Для многих крупных корпораций (прежде всего государственных) привлечение проектов с инновационными технологиями не является «вопросом жизни и смерти». Но рано или поздно им приходится выходить на глобальные рынки, повышать конкурентоспособность и для этого выбираться из стесненных корпоративных рамок. И тут приходят на помощь корпоративные венчурные фонды, готовые взять все рисковые удары на себя. Но нуждается ли по факту крупный бизнес в их услугах?
Индустрия прямого и венчурного капитала занимает важную позицию в комплексе мер по достижению роста, инновационного развития и конкурентоспособности. Фонды венчурного капитала являются важными агентами экономического развития, обеспечивая высокий уровень корпоративного управления, систему стандартов и профессионализм в частном бизнесе, они не только инвестируют, но и поддерживают развитие компаний с высоким потенциалом роста на ранних стадиях развития.
Рынок России слишком мал, чтобы заинтересовать крупные венчуры
Вот какую оценку российскому венчурному рынку дал в ходе работы форума «Технопром–2019» в Новосибирске председатель административного совета российской ассоциации венчурного инвестирования Алексей Качай: «В 2014–2015 годах рынок капитала индустрии прямых и венчурных инвестиций заметно просел, но в последующие годы снова пошел в рост — даже с учетом регистрируемого ежегодно определенного оттока фондов с рынка. Сюда можно отнести как тех, кто завершил свой инвестиционный цикл, так и тех, кто по тем или иным причинам преждевременно свернул свою деятельность».
В новосибирском Экспоцентре стартовала одиннадцатая Сибирская венчурная ярмарка
Выход на рынок новых игроков и увеличение капитализации уже действующих фондов можно расценивать как формирование стартовой площадки для перехода на новый виток инвестиционной активности.
В 2016 году российские венчурные фонды несколько оживились, но преимущественно обращали внимание на зарубежные стартапы, а не на российские. По итогам первых трех кварталов Российская венчурная компания отметила падение привлеченных средств на 29%, до 105 млн долларов.
К концу года иностранные компании стали больше интересоваться российским бизнесом, и уже в 2017 году эксперты осторожно начали говорить о «стабилизации» рынка. Этот тезис в полной мере подтверждается статистическими данными — падение ряда показателей приостановилось, наметился небольшой рост. Согласно рейтингу ЕБРР, в 2017 году инвестфонды имели прибыльность от российских компаний до 27%, от европейских — 17%, от американских — 14%.
Особенно обнадеживает внимание к рынку со стороны новых игроков: число венчурных фондов поступательно растет, и пожалуй, даже неблагоприятная макроэкономическая обстановка не смогла существенно приостановить это движение. С 2013 года число действующих на рынке венчурных фондов выросло на 14% — до 189.
«Венчурный фонд для нас — это, в первую очередь, социальный проект»
«Число проинвестированных инновационных компаний остается приблизительно на уровне 2015 года, по объему венчурных инвестиций 2018 год продемонстрировал лучшие показатели с 2014 года. Это в известной мере свидетельствует о том, что рынок приспособился к сложившейся экономической и политической ситуации. При этом инвесторы реализуют свои планы, которые по тем или иным причинам были отложены или осуществлялись с известной осторожностью», — прокомментировал Алексей Качай.
В числе факторов сдерживания роста отрасли он назвал недостаток в России капитала с длинным горизонтом инвестирования — от восьми лет и более, состояние института доверительного управления, а также рынка выходов.
«В большинстве ниш технологические рынки России слишком малы, чтобы быть интересны крупному венчурному капиталу, а компетенций работы на глобальных не всегда хватает, — добавил Алексей Качай. — Сильные игроки с мощным трек-рекордом и репутацией мигрируют на международные рынки и становятся глобальными игроками». Также он добавил, что предлагаемые программы государственно-частного партнерства остаются для частного капитала слишком неудобными и рискованными.
Третий — лишний?
Большое внимание в работе Сибирской венчурной ярмарки уделялось корпоративным венчурным фондам, чье самочувствие не может быть не связано с общим российским венчурным рынком.
