Генеральный директор компании «Соколово», председатель совета Ассоциации руководителей сельхозпредприятий Новосибирской области АНАТОЛИЙ СТЕПАНОВ в интервью «КС» рассказал о том, зачем переезжать в деревню, где можно найти рецептурную книгу «Новосибирского мясоконсервного комбината» и как ему работалось в команде Виктора Толоконского.
Встреча «КС» с главой ГК «НМК» (куда входит и «Соколово») Анатолием Степановым состоялась сразу после его 65-летнего юбилея, поэтому, конечно, первым делом речь зашла о поздравлениях. Как признался сам Анатолий Степанов, для него чтение поздравительных открыток было приятной и трогательной процедурой. Среди поздравителей с пожеланиями успехов в работе и здоровья — Виктор Толоконский, Владимир Городецкий, Анатолий Локоть, Виктор Леонов, Андрей Шимкив, Александр Карелин, Надежда Болтенко, Василий Пронькин, Николай Мочалин, Юрий Бугаков, Виктор Косоуров, Сергей Семка и многие другие. С ними Степанов проработал много лет.
«Моя безмерная благодарность каждому. Очень приятно, что эти «столпы» новосибирской политики, аграрной отрасли искренне поздравили, пожелав успехов. Мне дорого каждое слово в этих открытках. Чего того только стоит поздравление Виктора Александровича Толоконского. Я правда очень тронут, — душевно начал рассказ Анатолий Степанов. — Со многими из них меня связывает огромное количество различных интереснейших и где-то забавных ситуаций, которые уже сейчас можно вписывать в историю. Как-то Леонов и Толоконский вручали награды передовикам производства. Как и полагается, народа было много, поздравительный процесс длинный. Меня тоже должны были награждать. Я встретился с кем-то из знакомых, разговорились — то, что происходит на сцене, не слышу. Вдруг Александр Карасев толкает меня и говорит: «Тебя на сцену приглашают». Я бегом на сцену. А Виктор Толоконский мне: «Толя, ты зачем пришел-то? Тебя ведь не вызывали». Тут я понимаю, что меня разыграли. Конечно, конфуз жуткий. Зато после того, когда на самом деле меня пригласили на сцену, я сорвал шквал зрительских оваций. В мою честь так никогда не аплодировали.
— Для Новосибирска вы были брендом — колбасу «Степановская» знал, пожалуй, каждый гурман. Не жалеете, что расстались с мясоконсервным производством?
— В мясопереработке я достиг всех высот, больше идти некуда, поэтому в середине нулевых осознал, что необходимо менять вид деятельности. НМК был флагманом в целом ряде привычных сегодня проектов. Мы, например, были первым предприятием, открывшим фирменный магазин, где была представлена вся ассортиментная линейка: от шашлыков до колбасы и даже холодца. К слову, мы первые, кто начал продавать и шашлык, и холодец в магазинах. Однако на этом фоне было понятно, что колбасный рынок ждут серьезные перемены, и эти реалии заставляли видоизменять продукт — вынимать мясо, добавлять стабилизаторы, красители, воду, закрытого типа специи. Из-за этого сначала нам пришлось законсервировать целый завод по изготовлению специй, которые мы готовили сами. Раньше ведь все был просто: покупались черный горошек, лавровый лист, кориандр, мускатный орех и другие специи — из Индии, Африки, а в Новосибирске производились нужные смеси. Таким образом, мы знали, из чего были созданы эти композиции. А потом появились готовые смеси, например, «Докторская колбаса», состав которых никто не знал. С исчезновением мяса из колбасы ушел и НМК: в свое время мы делали настоящие продукты, и ронять марку не хотелось. Сейчас с улыбкой вспоминаю, когда представители проверяющих служб как-то нашли в колбасе мясной бульон. Я им сказал: «Радуйтесь, что это мясной бульон, а не вода с усилителями вкуса».
— Хотя бы в теории возможно возвращение Анатолия Степанова на мясоконсервный рынок?
