Александр Ларьяновский: проблемы телекома и образования очень похожи

Бывший топ-менеджер «Новотелекома» и «Яндекса», а также сооснователь онлайн-школы изучения английского языка SkyEng АЛЕКСАНДР ЛАРЬЯНОВСКИЙ поделился с «КС» своими мыслями о том, к чему пришло российское образование и каким оно должно стать, как технологии его могут его похоронить — или, наоборот, спасти.

Александр, вас, наверное, уже много раз спрашивали о том, что стало причиной смены занятий? Сначала вы перешли из «Новотелекома» в «Яндекс», теперь открыли свою языковую школу…

— Я в каком-то смысле никуда и не уходил — моя работа по-прежнему тесно связно с Интернетом. Просто однажды появилась идея попробовать изменить один из самых консервативных видов деятельности — я сейчас говорю об образовании.

И вы приехали в Новосибирск, чтобы выступить на конференции TEDx и рассказать об этом?

— Моя тема, скажем так, не про обучение английскому языку, она про образование как отрасль, про те изменения, которые происходят там, где ничего, по сути, не менялось со времен Болонского университета. Интернет сильно изменил медиа — это уже не вопрос носителя, это вопрос восприятия самой информации: 10 лет назад утренняя новость вечером оставалась новостью, сегодня утренняя новость теряет свежесть уже в обед. История и прогресс видоизменили сам продукт, теперь в образовании происходит то же самое.

То есть преподаваемые знания будут устаревать так же быстро, как и новости?

— Мой любимый пример: лет восемь назад в российских вузах появилась специальность, которой раньше нигде не было. Речь о специальности «логистика», которая по факту существует в России уже не первое десятилетие и которая сейчас тоже меняется. Недавно я читал статью об одном крупном одежном бренде, кажется, H&M. Знаете, какой сегодня у них срок между первым эскизом и появлением товара на прилавке? Две недели! Тут работает уже принципиально другая логистика. Попробуйте представить, какая… А потом представим себе, что наши доблестные вузы разработали систему обучения логистике, несколько лет готовят учебную программу, согласовывают, стандартизируют… Вопрос: в каком десятилетии до них дойдет то, что у нас происходит сейчас? Вот наглядный пример: раньше производители одежды тратили на выпуск и внедрение новой модели год, сейчас две недели! Вузы готовили и читали учебные программы десятилетиями и только потом начинали думать: «А может, стоит что-то пересмотреть?», — сейчас, опять же, все по-другому. Учебники устаревают быстрее, чем их печатают, профессии меняются, и образование уходит в абсолютный отрыв от реальности — хотим мы этого или нет, но оно будет меняться.

Научить тому, что нужно

Как вы считаете, кто за кем должен бегать — преподаватель за студентом или наоборот?

— На самом деле сейчас никто ни за кем не бегает по одной простой причине. Откройте любой сайт с вакансиями и посмотрите на список самых востребованных и редких профессий — там не только ИТ-сфера, хотя ее тоже достаточно много просто потому, что ИТ сейчас становятся основой любой отрасли. К примеру, строителям нужны информационные технологии не только для того, чтобы бухгалтерше компьютер настроить — просто потому, что меняются методы проектирования, контроля за стройкой. Совсем недавно АФК «Система» (собственник МТС, РТИ и других брендов) инвестировала $2 млн в проект контроля за строительством при помощи дронов — они снимают, компьютер через прямую трансляцию контролирует соответствие плану работ. Но давайте вернемся к нашим профессиям: знаете, какие самые востребованные специальности? Те, по которым вузы не готовят вообще.

Александр Ларьяновский — один из самых известных руководителей Новосибирска в сфере ИТ, где работает с 1994 года. В его послужном списке руководство множеством интернет-проектов, в том числе «Инетра», «Виртуальный Новосибирск», сайт газеты «Вечерний Новосибирск». В 1998-2004 годах работал также в образовательной отрасли — руководил пресс-службой Новосибирского государственного технического университета (НГТУ), затем занимался национальной программой «Новые технологии для СМИ» Института развития прессы.

С 2003 года занимал должность директора по маркетингу «Новотелекома» (работает под брендами «Электронный город», «Электронный город Бизнес», «Дом.ru», «Дом.ru Бизнес»). В 2008 году перешел в компанию «Яндекс», где с 2010 года занимал позицию директора по международному развитию и отвечал за выход поисковика на турецкий рынок. В 2011 году стал инвестором проекта SkyEng, где с 2014 года занял пост директора по бизнес-развитию.

Так поэтому и востребованы, раз их трудно найти?

