Ганеев и Морковина против Андреева. Судебный процесс Солодкиных–Андреева–32

В Новосибирском областном суде продолжается частично закрытый судебный процесс над бывшими высокопоставленными чиновниками. На скамье подсудимых — А. Н. Солодкин (экс-советник бывшего губернатора Новосибирской области), его сын А. А. Солодкин (вице-мэр г. Новосибирска), А. В. Андреев (бывший замначальника Госнаркоконтроля по Новосибирской области).

Как обещал, суммирую показания «свидетеля» Хасана Ганеева против полковника Андрея Андреева, бывшего заместителя начальника УФСКН по Новосибирской области, ныне пенсионера на скамье подсудимых. Показания были даны в трех судебных допросах 29 апреля, 6 и 13 мая, которые провела прокурор Марина Морковина. Ее ведущая роль состоит в том, что прокурор своими вопросами направляла разрозненные показания Ганеева в определенное русло, придавая им строгую форму обвинительного заключения.

Ганеев включился в текущий процесс по ходу разбора так называемого «эпизода Надеина». Согласно предъявленному обвинению, Андрей Андреев и Александр Солодкин-младший (якобы «члены преступного сообщества Трунова») совершили мошенничество в отношении «бывшего члена ОПС Трунова» Сергея Надеина, который передал им взятку за освобождение от уголовной ответственности своей жены Натальи Надеиной, обоснованно подозреваемой в сбыте наркотиков. Однако Андреев по сговору с Солодкиным-младшим не стал помогать наркосбытчице, поскольку ей на тот момент якобы ничего не грозило, но зато решил (вместе с Солодкиным) обманом получить с Надеина $20 тысяч как бы за неоказанную услугу. Правда, сначала следствие думало, что «услуга» была оказана, на этом-то основании полковник и был арестован два с половиной года назад, но потом «разобрались» и приобщили другие статьи УК РФ для содержания Андреева за решеткой.

Собственно, по данному конкретному «эпизоду» Ганеев не смог или не захотел показать ничего, что суду не было бы ранее известно. «Надеину Наташу хотели принять (курсив по тексту будет мой. — Прим. автора) за торговлю наркотиками, арестовать, — рассказал Ганеев. — Я обратился к Радченко, чтобы он помог… Трунов не знал, потому что у нас было жесткое правило: нельзя торговать наркотиками. И это была такая сложная ситуация…» (На следующем допросе Ганеев еще пояснил, что по его совету Надеин сам ездил к Александру Трунову на разговор, «нежели сам Трунов от кого-то узнает». Но что там вышел за «разговор», суду, к сожалению, не было интересно. Ранее Надеин в своих показаниях тоже избегал этой темы.) А впоследствии, продолжил Ганеев, «Солодкин А. А. мне сказал, что он помог Сергею за 15 тысяч долларов, через Андреева, что по Наташе не будет уголовного преследования». На вопрос прокурора, от кого и кому передавались деньги, Ганеев ответил: «Я точно не знаю… Надеин уже потом сказал мне, что он передал Солодкину А. А. 20 тысяч долларов, что кому-то из них отдал 20 тысяч долларов США… С Андреевым я по этому поводу не разговаривал, нет». И в другом заседании: «Я считаю, что 5 тысяч долларов Солодкин А. А. забрал себе. Я сделал такой вывод».

Показательно, что на основании только вот этих слов Ганеева, невнятных и голых, предварительное следствие «разделило» якобы данную взятку на две указанных части — $15 тысяч Андрееву и $5 тысяч Солодкину-младшему, как в аптеке. «Выяснило обстоятельства», расследовало, так сказать.
В общем, как я уже писал в одной из предыдущих заметок, вообще весь «эпизод Надеина» был важен следствию не сам по себе, а главным образом как способ арестовать полковника Андреева и сместить его с занимаемой должности. Потому что обвинение в должностном преступлении носило конкретный характер (хоть и ошибочный, как потом выяснилось, но было уже не суть важно), а все прочее, в чем сейчас обвиняют Андреева, носит характер «моральный», «теоретический» и потому доказуемый совсем слабо. То есть посадить-то можно (уже ведь сидит!), а вот для снятия с высокой государственной должности таких подозрений о «членстве» в некоем «сообществе» было в 2010 году маловато.
Итак, главные показания Ганеева против Андреева состоят как раз в том, что подсудимый являлся «членом преступного сообщества Трунова», и теперь уже они — самое важное.