— Видите, это рецептурная книга всех колбас, которые когда-то производил НМК. Она всегда недалеко, под рукой — в верхнем ящике рабочего стола. (Анатолий Степанов достал маленькую, но увесистую книжечку и начал ее листать. — «КС») В теории, если я захочу создать маленький колбасный заводик для себя, мне не нужно вспоминать рецептуру, она вся здесь. А рецептуру «Докторской» я до сих пор помню наизусть: нежирная жилованная свинина, говядина высшего сорта, яйцо, сухие сливки, специи и соль. Представляете, у нас на заводе стояла яйцебойная машина, потому что вручную такое количество яиц невозможно было разбить. Сейчас докторская колбаса — резина, напичканная водой и неизвестно чем. Только представьте, выход составляет под 250% от количества вложенных продуктов. Когда-то мне партнеры из Европы говорили, что высшее искусство мясника — это резать ножом воду. Я их не понимал, зато сейчас прочувствовал.
— А почему именно аграрный бизнес? Чем он вам оказался близок?
— С бизнесом, как с девушкой — если не лежит душа, и начинать не надо. Сельское хозяйство мне было всегда очень близко — я ведь родился в деревне. У НМК был целый ряд базовых хозяйств, которые обеспечивали комбинат натуральным сырьем. «Соколово» — одно из них, на базе которого я и решил развивать новое направление. Семена — это высший пилотаж в сельском хозяйстве. Предприятие должно быть не только сертифицированным, но и получить договор с семеноводческими институтами. Этот процесс очень непростой, но при этом и выхлоп от бизнеса более существенный.
— Насколько ваше предприятие закрывает потребности региона в семенах? И много ли таких, как «Соколово», нужно Новосибирской области?
— Для Новосибирской области должно производиться порядка 300 тысяч тонн семян. Проектная мощность «Соколово» — 20 тысяч тонн. Получается, что таких хозяйств, как наше, должно быть с десяток точно, при этом их нужно делать районированными — условия для Маслянинского и Здвинского районов ведь разные. Только в этом случае область в сборе урожая резко поползет вверх. Пока же мы топчимся на 15 центнерах с гектара, тогда как Европа уже приближается к 100 центнерам с гектара. При этом только представьте: если мы удвоим урожайность, сельское хозяйство самостоятельно заработает до 30 миллиардов рублей в год. Для региона и самих крестьян это очень существенные средства.
— Думаю, многие бы с вами поспорили. Сибирь считают зоной рискованного земледелия, поэтому и урожай не такой большой.
— Во всем мире климат одинаков — то жара, то засуха, то ливень с градом, поэтому экстрим у всех. А непростыми условиями могут прикрываться только самые нерадивые аграрии. Но один в поле не воин. Аграриям нужно помогать, причем на разных стадиях: и в фермерстве, и в крупном производстве. Иначе, таких как Юрий Бугаков и его «Ирмень», у нас никогда не будет. Бугаков обрабатывает 25 тысяч гектаров, а в регионе 2,5 миллиона гектаров земли. Ее нужно обрабатывать. Простой пример: сейчас все говорят об импортозамещении, а в советские времена это называлось конверсией. Тогда гражданская промышленность серьезно отставала в технологическом обеспечении от военной отрасли, которая к определенному времени произвела продукции на годы вперед. Как решили проблему? Очень просто. Мы, промышленники, ездили на выставки, например, в Италию в составе делегации с участием министра оборонной промышленности и министра сельского хозяйства. Там, как цыплята за наседкой, каждый бегал за своим министром, который спрашивал: «Степанов, что из представленного оборудования тебя интересует?» Меня, конечно, многое интересовало, но я понимал, что все просить нельзя. Поэтому, например, показывал на промышленную мясорубку, а красноярский оборонный завод брал ее, раскручивал до винтика, затем усовершенствовал и выпускал в промышленное производство. Таким образом, проблема с мясорубками была решена для всех мясоперерабатывающих комбинатов союза. И так во всей отрасли. Таким образом, за пять лет переработка сельхозпродукции «подтянулась» до мирового уровня.
