковые зоны, летом – пляжи. И бюджетных затрат на такую занятость не требуется. Различные виды торговых услуг не осуществляются из-за сложного механизма регулирования, получения разрешений. Может быть, упростить процесс сейчас, когда прорабатываются антикризисные меры? Максимально исключить коррупционный фактор при желании тоже можно. Массовое развитие мелкой розницы, уличные ярмарки, базары выходного дня позволят максимально активизировать женскую занятость в сегментах, которые особенно страдают в условиях самоизоляции.
Нельзя сегодня обойти вниманием и сельскую занятость, хотя этой сферы жизни карантин коснулся в меньшей степени. Тем не менее, в пакет антикризисных мер стоит заложить возможность стимулирования сельской экономики, сельхозпроизводства. Нужно пытаться сохранить сельский образ жизни. Держать такие территории трудно, если молодежь продолжит массово уезжать.
В частности, я говорю о недостатке мощностей по глубокой переработке сельхозсырья, их нужно наращивать. Наш регион мог бы массово производить продукты питания и товары первой необходимости, но мы вывозим зерно перерабатывать на Алтай, молоко – в Кемеровскую область. Почему бы не освобождать от налогов, не давать субсидии, не предоставлять промплощадки в том же промышленно-логистическом парке бизнес-структурам, которые займутся глубокой переработкой? Значительную часть зерна можно перерабатывать в сложные продукты: крахмал, сухую клейковину, задействовать биотехнологии.
– Так почему же Дмитрий Терешков или другие крупные новосибирские агробизнесмены вместо таких заводов строили плодоовощные рынки? Вы советовали им рассмотреть упомянутую выше возможность? Как они реагировали?
– Не хочу упрощать ситуацию. Запустить такой завод – дорого. Но существуют федеральные программы. Государственное стимулирование возможно. Нужно проявлять инициативу. Я убежден, что, например, в Каргате, где уже есть молочный комплекс, может появиться мощный современный молокоперерабатывающий завод.
Очень перспективен рынок детского молочного питания, производство молочных смесей, консервированных продуктов. Глубокая переработка – мощный драйвер предпринимательской деятельности. В России, в Сибири за последние годы построено не так много нового. Причины разные. И все же сегодня нужно не упустить момент. Очень важно на федеральном уровне не допустить роста ставки рефинансирования кредитных ресурсов. Если цена денег будет расти, инвестиций практически не будет.
– На Западе так и рассуждают.
– Но не у нас. Сегодня нужно включать программы стимулирования науки, инновационной сферы. Обидно не воспользоваться всеобщим вниманием к центру вирусологии «Вектор» в Кольцово для развития биотехнологического и медицинского направления научных исследований и производственных мощностей. Сложившаяся сегодня ситуация потребует и от России, и от международного сообщества принятия принципиально новых мер по прогнозированию и эффективному реагированию на сложные эпидемические процессы. И здесь у новосибирской науки есть серьезные конкурентные преимущества.
– Президент США Дональд Трамп уже переложил ответственность на Всемирную организацию здравоохранения, которая не давала четких рекомендаций по остановке авиасообщения.
– В определенной мере он прав. Многие международные форумы оказались тоже не убедительными. Все это в конечном счете продемонстрировало организационную неготовность научного сообщества. Квалифицированные ученые могли сделать прогноз, прописать разные сценарии развития событий. А политики должны были принимать решения, исходя из предложенных вариантов. Но получается, что очень мало людей, готовых брать ответственность за научный прогноз.
Природа нам показала, на что стоит выделять бюджетные ресурсы: есть смысл разрабатывать модель международного центра вирусологии, биотехнологий, продолжать выделять технопарковые мощности, формировать особый кластер, как это сейчас и происходит. В мире происходит революция всех сфер науки и технологий, связанных с медициной, биологией, генной инженерией, вирусологией. Эра антибиотиков проходит. Надо ответить самим себе на вопрос, удалось ли нам запрыгнуть на подножку этого поезда, который идёт в экономику будущего. Специфика Новосибирской области в том, что для нас новая кафедра, новая лаборатория порой не менее важна, чем завод. При проработке антикризисных мер, на мой взгляд, стоит это учитывать.
И очень важно поддерживать диалог с обществом, снизить неопределенность. Сегодня самые актуальные вопросы: когда всё закончится? Когда снимут режим самоизоляции? Для меня совершенно очевидно, что режим жесткой самоизоляции будет преодолен достаточно быстро.