В 30-й статье моего цикла были приведены фразы Ганеева, что с Андреевым его якобы в 2003 г. познакомили Солодкин-младший «и Гришунин Игорь» (ныне депутат Законодательного собрания Новосибирской области Гришунин И. Ф.). А с 2004 г. Андреев якобы стал получать деньги от «ОПС Трунова» — «за то, что он был сотрудник милиции, высокопоставленный, и выполнял действия… в пользу ОПС Трунова. Он помогал нам, когда посадили Радченко Анатолия Леонидовича. Также он сообщал нам информацию о… слежке за ОПС Трунова со стороны ОРБ». (ОРБ — Оперативно-розыскное бюро ГУ МВД по Сибирскому федеральному округу. Многоточия в показаниях Ганеева в данном случае означают, что он задумался и подбирает слова.)

В общем, речь идет ровным счетом о двух моментах, за которые, по утверждению Ганеева, полковник Андреев некогда получал «труновские» деньги и другие материальные выгоды.

Эпизод Радченко, который в 2006 г. был арестован по обвинению в организации нападения на «группу нерусских», в результате чего получил тяжкие телесные повреждения и умер в больнице милиционер Зайцев (бывший вместе с «нерусскими»; проклятая политкорректность, чтоб ее черти назад забрали).

Внутри ОПС встал вопрос, рассказывает Ганеев, что надо встретиться с Радченко в СИЗО, успокоить, объяснить, что «его вытащат», а то он «вел себя неадекватно». Якобы Солодкин-младший предложил попросить об этом Андреева. И вот в офисе на Серебренниковской, 23 в неизвестный день 2006 года «мы встретились: я, Андреев, Чередников Максим и Солодкин Александр Александрович». Ганеев якобы объяснял Андрееву, как следует разговаривать с Радченко: сначала терпеливо выслушать, помолчать, «потом надо /говорить/ сразу в резкой форме, тогда он приходит в себя».
После того как Андреев поговорил в СИЗО с Радченко, состоялась еще одна встреча, рассказывает Ганеев. «Я приехал на Серебренниковскую, Андреев рассказал Солодкину А. А. и мне, что виделся с Радченко, что первые 20–30 минут ни о чем не смогли поговорить, потом он все же нашел подход к Радченко, объяснил ему всю ситуацию, успокоил, на что Радченко сказал «спасибо». Объяснил, что тебе надо молчать, тебя в любом случае вытащат из тюрьмы… Андреев нам рассказал, что никаких проблем больше с Радченко не будет».

Морковина спросила: «Что касается передачи сотового телефона Радченко?» — «Я уточнить не могу этот вопрос», — ответил Ганеев. «Андреев говорил на этой встрече, какие вещи передавал?» — настаивала гособвинитель. — «Нет. Не помню». (Очевидно, есть некая путаница в показаниях Ганеева на предварительном следствии по поводу передачи телефона. Однако в суде Ганеев уже рассказал, что Радченко несколько раз звонил ему из СИЗО еще до встречи с Андреевым.)
Также Ганеев поведал суду, что Андреев якобы был готов участвовать в развале «дела Радченко», соглашался «подбросить наркотики» засекреченному свидетелю «Паше» и арестовать его, чтобы он отказался от показаний, данных в отношении Радченко. «Но нам не пришлось этого делать, — скорректировал Ганеев, — потому что Солодкин А. А. через Генеральную прокуратуру договорился об освобождении… за взятку 130 тысяч евро».
После освобождения Радченко, заканчивал тему Ганеев, они встречались в ресторане «Шемрок», «где при мне Радченко благодарил Андреева… со слезами на глазах его благодарил, сказал, что «если б не ты, тогда бы я сорвался».

И вот это — все. Пока неизвестно, что будет в суде говорить об «эпизоде с Радченко» сам Андреев. Но даже если опираться исключительно на показания «свидетеля» Ганеева, то что же мы видим? Допустим, Андреев по чьей-то просьбе общался в СИЗО с неким гражданином, вне рамок служебной необходимости (но ведь даже этого мы не знаем?), проявил себя неэтично, в должностном смысле морально нехорошо. О чем они говорили, был ли вообще разговор — об этом нет никаких объективных данных. При этом о передаче Андреевым каких-либо «запрещенных предметов» даже Ганееву неизвестно (а уж он-то, с точки зрения следствия, как бы все про всех знает). Ну и Радченко «со слезами на глазах» — тоже не криминал. Как говорится, «пустышку тянем».

И второй момент обвинения Андреева в принадлежности к «труновским» — передача информации Трунову (через Солодкина-младшего) о слежке, которую ведет ОРБ за «ОПС Трунова», и о слежке, которую ведет сам Андреев за «бывшими членами ОПС Трунова» и за сотрудниками ОРБ… Сейчас я только начну эту тему, но сердце уверенно подсказывает, что в следующих заседаниях незримую публику в нашем закрыто-открытом судебном процессе ожидает едва ли не самое интересное.
«Солодкин приехал домой к Трунову, — рассказывает Ганеев о событиях 2005 года, — перед этим он позвонил мне и Радченко и сообщил нам, что за нами ведется слежка. Люди Андреева сообщили ему, что ОРБ ведет слежку, чтобы в отношении «труновских» сделать уголовное дело, провести обыски и посадить. В частности, касалось это меня, Трунова, Солодкина А. А. и Радченко, хотели посадить… Также Солодкин сообщил, что у меня стоит прослушка на домашнем телефоне, об этом ему сказал Андреев. После этой информации мы стали вести засекреченный образ жизни».