— Вы не думали о том, чтобы расширять «Соколово»? Рынок ведь свободный…
— Мы сконцентрировались на развитии одной зоны и работаем в этом направлении. А большой территорией очень тяжело управлять. За примерами далеко ходить не надо — достаточно вспомнить компанию САХО, которая показала, что нельзя объять необъятное. Другой вопрос в создании и расширении количества фермерских хозяйств — на сегодня это самая эффективная форма сельской организации. Но и здесь есть нюансы. Работая над программами развития, я подсчитал, где лежит граница между интересом селян к найму и предпринимательству. В «Соколово» средний уровень зарплаты составляет 30 тысяч рублей, в итоге в год со всеми премиальными получается 400–500 тысяч рублей на работника. Я проводил опрос на тему, каким у них должен быть доход, чтобы они занимались и развивали семейную ферму. Оказалось, не менее 3 миллионов рублей в год на одного человека в семье. Получается, интерес возникает только при десятикратном увеличении дохода. В этом случае задача решается просто: нужно создать такие условия, чтобы селянин получал эти 3 миллиона. Если в семье, например, пять человек, то она должна получать 15 миллионов рублей — значит, у него и поголовье должно быть соответствующее, и рынок должен забирать продукцию. Только в этом случае крестьяне поедут назад в село, а не будут стремиться в город, как это пока происходит.
— По вашему мнению, разрешима ли задача остановить отток населения из деревень?
— Правильная аграрная политика может повернуть все в обратную сторону. Как, например, поступили в Белгородской области? Создали родовые поместья, куда за региональный счет подвели все необходимые коммуникации. В этом случае люди никуда не бегут, понимая, что в деревне достойная жизнь. Кстати, для меня город — фобия. Может быть, это одна из причин моего переезда в село. Сначала были вынужденные наезды, нужно было решать вопросы, а потом потихоньку врос, и теперь Соколово — мой дом. Хотя в Новосибирске тоже есть бизнес, но основное и самое интересное — там. И главное, там — свобода. Помню, когда пришел на мясокомбинат в механический цех, меня душила привязанность к станку, около которого надо было стоять всю смену. Я нашел выход из положения: освоил все станки в цехе, став многостаночником. Таким образом, у меня появилась свобода передвижения, а у начальника цеха — симпатия ко мне за то, что я смог заменить сразу несколько людей. Чувство пространства для человека очень важно.
— Вы сказали, что основное и самое интересное — там. В чем проявляется этот интерес?
— Например, в этом году в Соколово мы освоили беспилотные технологии. Это необходимость. Я первый раз увидел беспилотники на сельскохозяйственной выставке в Ганновере — вершине достижений в комплексе — и убедился в том, насколько это необходимо. Как агроном может обозреть огромную территорию? У него ведь жизни не хватит, чтобы пройти все поля. До появления беспилотников аграрии могли надеяться только на опыт и интуицию агронома. Сейчас этого не требуется — машина четко демонстрирует ситуацию на полях.
— Вы один из разработчиков концепции сельхозразвития региона. По вашему мнению, какой должна быть поддержка сельскохозяйственной отрасли?
— Поддержка сельского хозяйства должна быть проектной — в семеноводстве, животноводстве, растениеводстве и так далее. Но важно еще и не бояться и убирать изжившие себя меры поддержки и в целом понятийный аппарат отрасли. До сих пор не понимаю, почему, например, термин «подсобное хозяйство» боятся убирать? Это категория социализма, а у нас должно быть товарное производство. Только в этом случае мы сможем прийти от одной уникальной «Ирмени» к ирменской системе во всей Новосибирской области.
— Вы представили разработанную концепцию депутатам регионального Законодательного собрания. Какая работа планируется далее в этом направлении?
— Мы уже представляли концепцию в Москве на сельхозфоруме. Если образно, то мы показываем, что являемся противниками пропаганды экспорта зерна китайцам. Им надо экспортировать шанежки. Зачем становиться сырьевым придатком и отдавать всю добавленную стоимость? Это ведь глупость или авантюризм, замешанный на личном интересе. Надеюсь, что федеральные структуры заинтересовались концепцией. Есть очень большая надежда на том, что наш регион станет одним из пилотных, где возможно будет апробировать федеральную программу развития аграрного сектора. Наш регион готов к этому — у нас есть и опыт, и знания, не хватает только чуть-чуть решительности.
WPBuild.Ru