Николай Манцуров: «Мы продолжим развивать девелопмент и бурение. Но не в Сибири»

Соучредитель строительной компании «Райдекс» НИКОЛАЙ МАНЦУРОВ в интервью «Континенту Сибирь» рассказал о тонкостях девелопмента и особенностях развития строительного бизнеса, поделился, почему не хочет быть депутатом горсовета, а также назвал причины остановки активных действий фирмы «Райдекс» в Новосибирске.

— Николай, вы занимаетесь бизнесом в самых разных сферах: строительство, fashion-ритейл, девелопмент. Какое из этих направлений считаете для себя наиболее перспективным?

— У нас два направления бизнеса. Первое — бурение, второе — это девелопмент в принципе. У нас есть и три магазина одежды, которые открывались по следующей схеме: сначала покупалось помещение под реконструкцию, затем открывался fashion-бутик. Из-за такого соседства помещения в здании продавались с наценкой в 70% от покупной стоимости. Если взять бутик Canali на Красном проспекте, то после открытия магазина наступил кризис, и мы не успели продать оставшиеся помещения, хотя этот проект тоже был своего рода девелопментским.

— На сайте СК «Райдекс», совладельцем которой вы являетесь, идет речь преимущественно о свайных технологиях и бурении. Почему ваша компания специализируется именно на сваях? Рассматриваете ли возможность освоения новых сфер деятельности?

— Наш успех в бурении был достигнут за счет того, что мы завезли первую технологию за Урал. В принципе, году в 2009-м или 2008-м мы ее первые начали продвигать среди проектировщиков. Активность роста она набрала только в 2011–2012 годах, то есть, все это время мы были единственными игроками на рынке, кто делал такие сваи. Уже через несколько лет, в 2014-м, у нас стали появляться конкуренты, новые игроки на рынке. Но и сейчас в этой нише мы занимаем прочные позиции.

— География деятельности «Райдекса» очень широкая. В какой из регионов России компании было заходить сложнее всего?

— На сегодня наиболее сложным с точки зрения географии, неразвитости, является Сахалин. Проблемы мы испытываем буквально со всем, в первую очередь с кадрами и техникой.

— А с точки зрения конкуренции? Где среда наиболее агрессивна?

— Самый конкурентный рынок — Москва. Это единственный город, в котором мы стараемся не работать в направлении бурения. Как ни странно, там самые невыгодные расценки. Много небольших игроков: фирм, где хозяин буровой машины является одновременно и директором, и прорабом, и бухгалтером. За счет этого у него падает себестоимость. В Москве у конкурентов такие привлекательные цены, что мы и сами наняли бы их на субподряд.

— Такая ситуация только в Москве?

— Да, такие компании не уходят за пределы столицы. Это тоже для нас странно. Почему люди сидят только в Москве, имея небольшой доход, но не хотят расширять сферу влияния и ехать за Урал, или на Сахалин.

— Почему, на ваш взгляд, в столице у конкурентов такая низкая цена?

— Думаю, у них проще обстоят дела с налогами и расходами на управление. Когда человек один, сам себе «ИПшка», у него нет таких накладных расходов, нет коммерческих отделов, офисов, персонала, инженеров, которых он обязан содержать. В нашем бизнесе может оказаться простой в месяц из-за погодных условий, но всем сотрудникам мы все равно должны выплачивать какие-то средства. Погоду приходится считать, как накладные расходы. Когда мы расписываем бюджет на год, то видим, сколько у нас накладных расходов. А они на большую компанию получаются существенные.

— Как вы можете сопоставить регионы России с точки зрения инвестиционного климата, наличия или отсутствия административных барьеров, комфорта ведения бизнеса?

— Административных барьеров в сфере бурения мы не встречали ни разу. Здесь больше проблем есть у заказчика в том, чтобы найти исполнителя, особенно для больших объемов работ. Я вижу дефицит подрядчиков в таких регионах, как Якутия. Компании начинают повышать цену, лишь бы найти желающего там работать. При этом есть юридический барьер, когда заказчики требуют от крупных компаний соответствовать определенным критериям, потому что участвуют в тендерах. Но это не административные барьеры. У них есть риски невыполнения заказов, соответственно, они начинают «фильтровать» подрядчиков, ищут тех, кто реально может выполнить заказ: имеет достаточный опыт, собственную технику. Соответственно, контору-пустышку они не возьмут. Крупные федеральные заказчики проверяют все документы компании, смотрят, есть ли в действительности техника, о которой заявляется на сайте. Следят, чтобы бизнес не был устроен по-русски: «Я пошел искать деньги, а я пошел искать технику». Строгие проверки — не административный барьер, такая особенность касается госмонополий, которые развивают нефтегазовый сектор. Сейчас это наша основная сфера.

