Уже три десятилетия у меня, как и многих моих соотечественников, не пропадает ощущение, что и Запад, и российские власти как черт ладана боятся слова «русский». И, кстати, если боятся, то боятся правильно. Не случайно с подачи Бориса Ельцина в обращениях президента и словарном запасе подавляющего большинства российских СМИ появилось диковинное словечко «россияне». Такое обращение — или по недомыслию несвоевременно спившегося президента, или его иностранных «учителей» — должно было свидетельствовать о национальной толерантности российской власти и ее неприятии «русского национализма». Однако на самом деле само это слово — вопиющее свидетельство отсутствия национальной идентичности.
Как в свое время предметом гордости Владимира Маяковского был Советский Паспорт, так и у меня есть основания гордиться своей национальностью. Почему-то мало у кого хватает времени и сил додуматься до того, почему, даже с точки зрения грамматики русского языка, название любой другой национальности — имя существительное (немец, китаец, француз и т. д.), и только «русский» — имя прилагательное. А ведь именно это дает исчерпывающий ответ на вопрос, почему национальность «русский» может стать предметом гордости, а понятие «русский национализм» является диагнозом маразма. Интернационализм просто по определению не может стать смыслом национализма.
Мы родились и живем в многонациональной стране, где русскими себя совершенно справедливо могут назвать (и называют!) и этнические русские, и татары, и украинцы, и евреи, и немцы, и грузины, и десятки других национальностей. Сама Россия как страна и государство родилась в форме единения людей совершенно разного происхождения, живших на ее территории и говорящих по-русски. Сегодня это уже Русский Мир, к которому себя относят многие люди, живущие в совершенно разных странах. Гордость же вызывает то, что в отличие от других настоящие русские идентифицируют себя с тем, что объединяет, а не разъединяет, и не пытаются выискать среди праотцев полумифических россов или фантастических «укров». Кстати, в свое время иностранцы поголовно и вполне искренне называли всех «советских» «русскими», независимо от этнического происхождения.
Проще всего проверить, русский ли ты, это понять, вызывают в тебе сочувствие слова национального кумира Сергея Бодрова «не в силе Бог, а в правде»? И если ты на самом деле русский, у тебя никогда не достанет смирения согласиться с тем, что враги — это украинцы и русские, или русские и грузины. Хотя ума понять, что настоящие враги — это народ и воры, а Россия НИКОГДА не станет «конкурентоспособной» — ни в информационной войне, ни на мировых торговых и финансовых рынках — как раз достанет.
Конкурентоспособной же она не станет не только в силу своей географии, предполагающей неизмеримо большие по сравнению с теплыми странами затраты на жизнеобеспечение и любое производство, а еще и просто потому, что и ложь, и ссудный процент — «чужая песочница», в которую ее всеми мыслимыми и немыслимыми силами затаскивали и затащили-таки современные «глобалисты». Примерно так с «коровой» и поступают собравшиеся в дальний побег матерые уголовники.
Только поддавшись на сермяжные представления о «красивой жизни», лесть или откровенный подкуп, предавая своих и прогибаясь перед чужими, и можно поверить в искренность предложений Запада о евроинтеграции, натужно ломиться в G8 и ВТО. А ведь сколько раз российским «либералам», а, по сути, российским властям здравомыслящие люди повторяли: «Не ходи, Иванушка, козленочком станешь!» ТАМ мы никому не нужны. Не нужны настолько, что многие русские, как тот же до мозга костей русский армянин еврейского происхождения Сергей Довлатов, никуда не хотевший уезжать, но выдавленный-таки в эмиграцию, стали не нужны сами себе. Мы нужны здесь. Нужны нашим родителям, детям и внукам, нужны народам, которые разделили нашу судьбу, вместе победили в войне, пережили Сталина и Хрущева, но не пережили Горбачева и Шеварднадзе, Ельцина и Чубайса.
Введение санкций против российского финансового и нефинансового сектора уже не в первый раз должно было доказать, что единственным для России шансом на нормальное развитие является не тупой экспорт природных ископаемых, львиная доля доходов от которого никогда не достанется ни народу, ни государству, а развитие промышленности, ориентированной на внутренний спрос, и самого внутреннего российского рынка. Правда, такое развитие требует труда, ума и капвложений, а не складирования доходов от экспорта в резервных «кубышках», средства которых «хранятся» за рубежом, закономерно служа источником для западных, а не российских инвестиций.