— Именно так. А те, кого готовят, потом не могут работу найти. Поэтому никто за кем не бегает. Студенты не бегают потому, что сами не понимают, как они смогут реализовать полученные знания. Десять лет назад банковская сфера считалась очень престижной, от абитуриентов не было отбоя, а сейчас банковские сотрудники лихорадочно ищут ответ, что делать с надвигающимся концом света. Каждую неделю закрываются какие-то банки, а оставшиеся закрывают филиалы, и люди, которые там работали, оказываются за бортом. А ведь они никогда в жизни не занимались ничем другим, они 15 лет назад пришли туда студентами, доросли до начальников каких-то направлений — и теперь не понимают, что делать дальше. Преподавателям за студентами тем более смысла нет бегать: у нас очень мало преподавателей-практиков, которые реально что-то делают, а не просто пересказывают то, чему сами учились 30 лет назад. Нет, они встречаются иногда, но это скорее исключение, чем правило.

В некоторых странах в университетах четкое разделение родов деятельности: одни занимаются наукой, другие составляют учебные программы, третьи работают со студентами — поможет ли это в России, как вы считаете?

— У нас в системе образования есть несколько серьезных проблем. Во-первых, очень мало преподавателей занимаются хоть чем-то, кроме того, что нужно им самим для прохождения аттестации. Во-вторых, у нас в вузах, к сожалению, очень развито крепостное право — нельзя взять и пригласить профессора из другого вуза почитать лекцию без того, чтобы он оттуда уволился, а здесь оформился. Из-за такого рода ограничений каждый вуз вынужден содержать тьму кафедр, включая кафедру физподготовки, хотя, казалось бы, уж ее-то намного проще отдать на откуп коммерческим компаниям. Как и кафедру иностранных языков. Создается куча непрофильных кафедр, потому что иначе нельзя — в государственных стандартах есть, и точка. Третья проблема — у преподавателей нет никакой мотивации, завязанной на результат. У них есть мотивация на то, как студент сдал экзамен, но нет на то, какие знания он вынесет из стен вуза. В коммерческой структуре такое встречается намного реже, здесь спрашивают результат, а не процесс. Неважно, кто чем занимается, если человек сам не занимается наукой, но при этом умеет читать лекции и читает научные труды — прекрасно. Главное не в рекордах и отчетах, а в том, подготовил он специалиста или нет. Но самая главная проблема в том, что обучаемый сам не может ответить на вопрос: «Зачем мне это надо?»

Диплом по принципу «чтобы было»?

— Совершенно верно, высшее образование вдруг оказалось одним из тех пунктов, которые «должны быть» — без объяснения, для чего. Знания отодвигаются на десятый план, за исключением десятки вузов, чьих специалистов с охотой берут за наличие диплома. Остальные же… Сколько выпускников идет работать по специальности? Меньше трети, с учетом набранных по целевым программам. Никто не заинтересован в результате — ни те, ни другие.

Еще один мой любимый пример: в образовании практически весь результат зависит от мотивации обучаемого. Неважно, взрослый он или ребенок, многие в любом возрасте думают: «Я бы хотел выучить то, это и еще вон то», — и это желание зреет в нем мучительно долго, не бывает так, чтобы кто-то проснулся с мыслью: «А не научиться ли мне выпиливать лобзиком? А давай!» — и тут же побежал учиться. Желание зреет долго, мотивация растет, растет, растет, пока со временем потенциальная энергия желания не перерастает в кинетическую, и человек, наконец, поднимается с дивана и начинает что-то делать. Но дальше… всем известно, что происходит. Мотивация начинает падать: на примере английского языка это видно лучше всего, потому что его, так или иначе, пробовали учить все. Поэтому надо работать с мотивацией, ведь сам учащийся не всегда может сделать это сам. И многое зависит от учителя. А теперь внимание, вопрос: сколько секунд за пять лет в программе того же пединститута уделено мотивации? Ноль. Главнейшей компетенции учителя — ноль. Потому что знания, которые им дают, ни на что не влияют. Они устаревают — кроме базовых вещей, которые учили еще в школе, вроде таблицы умножения. Более сложные знания нужно постоянно обновлять — этого никто не делает. А те навыки, которые как воздух нужны для работы, не дают от слова совсем. Вот что такое наше образование.

Иногда бывает, что человек вслед за тезисом «надо что-то сделать» приходит к другому: «Я заплатил за учебу — сделайте мне хорошо прямо сейчас, и неважно, что я по-прежнему лежу на диване». Сталкивались ли вы с этим?

