Задача — не попасть в ловушку мобилизационной экономики*

Санкции затрагивают прежде всего финансовый сектор, потому что ключи от него находятся в англо-саксонском мире. В силу того, что доллар США является основной свободно конвертируемой валютой, по большому счету, основным средством платежа и накопления. Вследствие этого обстоятельства санкции со стороны американского Минфина очень чувствительны для финансового сектора. Причем это относится не только к нашим финансовым институтам. Вы знаете, что французский банк BNP заплатил 9 млрд долларов штрафа за то, что обслуживал иранские операции. Плюс ко всему ему еще счета в долларах закрыли. А вы представляете, что такое европейский глобальный банк, который не может осуществлять платежи в долларах? Огромный отток клиентов, потому что обслуживаться с такой укороченной возможностью никто сегодня не согласится.

Поэтому ситуация в этом смысле непростая. Переход с доллара на альтернативную валюту может занять даже не пять лет, процесс чрезвычайно инерционный. Если мы возьмем ту же систему Visa, казалось бы, ничего сверхстратегического, но Россия пока не имеет ей альтернативы. И это, к сожалению, факт. А если уж говорить о валюте, то у нас особых вариантов нет. Какие-то вещи выдумывать можно, но они не решают вопросы сегодняшнего дня.

Лично наш опыт заключается в том, что мы попали под санкции от Канады. Это, конечно, не европейская страна, не США. Для нас это было чисто репутационным резчиком, операционно-технологических проблем не было. Страшны не столько санкции, сколько их интерпретация. В каждом большом финансовом институте есть риск-менеджмент, который может зарубить не прописанное в санкциях, а даже слегка с запасом и наперед. Поэтому ряд американских банков-контрагентов существенно сократил количество корреспондентских счетов для российских банков. Это не потому, что была такая установка, просто менеджмент и руководство приняли решение снизить риски.

Сейчас вопрос заключается даже не в том, что какой-то банк плохой или хороший. Многие банки в принципе начинают закрывать лимиты по странам. К чему это приводит? К тому, что инвестиционная привлекательность России снизилась. Несмотря на то что правительство принимает решения, с точки зрения инвестора риски на Россию чрезвычайно высоки. Это касается как финансовых институтов, так и любого другого сегмента.

При этом хочу сказать, что в конце апреля Канада приняла санкции против нас, а 6 июня Центральный банк Чехии дал разрешение на сделку по покупке немецкого Landesbank Baden-Wurttemberg (LBBW). Мы осуществили сделку 1 сентября, еще находясь под санкциями. Это свидетельство того, что, несмотря на общий некомфортный фон для российских компаний, в целом местная власть, и бизнес стараются максимально сохранить экономические связи и действовать с точки зрения здравого смысла. Хотя все наши партнеры и в первую очередь продавцы сильно сомневались, что такое разрешение будет получено.

Вообще, любой стресс усиливает стратегическое мышление. Я считаю, что российский бизнес является чрезвычайно адаптивным. Потому что вся история российского бизнеса — это постоянный стресс и санкции отовсюду. Я уверен, в моменте мы можем адаптироваться. Проблема, я считаю, в другом: нашему бизнесу не хватает стратегичности. Для того чтобы не решать сложные задачи в один день, надо их решать задолго и готовить платформу. Каждая компания должна иметь карту риска. Нельзя быть настолько однобоко развитыми. Закрыли европейский рынок — и все, все начали рефлекторно бежать в другую сторону. А такое рефлекторное развитие, мне кажется, не очень эффективно. Стратегия должна быть, и она не должна быть все время новой.

Если говорить о стратегии банковского сектора в России, здесь сейчас есть два тренда. Первое — это политика Центрального банка по зачистке банковского сектора. Это происходит уже в течение года, и я думаю, процесс будет продолжаться. С другой стороны, происходит санкционное давление извне. У нас специфика банковского сектора заключается в том, что, несмотря на разговоры о монополизации нефти, газа и других отраслей, здесь монополизация со стороны государственных банков просто фантастическая. Ни в одной отрасли у нас такой консолидации нет. А раз санкции у нас направлены в сторону государственных банков, то это существенно отразится на всей экономике.

К сожалению, модель мобилизационной экономики, которая существовала в советское время, какими бы плюсами она ни обладала, не имеет будущего. Такие модели очень быстро исчерпывают потенциал роста и деградируют. Думаю, что руководство страны понимает, что любые действия, приводящие к созданию закрытой мобилизационной экономики, приведут к фиаско. И сейчас задача — не попасть в эту ловушку. Потому что лозунги это одно, а реальная жизнь — другое. Задача не в том, чтобы полностью переориентироваться на Азию, а развивать этот вектор, при этом сохранять экономические отношения с Европой. Да, сейчас стресс прошел. В будущем каждый из бизнесменов, политиков всегда будет учитывать этот геополитический риск.

* Колонка сделана по материалам выступления Игоря Кима на круглом столе «Новая экономическая реальность. Время менять стратегию» в рамках Конгресса выпускников и празднования 55-летнего юбилея НГУ.