Сейчас, по оценке исполнительного директора Ассоциации брокеров инноваций и технологий Алексея Филимонова, на российском рынке присутствует чуть более полутора десятков корпоративных венчурных фондов (КВФ), две трети из которых приходятся на малый сегмент с капиталами от 10 до 50 млн долларов. Их совокупная капитализация составляет несколько сот миллионов долларов. При этом за последние пять лет число КВФ не претерпело значительных изменений, что отражает ситуацию на венчурном рынке в целом. Доля КВФ в общем объеме и числе венчурных фондов на российском рынке составляет соответственно около 15%.
«Связь между корпоративными венчурами и трансфером технологий в глазах большинства не слишком очевидна. Трансфер технологий обычно ассоциируется с вузами, а не с венчурными фондами, — рассказывает Алексей Филимонов. — Главный вопрос — есть ли место в процессе трансфера технологий для тех, кто является экспертом в области их коммерциализации».
Генеральный директор ООО «Финтех Лаб» Антон Арнаутов определил место КВФ между крупными корпорациями, у которых есть деньги, но нужны идеи, и стартапами, у которых есть идеи, но нужны инвесторы. «Это прокладка между двумя очень разными бизнес-группами, с помощью которой им приходится искать общий язык», — сформулировал он.
В определенной мере вложения в самостоятельный фонд снижают риски корпорации как одного из инвесторов такого фонда за счет неаффилированности менеджмента и инвестиционного комитета фонда, независимого аудита, механизма commitment, когда средства выделяются только под одобренные сделки.
Изначально, по словам Алексея Филимонова, ассоциация задумывалась как профессиональное сообщество разработчиков, помогающих в трансфере. Но позже ее деятельность развернулась в противоположную сторону — сейчас они работают в интересах корпораций, поскольку реальные задачи сосредоточились там, где есть деньги и спрос. Вот только, как показывает опыт, сами корпорации не слишком охотно идут за помощью к посредникам.
Потребности крупных компаний в новых решениях не всегда удовлетворяются собственными RND-подразделениями — с этим согласились все гости Венчурной ярмарки. Но смогут ли КВФ найти здесь свое место — по этому вопросу мнения разошлись.
На базе двух сибирских университетов образован венчурный фонд
В значительной мере решение о развитии корпоративного венчура зависит от целеполагания, идеи, которая лежит в основе создания фонда. Важно, в какой мере предполагается учитывать интересы компании-учредителя в части развития ее действующих бизнесов.
Алексей Филимонов предложил такую модель: малый КВФ (которых, как уже говорилось выше, большинство) может стать своего рода «песочницей», где разрешено то, что корпорация (особенно с госучастием) позволить себе не может. То есть по факту будет финансироваться корпорацией, заинтересованной в продукте, но по факту оставаться независимой.
Речь прежде всего идет о синергии с профильным бизнесом (или бизнесами), поиске технологий на открытых рынках в интересах компании-учредителя, ведь в общем случае специалисты собственного подразделения лучше владеют «внутренней кухней» корпорации, обладают большими компетенциями в профильном бизнесе.
Позицию корпораций озвучил генеральный директор ООО «АтомИнвест» (УК Научного дивизиона «Росатома») Андрей Кладков. «Инновации в России идут не от государства, — подчеркивает он. — Их источник — частный сектор. Во всем мире затраты на R&D составляют 2,5 трлн долларов, на Россию приходится всего 60 млрд — это ничтожно мало».
Но отдавать инициативу корпоративным венчурам госкомпании не спешат — по двум причинам. Во-первых, у них нет критически важной зависимости от новых идей и разработок, какими бы темпами они ни развивались. Во-вторых, в варианте с «песочницей» руководитель КВФ часто воспринимается как некий «серый кардинал», стоящий за спиной у человека, принимающего решения, но действующий в своих собственных интересах (как независимый участник рынка). Для госкорпорации, особенно связанной со стратегическими интересами, это серьезное препятствие. Поэтому «Росатом», как и другие крупные бизнес-игроки России, пошел другим путем, создав свои собственные венчурные предприятия. И рост венчурного рынка после 2017 года во многом был достигнут за их счет. Либо, как вариант, можно заниматься поисками готовых решений, например, через «Сколково». «Если проект или продукт по специфике нам интересен, мы готовы его приобрести — миноритарный, мажоритарный пакет, кто сколько готов продать», — резюмировал Андрей Кладков.