И люди должны знать, к чему готовиться, строить планы. Планы не о том, как им сбежать от банков или продлить каникулы, а как развиваться. Принципиально важно поддержать людей не только пособиями, а новыми проектами, дополнительной занятостью. Привлечь их к самой разнообразной деятельности.
Мировой кризис не закончится в тот момент, когда завершится период социальной изоляции. Потребуется время на восстановление связей между странами. Россия теряет огромные деньги из-за низких цен на нефть и газ. И это не полный перечень потерь. Вероятно, государство вынуждено будет пересматривать национальные проекты. От каких-то инвестиционных планов придется отказываться по объективным причинам. Думаю, руководству придется принимать жесткие решения по новым стройкам.
– Отразится ли ситуация на уже запущенных проектах в Новосибирской области? ЛДС? Центральный мост?
– Бросать такие объекты, на мой взгляд, политически сложно. Но условия совершенно точно будут пересмотрены. С высокой долей вероятности могу предсказать, что здесь потребуется больше собственных ресурсов региона.
– Президент объявил о расширении полномочий глав регионов в период борьбы с эпидемией. Дает ли это губернаторам инструменты для принятия на местных уровнях специфических антикризисных мер?
– Я воспринял слова о полномочиях, в первую очередь, как сигнал о том, что на руководителей возложили большую ответственность. Страна большая, условия могут отличаться на разных территориях даже в пределах одного субъекта федерации. Для Новосибирска целесообразно отправить школьников по домам. В селах, где детей не много, может быть, это делать не нужно. Безусловно, есть смысл дифференцированно подходить к решению похожих задач в разных регионах. Но расширения полномочий я не увидел. Наоборот, как только местные управленцы начали пользоваться полномочиями, федеральный центр их одернул. Сколько губернаторов сразу получили окрик за то, что закрыли въезды. Пример мэра Саянска показателен. Он разумно распорядился полномочиями.
– А прокуратура считает иначе.
– В том и дело. О каком расширении полномочий может идти речь. Мэр Саянска не касался ни космодрома, ни заводов, ни гособоронзаказа. Он просто посчитал возможным возобновить работу парикмахерской, маленькой торговой лавки и всё. Это его компетенция.
– Вы не считаете, что здесь кроется управленческое противоречие? Гиперцентрализация последние годы была основополагающим трендом, от былой самостоятельности многих структур на уровне регионов мало что осталось, руководителей регионов также приучали во всём оглядываться на Москву. Теперь им предлагают принимать решения самим.
– Действительно, длительное время формировалась жесткая централизованная система управления. Высшей ценностью в ней являлись исполнительность, отсутствие самостоятельной инициативы. При этом в почете были руководители, которые умели не только подчиняться по вертикали, но и находить компромиссы с большими бизнес-структурами и силовиками. Но мы объективно идем к тому, что многие парадигмы организации государственной власти и государственного управления потребуют обновления.
Корономика, или Как спасти малый бизнес от двух кризисов сразу
Кризисные явления настолько масштабны, что без инициативы не обойтись. Развитие предполагает самостоятельность. Придется корректировать психологию и членов правительства, и губернаторов, и представителей органов местного самоуправления. Нельзя реализовать все антикризисные меры, тем более стимулировать рост сфер жизнедеятельности исключительно из одного центра.
– В последние 20 лет сложился стереотип: если дать самостоятельность людям на местах, как это было в 90-е годы, то это может привести к распаду РФ. Утверждается, что в 90-е годы региональные руководители только о том и думали с утра до вечера, как бы им развалить Россию, но пришел Владимир Владимирович Путин и решительно спас страну. Вы же были в 90-е мэром, у вас был широкий круг общения. Вы подтверждаете этот тезис – действительно вы и ваши коллеги по высшим должностям в субъектах федерации мечтали развалить страну?
– 1990-е годы – особый исторический этап. Тогда рухнули все устоявшиеся отношения. Произошла революция в том смысле, что совершенно изменились форма собственности, идеология, ценности. В то время невозможно было из одного центра управлять огромным государством со всеми его субъектами, у каждого из которых своя специфика.