Все сложнее найти арендаторов, готовых вкладывать большие деньги, но кофейни на 100 кв. метров встают без проблем

— Ранее компания «Райдекс» искала арендаторов на площадку в Новосибирске по улице Ленина, 25-29. Речь шла о стрит-ритейле. Сформирован ли уже полный портфель арендаторов или пока еще остаются свободные площади?

— Здесь три блока: «Лента», нарезка под аренду и «Сыроварня». Первые этажи все сданы в аренду. Есть два подвальных помещения, они сегодня свободны, но по ним ведутся переговоры. Это было предсказуемо. Сначала нужно, чтобы открылись флагманы на первых этажах, и только после этого легко сдаются подвалы. Там тоже будут заведения развлекательного направления, что-то вроде баров. Но это не такие известные игроки, как, например, Novikov group, а игроки более мелкого формата.

— Какое впечатление у вас от ресторана «Сыроварня», который открылся недавно на этой площадке?

— Очень рад, что в Новосибирске открылся ресторан такого уровня. Дело даже не в том, как тут идут дела, «Сыроварня» очень серьезно подняла планку. Я не сомневаюсь, что будут появляться новые проекты, но они вынуждены будут соответствовать заданному уровню.

— Довольны ли вы партнерством с рестораном «Сыроварня»?

— Для любого места важен якорь, который сделает место известным и посещаемым. При этом условии идет увеличение цены аренды, повышение капитализации объекта. Для нас как девелопмента это важно.

Мы скупили сначала «Тинькофф», затем «Холидей», потом объекты у физлиц, которые были на этой площадке. Для нас важно, какая цена объекта будет на выходе. Стоимость складывается не из ставки аренды, которая дает стоимость помещения, а из известности места.

Когда открылась «Сыроварня», узнаваемость места повысилась феноменально. Нам как собственникам объекта это выгодно.

— Не опасаетесь ли вы, что организации развлекательного направления, которые откроются в подвале, будут конкурировать между собой и «Сыроварней», а значит, такое соседство сыграет в минус?

— Мы ведем переговоры с теми, кто будет дополнять кластер. Если говорить конкретно про подвал, то мы пытаемся сделать так: «Сыроварня» — вечерний формат, то есть на продолжение после вечера должно быть еще какое-то заведение. Мы не ставим ресторан к ресторану.

— В то же время «Сыроварня» открыта рядом с рестораном Дениса Иванова «#СибирьСибирь», вас не смущает такое соседство?

— Арендаторы были уверены в этом месте и уверены, что обойдут «#СибирьСибирь».

— По вашему опыту, трудно ли в настоящее время найти арендатора торговых или офисных помещений? Если да, то чем в первую очередь вызваны такие сложности?

— Экономика ухудшается, и это основной критерий. Все сложнее и сложнее найти финансово емких арендаторов. Тех, кто готов вкладывать большие деньги. Это сложно. Если нужен арендатор на 50–100 кв. метров, то проблем нет: пекарни и аптеки встают без проблем. Если нужен арендатор на 1000 кв. метров, то это уже сложнее. Федеральные игроки не слишком охотно заходят в Новосибирск. Развитие может идти за счет местных операторов. Неважно, ритейла или ресторана.

— Как сейчас обстоят дела в бутике Canali, учитывая, во-первых, ухудшающуюся ситуацию в экономике, а во-вторых, нарастающую долю интернет-продаж?

— Canali работает, но ситуация с экономикой сказывается на бутике. Всячески сокращаем издержки, чтобы хоть как-то держать этот бизнес на плаву. Кризис затронул всех, просто в разных масштабах. Стало значительно меньше финансово устойчивых средних и малых предпринимателей, а они составляли существенную часть наших клиентов.

Числиться формально в списках мне не интересно. Интересно заниматься реальным делом

Когда экономика развивалась активно, у бизнеса были сделки. Сейчас, когда экономика «сворачивается», у многих бизнесы постепенно исчезают. Соответственно, много таких клиентов потеряно.

— То есть можно сказать, что в скором времени вам придется закрыть Canali?

— Мы находимся на таком экономически низком уровне, что падать некуда. Но закрывать пока нет смысла: убыток, который надо фиксировать, будет слишком большой. При открытии монобрендового бутика самое дорогое — это мебель, которая заказывается из Италии конкретно под данное помещение. Ее никуда не перевезешь. Проще дотировать проект. Даже если лет пять придется его дотировать, это будет небольшой частью от наших начальных капиталовложений.