Конечно, даже пройдя 1998-й, 2008-й и 2014 годы, «россияне» по-прежнему могут хранить деньги в зарубежных банках и привлекать их кредиты, кусая локти и моля о «государевой» помощи, когда в пиковой ситуации им откажут в рефинансировании. Но русские так делать не должны. А национальный банк должен наконец озаботиться не только таргетированием инфляции, но и национальным экономическим ростом, и сокращением безработицы, и долгосрочным фондированием национального банковского сектора. ФРС США, кстати, именно так свои приоритеты расставила уже давно. Нашим же высоколобым «экономистам» приоритеты почему-то никак не даются («Лбом он бился об косяк, дабы выучить присяг…»). Гораздо проще оказалось надувать щеки и беспомощно разводить руками.
Однако «все, что НИ делается, делается к лучшему». Хуже то, что слишком долгое время вообще ничего НЕ делалось. К счастью, «рак на горе» свистнул, санкции против российского финансового сектора ввели, а Банк России рефинансирование «хоть на денек» да и приоткрыл. В результате портфель кредитов, полученных российскими банками от Регулятора, с начала 2013-го по середину 2014 года уже удвоился (с 2 трлн 690 млрд до 5 трлн 369 млрд рублей).
Кстати, процесс превращения Банка России «из лягушки в царевну», то есть из «надзирателя» в «источник рублевой ликвидности» много нагляднее не на федеральном, а на региональном уровне. Так, например, в ресурсной базе банковского сектора Новосибирской области с начала по середину 2014 года портфель кредитов, полученных от «кредитора последней инстанции», вырос в восемь раз (с 5 млрд до 39 млрд рублей). К сожалению, «до последней инстанции» дефицит ликвидности в экономике и банковском секторе «доходил» очень долго, и «дошел», когда фондировать российские банки стало уже совсем нечем или некому: в первом полугодии 2014 года средства клиентов на счетах российских банков почти не росли, вклады населения, перепуганного инфляцией и обрушением рубля, сокращались по абсолютной величине, а трансграничные источники оказалось перекрыты.
К несчастью, за все время существования «новой России» ее «менеджеры» по большому счету не научились ничему, кроме торговли «народным добром». Мечтая пожить «за бугром», большинство из них до сих пор не понимает, что в перспективе на Западе их ждут латентная ненависть и изощренный цинизм, не благополучие для потомков, а аркан зависимости, который они сами на себя накинули, а заодно — и на всю Россию. Ведь кроме сбережений, накопленных «непосильным трудом» коррупционеров, и средств российских резервных фондов, западные банки сегодня управляют и колоссальными долгами российских (в основном государственных, то есть квазинародных) банков и корпораций, по которым Россия отвечала как в 2008 году, так и сегодня. Достаточно сказать, что ее внешний долг к середине 2014 года достиг $720 млрд, из которых почти $650 млрд приходилось на корпоративные займы, которые уже давно превысили ЗВР страны, в том числе более $200 млрд — на займы российских банков. При этом главной проблемой становятся даже не масштабы самого долга, а «санкционированная» утрата доступа российских банков и компаний к его трансграничному рефинансированию. А это означает, что по долгам российских корпораций придется отвечать всем налогоплательщикам, то есть народу, который этих займов не делал и денег этих не видел.
В силу краткосрочного характера зарубежных займов особенно остро эта проблема проявится уже в ближайшим будущем: по оценке Moody’s, до конца 2015 года российские банки, компании и госорганы должны выплатить либо рефинансировать внешний долг на сумму в $96 млрд, к концу 2018 года — в $219 млрд. Обострению проблем «помогает» и рекордное ослабление рубля, и резкое усиление трансграничного оттока капитала (около $75 млрд), который всего за полугодие превысил всю «прошлогоднюю норму» ($63 млрд), а по прогнозам за год может достичь $110 млрд. В условиях введения «секторальных» санкций со стороны Запада, быстрого падения цен на нефть и курса рубля это грозит самым серьезным кризисом ликвидности, закономерным «сжатием» корпоративного кредитования и инвестиций не только в расширенное, но и простое воспроизводство, «серийным» банкротством предприятий и ростом безработицы, то есть полномасштабным экономическим кризисом уже в 2015 году.