— Совершенно нормальная ситуация: на самом деле учить человека нужно так, чтобы он мог применять полученные знания сегодня же. Можно сделать курс «Как зарабатывать 10 тысяч в день», и у нас не будет проблем с мотивацией и набором людей — при одном условии. Если всем будет понятно: вот ты заплатил, а вот ты получил. Четко и ясно. Никаких «может быть, когда-нибудь…» Все должно быть предельно ясно: сегодня вложил 100 рублей, завтра забрал 120. Задача образования — давать те знания, которые тебе нужны сегодня, впрок учить не надо, это бесполезно. И обучаемый должен сам знать ответ на вопрос «зачем?». Я не знаю ни одного студента, который бы на четвертом курсе не орал благим матом: «Почему мне на втором курсе не объяснили, зачем я вот это учу?» Не объяснили — и он за два года все забыл. Потому что практического применения не было.

Как у нас в вузах учат иностранный язык: по стандартной программе учат всех, чтобы 3% знаний, может быть, пригодились. А что мешает с самого начала выбрать те 3%, которые действительно нужны? Почему бы не начать с вопроса: а для чего вам английский язык? Смотреть сериалы? Какие именно? Давай с этого и начнем. Нужен для работы? Для какой работы, какая профессиональная тема, что ты там делаешь? Читаешь-пишешь — давай вот этому выучим. Сразу появился результат: что-то получается лучше, чем у коллег, более успешен на работе, твои 120 рублей к тебе вернулись. Вот таким должно быть образование. А у нас не так. «Давайте сначала впихнем в ребенка тонну информации, и к десятому классу он забывает, как решать квадратные уравнения, которые ему там нужны. Да, мы проходили это в пятом классе, но понадобились они в десятом, когда он уже ничего не помнит». Просто потому, что никакой системности нет. Один учитель отвечает за одно, второй за другое, и никто не думает, что это надо как-то связать.

Некоторые маркетологи считают, что в образовательном бизнесе надо всегда оставлять учащегося-клиента слегка «голодным» в плане знаний, чтобы он сам за ними тянулся — насколько действенна такая методика?

— Мотивация — ключ ко всему, как позитивная, так и негативная. Попробуйте на улице спросить 100 человек, полезно ли заниматься спортом — все единогласно скажут «да». А потом спросите: «А вы сами по утрам зарядку или пробежку делаете?» — процент положительных ответов сразу падает. По разным причинам. Но если суметь убедить человека, что он с таким образом жизни через два месяца окажется в реанимации, — не успел договорить, а он уже побежал трусцой. Дашь понять: «Не выучишь квантовую физику — будешь уволен», — он будет вгрызаться в науку, потому что в спину ему дышит асфальтовый каток. К чему все эти примеры? К тому, что на рассуждения «как сделать так, чтобы человек покупал то, что ему не надо» ответ один: «А зачем?» Давайте то, что ему надо — вопрос в том, как дать ему понять, что это надо. Покажите выгоду от образования — реальную, а не эфемерную. Когда я слышу фразу «Образование — это инвестиция в себя», у меня зубы начинают чесаться. Инвестиция подразумевает, что я что-то положил и что-то забрал. И пока я не услышу, что получится забрать, говорить нам не о чем.

Идеальная модель мира для меня выглядит примерно так: есть набор данных, алгоритмов, вещей, которые отслеживает информацию о человеке, как медицинскую карточку. И говорит: «Дорогой, в отрасли, где ты работаешь, намечается кризис, года через три шансы на то, что ты уволишься, составляют минимум 60%. Варианты перехода следующие: по статистике, люди такого возраста и с таким образованием, навыками и т. д. чаще всего выбирают это, это и это. В первом случае нужно подучить вот это, во втором вон то…» Вот здесь у человека и возникает тот самый информационный голод. Он четко понимает, что ему надо. В этом и есть роль образования: дать человеку то, чем он может пользоваться. И тогда голод возникнет сам.

Начнем с английского — а там видно будет

Поэтому вы и выбрали английский язык?

— Мы начали с английского потому, что это жирный рынок — по нашим оценкам, в России спрос составляет от 500 млн до 1 млрд долларов в год. Очевидное решение — начинать на том рынке, где есть большой спрос.

С кем вам больше всего приходится работать? Кто к вам обращается, какая у ваших учеников мотивация, какие цели, какой уровень владения языком на старте?

— В основном приходят на уровне Pre-Intermediate (ниже среднего) — примерно так говорят четырехлетние дети, у которых словарный запас еще скудный, но как-то объясниться получается. Еще хотелось бы отметить довольно сильную неуверенность в общении. Приходят в основном с неярко выраженными желаниями, к сожалению, очень трудно бывает иногда понять, чего на самом деле человек хочет. Про путешествия говорят достаточно мало, чуть больше про эмиграцию, больше всего — то, что можно сделать здесь и сейчас, выучив английский язык.