Возьмем пример Новосибирска. Тогда мы выпускали свои платежные средства, которые принимали в уплату налогов, арендной платы. Печатали векселя на Гознаке. Мэр подписывал каждый из них своей рукой, без всякого факсимиле. У меня до сих пор мозоль на пальце, я часы тратил на это. Обращение этих бумаг определял специальный закон города. Мы жили в такой парадигме несколько лет. Фактически без контактов с Москвой – ни нацпроектов, ни федеральных денег. Бюджет Новосибирска был самостоятельным, муниципалитет сам собирал налоги.
И так выживала вся страна. С одной стороны, эта самостийность, а я бы сказал точнее, брошенность регионов спасла Россию. Из одного центра не восстановить все производственные отношения, которые оказались сломаны в один день. Заводам сказали: за продукцию больше не заплатят. Станки, самолеты или молоко – реализуй, вези куда хочешь, цены устанавливай сам. А зарплату людям платить надо. Транспорт, больницы, поликлиники, школы, ЖКХ – все на городском финансировании.
И все же к концу 1990-х годов практически все регионы, все адекватные губернаторы ощущали потребность в централизованной политике, в том, чтобы государство вернулось в регионы. Выжить векселя помогали, но обеспечить рост не могли – национальные приоритеты нужны. Проблема 90-х не в том, что кто-то пытался уйти от государства, а в том, что государство само ушло из регионов. К концу десятилетия сложился практически единодушный запрос на его возвращение. Президент Путин вполне эффективно откликнулся на этот запрос.
Никто не замышлял никакого обособления. Когда я был губернатором, мне отдельные политологи тоже говорили, что мы слишком много отдаем Москве. Но я всегда отвечал: посчитайте сначала, сколько структур в Новосибирской области на федеральном обеспечении: университеты, академия наук, федеральные ведомства, военные, силовики и другие организации. Есть регионы, которые много отдают Москве за счет нефти и газа, но таких – единицы.
И, конечно, нет пользы в обособленности на другом уровне – России от остального мира. Как бы вирус ни разделял страны, без интеграции не обойтись. Современная экономика не может хорошо себя чувствовать в замкнутых географических границах. Нам нужны инвесторы. Это мировая практика.
Кризис укрепляет политическую конкуренцию
– Вы упомянули неготовность нашего научного сообщества к развитию пандемии. Но мнения экспертов о вирусе расходятся. Многие разделяют точку зрения, что опасность преувеличена. Об этом, к примеру, говорил у нас Александр Шестопалов.
– Допустим, мы перестраховываемся, какие-то силы хотят напустить туману. Но разве можно обмануть весь мир? И грипп, и коронавирусы всегда существовали. Даже соглашусь, что многие переболели в октябре, ноябре. И тем не менее сложно отрицать, что всплеск произошел. Количество пневмоний раза в 3-4 больше, чем обычно.
– Нет ли у вас ощущения, что на кризисной волне в регионах будут расти местнические настроения, укрепляться местно-патриотические политические движения и группы?
– Конечно, любой кризис укрепляет политическую конкуренцию, усиливает межэлитные конфликты, неизбежно способствует активизации политической жизни. Долго будут появляться вопросы: правильно ли власти поступали, верно ли реагировали на кризисные явления? Кто виноват в падении цен на нефть? Почему не хватило медицинского оборудования? Почему тесты делали только в одной лаборатории под Новосибирском? Нынешний кризис дает нам серьезный урок. Но местечковый патриотизм, автономизация не получат поддержки у общества. Интеграционные процессы сильнее.
– Допускаете ли вы, что осмысление итогов последних событий приведет в политику новые личности? Олег Дерипаска, например, стал очень активен.
– Наверное, приведет. Многие события, которые в последнее время произошли в стране (в том числе, не связанные с коронавирусом), способствовали разочарованию общества в действиях отдельных политиков и политических сил.
Очевидно, запрос на новые проекты, программы, на новых носителей идей мы увидим уже осенью. Думаю, тенденция проявится и на выборах в нашем регионе. А кампания 2021 года в Госдуму будет, вероятно, серьезно отличаться от привычных нам процессов. Люди очень быстро откликаются на надежды. Я не преувеличиваю возможности гражданского общества и политических партий – развитие этих институтов идет медленно. Но важно слышать запрос общества на конструктивные предложения. Людям не нужна критика власти ради критики. Но важно не подавлять противоположные мнения, а показать пути выхода из сложнейшей социальной, экономической, политической ситуации.
WPBuild.Ru