Впрочем, патологически не понимая насущную необходимость «реиндустриализации всей страны» и резкого наращивания государственных инвестиций в нефинансовый сектор экономики, в ходе преодоления кризиса 2008 года российское правительство хотя бы осознало необходимость индексации пенсий и других социальных платежей. В противном случае в результате введения санкций российская экономика сегодня находилась бы уже не в фазе стагнации, а в глубокой депрессии.
По словам выступившего 22 сентября в Новосибирске (и знаменитого на всю страну) главного экономиста Альфа-Банка Наталии Орловой, потребительский сектор остался едва ли не единственным фактором роста российской экономики, а уровень потребления в текущий момент на 20% превышает уровень 2008 года. Из-за агрессивной индексации в 2008–2010 годах доля пенсий и других социальных платежей в структуре госрасходов выросла с 24% в 2007 году до 34% в 2013 году. На прямую поддержку доходов населения (через зарплаты, пенсии и другие социальные выплаты) сейчас уходит почти 60% расходов консолидированного бюджета против 45% в 2007 году. Корпоративный же сектор при этом остается в угнетенном состоянии: финансовое положение большинства российских компаний под давлением неадекватных налогов, растущих расходов на оплату труда и хронической «недокредитованности» оборотных активов оставляют им все меньше ресурсов для капвложений. Однако Минфин и Госдума «лягут костьми», но не пойдут на снижение налогов для бизнеса — иначе придется вводить дифференцированную шкалу подоходного налога, который пришлось бы платить самим чиновникам и депутатам.
Для того чтобы на примере показать причины и масштабы «недоинвестирования» в экономику и ответить на вопрос об адекватности предложения российского банковского сектора спросу со стороны сектора нефинансового, можно рассмотреть состояние расчетов в экономике Новосибирской области. Так, если оборотные активы новосибирских предприятий по итогам прошлого года составляли 568 млрд, то их суммарная задолженность (как кредиторская, так и по банковским кредитам) — лишь 517 млрд рублей. А это означает, что 51 млрд рублей оборотных активов не были покрыты ни кредиторской задолженностью, ни банковскими займами и финансировались за счет собственных средств предприятий и организаций — средств, которые могли бы быть направлены на инвестиции в развитие бизнеса. Много это или мало? На наш взгляд, очень много: адекватное кредитование текущей деятельности новосибирских предприятий позволило бы увеличить объем инвестиций почти на 30% (с 174 млрд до 225 млрд рублей) только за счет вывода из оборота собственных средств, вынужденно направленных на поддержание оборотных активов.
Остается добавить, что нельзя «путать божий дар с яичницей» и рассчитывать на дивиденды для России в конкуренции на мировом рынке. Как на иностранные инвестиции в отсутствие собственной промышленной политики и собственных капвложений, ей нельзя рассчитывать и на предпринимательство и в помощи населению юго-востока Украины. Это население просто три месяца не получало никаких доходов, чтобы эту самую «помощь» оплачивать. Нельзя вводить людей в заблуждение: либо это помощь, либо «экономика». Равно как и Западу в лице Киева нельзя рассчитывать хоть на что-то в вооруженном противостоянии с Малороссией, даже несмотря на многократное военное превосходство. Ни украинский призывник, ни иностранный наемник ничего не могут противопоставить ополченцу, защищающему свою семью, свой дом, не получающему от войны ничего, кроме беды, но буднично готовому стоять до конца и — если надо — умереть.
История повторяется. Так летом 1941-го, частью уничтожив, частью пленив регулярную РККА, германские стратеги и не предполагали, что это не победа, а начало конца. На смену призывникам, дезориентированным перед войной сталинским приказом «не поддаваться на провокации» и лозунгом «бить врага на его территории», отдавшим свою жизнь, но не давших осуществить блицкриг, пришли их отцы и деды, которые сдаться уже не могли. Именно они и переломали Гитлеру хребет. Именно их и их «немощь» немцы и не учли в военном планировании русской кампании. А без этого знания нельзя было лезть в чужую «песочницу». Сегодня Киеву не нужно искать ни «нелетального» оружия, ни военной, ни гуманитарной помощи на Западе. Такая «помощь» не поможет. Что же в таком случае делать? Да ничего. Просто ехать на грязи. Помогает? Нет, зато к земле привыкаешь. Нельзя расстреливать собственное население. Предательство не окупается. Ни России, ни Западу не стоит лезть не в свою «песочницу».
* мнение автора может не совпадать с мнением редакции
WPBuild.Ru