Преподавателей тоже классифицируете?

— Не совсем — мы не делим учителей на группы, мы подбираем для них наиболее подходящих учеников. Если есть у клиента кошка или собака, мы стараемся выбрать учителя, у которого она тоже есть — то же можно сказать и про другие интересы. Очень важен близкий темперамент: если один учит медленно и размеренно, а другой быстро, никакого контакта между ними не будет. Еще одна важная деталь — специализация. Сейчас очень большой спрос на преподавателей, которые разбираются в криптовалютах, а также тех, для кого основная специальность — это аэрокосмическая техника. Вот так набираются признаки, по которым мы пары собираем.

Но вы ведь не собираетесь ограничиваться одним направлением?

— Чтобы не повторить судьбу телеком-рынка, с которого я начинал, ассортимент услуг нужно расширять. Тем более что спрос на изучение иностранных языков не будет таким вечно: рано или поздно — скорее все-таки рано — победят гаджеты, которые научатся переводить на лету, рынок это не убьет, но сильно пригасит. Вопрос в том, сколько у нас есть времени, лет пять или семь — поэтому, хотим мы или нет, нам придется выходить на новые рынки и учить другим предметам.

Какие-то предварительные планы уже есть?

— У нас есть подразделение внутри компании, которое занимается разного рода экспериментами. Прямо сейчас они тестируют несколько предметов. Какие из них «выстрелят», говорить пока рано, но думаю, к концу года будет ясно, что из этого хорошо работает. Но, к сожалению (или, для нас, к счастью), у нас куда ни ткни, везде можно что-нибудь улучшить в образовании. Если взять, например, математику, по-моему, чем больше людей будут хорошо ее знать, тем больше у нас будет крутых спецов в самых востребованных областях: инженерных и ИТ.

Вы упомянули робота-переводчика — а что скажете насчет робота-учителя по английскому? Уже сейчас есть мобильные приложения, которые и фонетику отрабатывают, и стилистику. Как вы планируете с ними конкурировать — или, может, предпочтете создать свою программу?

— Учитель — это не аудиокнига на ножках. Главная его компетенция — мотивировать учиться, а не впихивать в голову знания. Чат-бот или учитель — кто лучше с этим справится?

Бот тоже может напомнить…

— К 50 уведомлениям на гаджете добавится еще одно. Рано или поздно он вам надоест, и вы его удалите. Когда чат-бот будет вам лучшим собеседником, чем живой человек, когда мы перестанем видеть разницу между живым и неживым — тогда учителя можно будет заменить. При этом в SkyEng доля зарплаты в стоимости наших услуг очень велика, мы каждый месяц выплачиваем на нее десятки миллионов рублей. Вложив эту сумму в разработку чат-бота, мы бы окупили его за год-два максимум… но у всех этих ботов lifetime от силы два месяца, а наши клиенты обучаются в среднем 11 — почувствуйте разницу.

Фото Антона Уницына, предоставлено оргкомитетом TEDxNovosibirsk-2018

В телекоме те же проблемы

Вы обмолвились о судьбе телеком-рынка — как вы оцениваете его состояние в Сибири?

— Мне кажется, слово «сибирский» здесь лишнее — он мало отличается от среднего по России. Интернет стал коммунальной услугой, сегодня это, по сути, труба со всеми атрибутами, которые там есть. Проникновение приблизилось к максимуму — но и водопровод тоже еще не во всех домах есть. ARPU (средний доход с абонента. — «КС») не растет, операторы занимаются творчеством тарифов, придумывают, что еще можно завернуть, чтобы выдоить копеечку. Новых прорывов на рынке, к сожалению, не ожидается — почти весь телеком, кроме «большой четверки» мобильных операторов, возможность для этого прорыва упустил. Когда у них были деньги, можно было развиваться, но они решили, что на их век хватит… Результат мы видим. И это не только о российском телекоме идет речь: посмотрите на список мировых венчурных сделок, откройте какой-нибудь Crunchbase — и увидите, что там даже такой рубрики, как «телеком» уже просто нет. То есть эта сфера уже никому из инвесторов попросту неинтересна. С одной стороны, кажется, что возможностей развития еще много, но пользуются ими не операторы связи, а те, кто работает с сервисами и контентом — они богаче деньгами и кадрами, там все рекламодатели, все лучшие специалисты. Можно ли их затащить в телеком-отрасль? Очень сомневаюсь.