— В июне этого года руководство Canali рассказывало нам о своих шагах, направленных на решение злободневного вопроса с парковкой около бутика. Значительно ли повлияли эти введения на ваш бизнес?

— До того как перекрыли парковочные места на Красном проспекте, было неплохо. Стало гораздо хуже после того, как огородили все забором. Не так давно рассуждали с партнерами, что правильно было бы за 1–2 года мэрии Новосибирска предупредить потенциальных арендаторов или собственников помещений, что они собираются вводить такую поправку. Многие предприниматели брали кредиты, чтобы открыть какой-то бизнес, например, кофейню. В моем понимании, если бы об этом стало известно заранее, хотя бы за пару лет, можно было бы спасти многие вложенные деньги.

— Насколько известно «Континенту Сибирь», это инициатива ГИБДД, для обеспечения безопасности…

— Заборчики расставляют не везде, выборочно. Я не понимаю, по какому критерию они выбирают место. У нас на Красном проспекте один забор стоит капитальный, а напротив, на Красном проспекте, 22, где каждую пятницу три ряда машин, в принципе нет забора.

— Ранее в «доме с часами» рядом с Canali располагалась кофейня Traveler’s Coffee, соучредителем которой вы являлись. Потом эту площадку занял франчайзинговый партнер Pravda Coffee, который теперь развивается под брендом Siberian Story. Являетесь ли вы инвестором этого заведения или после закрытия Traveler’s Coffee больше не занимаетесь кофейным бизнесом?

— Мы закрыли Traveler’s Coffee, проект был не удачный. Пока была парковка, он работал в плюс, но после того, как все перегородили забором, Traveler’s Coffee стал генерировать убыток. К Siberian Story никакого отношения не имеем, это арендатор.

— Собираетесь ли вы дальше развивать направление fashion-ритейла, в частности, запускать новые бутики?

— В будущем в подобные направления инвестировать я не планирую. Если это девелопмент, то это московский рынок, более глобальное направление. А если бурение, то мы уходим в промышленность далеко за пределы Сибири. Открывать что-то в Новосибирске не особо интересно.

— В чем причина ухода из Сибири?

— Слишком тяжелая ситуация в экономике. В Москве запас денег больше. Емкость сделок совершенно другая. В Новосибирске провести сделку на 500 млн рублей нереально, ты войдешь в историю, это будет крупнейшая сделка года. А в Москве сделка на 500 млн рублей не стоит даже оповещения, это, как, например, если районный магазин продали. Да и количество сделок там другое.

С точки зрения бизнеса у нас в политике нет никаких интересов. С точки зрения бурения и девелопмента тоже

— Какие направления бизнеса представляют для вас интерес для дальнейшего развития?

— Мы продолжим развивать девелопмент и бурение. Сейчас рассматриваем ритейл и сферу АПК, но эти два направления только на уровне изучения. В ближайшее время никаких шагов в этом направлении предпринимать точно не будем.

— Ранее вы также развивали по франшизе в Новосибирске «РБК». Как вы оцениваете этот опыт? Насколько инвестиционно привлекателен рынок СМИ?

— Это было связано с идей баллотироваться в депутаты городского Совета в 2015 году. Тогда мы начинали изучать, какой политический ресурс или какое СМИ нам понадобится. Как бизнес «РБК» мы не воспринимали. Поскольку решение избираться в горсовет отменили, интересов в этой отрасли нет.

— Из-за чего вы передумали идти в депутаты?

— В 2015 году у нас шло активное развитие. Мы развивались не только в России, мы развивались в Черногории и еще одной стране. Я помню, как с компаньоном приехали на очередной съезд с политтехнологами, и тогда нам сказали, что мы не можем выехать ни в какие деловые командировки. В ближайшие полгода нам надо находиться в Новосибирске и готовиться к выборам. Мы сели и подумали, надо ли нам бросать свои планы и развитие компании ради того, чтобы стать муниципальными депутатами. Взвесив все за и против, решили, что нам это не нужно. Интересы нашей компании были уже за пределами Новосибирска.

— Став депутатом, вы планировали использовать этот статус в бизнесе?

— С точки зрения бизнеса у нас в политике нет никаких интересов. С точки зрения бурения и девелопмента тоже. Скорее, это больше было для саморазвития. Не было какой-то цели. Говорят же, что человек всегда должен пробовать что-то новое, каждые 5–7 лет менять сферу деятельности. Это было так, ради интереса. Потом, когда мы уже трезвым взглядом посмотрели, взвесили все «за» и «против», поняли, что заниматься этим готовы только всерьез. Но это будет забирать слишком много времени. А числиться формально в списках мне не интересно. Интересно заниматься реальным делом.