«Если подходить с позиции «сначала докажите, что вы можете, а мы подумаем», вам ничего никто не принесет, — возразил Алексей Филимонов. — Можно долго сидеть на берегу и ждать, пока мимо проплывет труп врага. Но инновации так не работают».
По мнению Антона Арнаутова, корпоративный венчурный фонд, где компания-учредитель является единственным источником капитала, выступает скорее как инструмент конкурентной борьбы в долгосрочной стратегии корпорации, для которого финансовые цели вторичны. Если же речь идет преимущественно о диверсификации бизнеса и преследовании скорее финансовых целей, то чаша весов склоняется в пользу профессиональных венчурных инвесторов, обладающих большей рыночной интуицией, способных к принятию быстрых решений, готовых инвестировать продукт с незаконченным прототипом, в отличие от крупных корпораций, не склонных к подобным рискованным опытам.
Если скорость все-таки важна
На госкапитал в России сегодня приходится достаточно весомая доля спроса на инновации, но не менее значимую роль играет и международный капитал, в том числе представленный компаниями, участвующими в жесткой «гонке вооружений» с конкурентами.
Очень наглядным примером такого инвестора может стать Samsung, чья точка зрения, на первый взгляд, должна быть диаметрально противоположной. Если для госкомпаний привлечение инноваций не является вопросом жизни и смерти, то для участника «смартфонной» гонки с Apple, которая продолжается уже 12 лет, — как раз является. Но, как сообщил старший менеджер группы открытых инноваций отдела корпоративных решений исследовательского центра Samsung Electroincs Андрей Пересадько, поскольку этот вопрос для компании критически важен, она не может отдавать его в чьи-то третьи руки.
В результате Samsung сосредоточил под своим непосредственным управлением даже больше процессов, чем российские госкорпорации. Помимо внешней конкуренции, в компании стали активно развивать внутреннюю — только в электронной промышленности у Samsung работает свыше 20 R&D-подразделений, конкурирующих между собой за заказчиков, среди которых есть и Вооруженные силы Республики Кореи. Но этого, как уже говорилось, недостаточно: «Нам нужны стартапы с незашоренными взглядами, не связанные обязательствами, — и их нам нужно много, — говорит Андрей Пересадько. — Если задачу можно облечь в техническое задание — с этим справится и R&D-подразделение. С моей точки зрения, задача стартапа в том, чтобы создать что-то действительно новое, что может быть востребовано рынком, который об этом еще не знает».
Трудности роста: зачем Новосибирску еще один венчурный фонд?
Поскольку вопрос инноваций для таких компаний играет исключительную важность, они предпочитают не пользоваться услугами посредников в виде КВФ, а «выращивают» их сами, создавая собственные площадки или коллаборируясь с вузами.
Андрей Пересадько посоветовал не верить в «романтические образы» студентов, создающих прорывные технологии в сарае или гараже. «Вольного капитализма, где молодые ребята что-то изобретают сами по себе, а потом на них вдруг обращают внимание корпорации, уже нет. Вероятность того, что стартап вдруг сделает что-то неизвестное корпоратам и при этом нужное им, — примерно такая же, как у обезьяны с пишущей машинкой написать «Войну и мир», — констатирует он. — Сегодня все делается под заказ — и наша задача сейчас в том, чтобы пересобрать венчурное здание заново, по кирпичику».
По мнению Алексея Филимонова, даже в таких условиях КВФ все равно могут найти свою нишу в процессе трансфера технологий, хотя она и будет довольно узкой. «Мы часто сталкиваемся с ситуацией, когда есть команда, у нее научно-технический задел, применимый к решению определенных задач, востребованных инвесторами. Но их продукт пока не в том состоянии, чтобы заинтересовать покупателя, — высказывается он. — На то, чтобы этот разрыв преодолеть, нужны время и средства, и КВФ могли бы неплохо воспользоваться такой инвестиционной возможностью».
Антон Арнаутов предложил еще один вариант: с учетом текущей политической ситуации дополнительным преимуществом модели, при которой корпорация участвует в независимом фонде, является возможность находить профильные зарубежные проекты.
На сегодня в завершающей стадии разработки находится стратегия развития рынка венчурных и прямых инвестиций Российской Федерации на период до 2025 года и дальнейшую перспективу до 2030 года. Именно она будет определять дальнейшее функционирование этого направления на ближайшие годы.
WPBuild.Ru