Вы раньше работали в «Новотелекоме», с которого, по сути, начинался новосибирский ШПД-Интернет, а теперь эта компания продана пермскому «ЭР-Телеком Холдингу». И эта M&A сделка не единственная и, скорее всего, не последняя — как вы к этому тренду относитесь?

— В целом ситуация хороша почти для всех. Для независимых провайдеров, которые выжили и дожили до наших дней, выход с рынка через покупку — это хороший способ «обкэшиться», получить бонус за те 20 лет, которые они протянули. Для федералов — единственный способ показать хоть какую-то положительную динамику по абонентской базе, раз уж прорывов нет. Для пользователей, по большому счету, все равно. Сейчас вы наверняка заметили, что никто уже не спорит и не обсуждает, какой у кого провайдер. Если еще лет 15 назад это был повод для холиваров (обмена сообщениями в интернет-форумах и чатах, представляющего собой бесплодную полемику, в которой участники яростно пытаются навязать друг другу свои точки зрения. — «КС»), то сейчас я не думаю, что все даже помнят, какой у них провайдер. Конечно, в Новосибирске сегодня Интернет качественнее, чем в той же Москве — в силу большой конкуренции между федералами и местными игроками. Но его вряд ли кто-то будет специально ухудшать — ведь Интернет, как уже было сказано, это еще одна коммунальная услуга.

Один из новосибирских провайдеров тоже сравнил основную услугу с трубой и решил преподнести ее пользователям несколько иначе — как прилавок, на котором «лежат» дополнительные услуги. Можно ли это считать переломным моментом, пусть и не самым радикальным?

— Теоретически это возможно — но только теоретически. Провайдеры, к сожалению, на сегодня полностью потеряли контакт со своим клиентом. Когда-то они с пользователями обитали на одних бордах и форумах — academ.org тому пример, — сейчас же, что бы нового и уникального провайдер ни придумал, абонент скорее узнает об этом от вас, чем от них. Если провайдер задумается о том, как вернуть контакт с абонентом, тогда у него еще есть шанс. Я убежден, что у провайдеров есть преимущество перед интернет-гигантами крупными, которым они не умеют пользоваться. Причем не умеют все, а не только новосибирские и российские операторы: сервисы, завязанные на физическое присутствие в квартире. Кусок провода или радиомодем — это фактическая точка присутствия. Те же Google или Facebook раньше такого не могли, но сейчас они тоже начинают постепенно отгрызать там территорию. Alexa от Amazon, «Яндексовская» «Алиса» — все это придумано затем, чтобы обеспечить физическое присутствие в жизни пользователя. Успеют ли провайдеры их догнать — большой вопрос. У меня подозрение, что нет, потому что они медленные и бедные.

Наверное, у них просто меньше ресурсов?

— Тут та же проблема, что и в образовании: они привыкли жить в том ритме, в котором жили всегда. Заявка — согласование — подключение — туда бумага, сюда отчет… Что тут говорить, если у операторов связи отчеты и релизы годичные, а у ИТ-компаний — недельные.

Фото Антона Уницына, предоставлено оргкомитетом TEDxNovosibirsk-2018

Что бы вы хотели делать дальше?

— Очень сильно хотим, чтобы рано или поздно вся система образования поменялась. Чтобы каждый, кто учится, хотел приходить на урок, чтобы мог применять знания, которые он вынес с урока, и получать какую-то пользу. Если взять весь сплав рынка труда, рынка человеческих удовольствий — образование должно быть нормальной сервисной службой для них, а не вещью в себе. Как хороший сисадмин, которого никто в лицо не знает, потому что с ним все работает. Или как медицина, которая нужна затем, чтобы ты не болел, а не затем, чтобы постоянно справки собирал. Сейчас развивается так называемая предикативная медицина, тоже во многом благодаря информационным технологиям — большую роль в ней играют фитнес-гаджеты и тому подобные устройства. Чем раньше узнал, тем легче вылечить. Хотелось бы, чтобы образование стало таким же. Мы уже сейчас пытаемся интегрировать новые решения в школы, пойти в вузы, учить преподавателей по-новому, учить упаковывать контент, учить мотивации — мы пока еще в начале пути, но по мере того, как у нас получается, мы в этом месте стараемся хоть немного поменять мир.

Редакция «КС» открыта для ваших новостей. Присылайте свои сообщения в любое время на почту news@ksonline.ru или через нашу группу в социальной сети «ВКонтакте».
Подписывайтесь на канал «Континент Сибирь» в Telegram, чтобы первыми узнавать о ключевых событиях в деловых и властных кругах региона.
Нашли ошибку в тексте? Выделите ее и нажмите Ctrl + Enter

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