«Трунов был осведомлен о передвижениях и телефонных переговорах Вити «Носа» Елькина, «Саты» /Зеленцова/, Боженко, Лобачева, — продолжил Ганеев по направлению Морковиной. — Когда был проведен обыск у Андреева Андрея, следователь мне предъявил листы бумаги формата А4, где были написаны телефоны бывших членов ОПС Трунова, передвижения их, куда они ездили, когда они ездили, с кем они встречались. Из этого допроса я сделал вывод, что Андреев Андрей через Солодкина А. А. передавал информацию Трунову А. А. Также из разговоров с Солодкиным А. А. я знаю, что в отделе Андреева самое лучшее оборудование по прослушке, по слежке. /…/ Насколько я помню, это 2005–2006 год, точно не помню».
Прокурор Морковина спрашивает: «Скажите, содержалась ли там информация о передвижениях Никитина?» (Так и спросила, не уточнив, что имеет в виду недавнего первого заместителя начальника ГУ МВД по Сибирскому федеральному округу генерал-майора полиции Александра Никитина, в марте с. г. покинувшего Новосибирск в связи с назначением начальником ГУВД по Ивановской области. Но Ганеев, разумеется, ее понял.) — «Насколько я помню, да, содержалась информация по Никитину Александру Дмитриевичу. Там было что-то написано под аббревиатурой «АД», Александр Дмитриевич. Мы его называли «Кудрявый». Если не хотели говорить его кличку, показывали рукой на волосы, что кудрявые».
Пожалуй, в этом месте Ганеев отвечал слишком вольно и невпопад, да и Морковина как-то не так спросила. Вместе у них получилось в одном ряду: «Сата», «Нос» и «Кудрявый». Прокурор помолчала и перешла к другой теме.
Но об этом раскладе, крайне существенном, речь впереди. Главные темы в суде, повторяю, еще не озвучены.

В обоснование версии о принадлежности Андрея Андреева к «преступному сообществу Трунова» Хасан Ганеев утверждает, что Андреев был… лично знаком с Труновым. (Интересно, а как быть, если и это не найдет в суде твердого подтверждения?) Напомню, допрошенные в суде «бывшие члены ОПС Трунова» Ринат Ганеев, Закузённый, Юпинжан, осужденный Буоль и другие побочные свидетели, кроме «потерпевшего» Надеина, сказали, что Андреева вообще не знают. Хасан же Ганеев смог сослаться лишь на один эпизод связки «Трунов–Андреев»: «Я это наблюдал лично на дне рождения, юбилейном, 30-летии Солодкина А. А. Там я видел, как они общаются /Андреев с Труновым/».

Вообще-то с известным предпринимателем и меценатом Александром Труновым, завсегдатаем VIP-лож на спортивных соревнованиях, была знакома масса народу, иные считали за честь. Показательно, что даже Ганеев никакого другого эпизода не смог вспомнить… Фрагмент диалога.

Прокурор Марина Морковина: — Скажите, а подсудимый Андреев присутствовал на совещаниях преступного сообщества?
Свидетель Хасан Ганеев: — На Серебренниковской, 23, что касается освобождения Радченко.
Морковина: — А в остальных случаях как участники преступного сообщества связывались с Андреевым?
Ганеев: — Только через Солодкина А. А. Может быть, Радченко мог напрямую связываться, у меня нет этой информации.
Зато Ганеев настаивает, что с доходов авторынка на Петухова («Авангард–Авто») с 2004 г. выделялись деньги Андрееву. «Это предложил Солодкин А. А., мне и Радченко, и попросил, чтобы мы согласовали это дело с Труновым, на тот момент с Труновым, Елькиным и Сатой. Мы согласовали это решение на общем собрании и стали выделять деньги на сотрудников правоохранительных органов — Гришунина и Андреева». В другом месте допроса Ганеев рассказывает, что в своих «отчетах» по авторынку для Трунова «я указывал взятку сотрудникам милиции в виде обозначения буквы «зет». А то, что мы отдавали в мэрию деньги, я нарисовал как «домик», в «домик» отдаем деньги — в мэрию Новосибирска. /…/ Отчеты передавались Трунову, и эти отчеты делались между мной и Солодкиным А. А.» — «Кто распределял, какая сумма кому будет передана?» — интересовалась Морковина. — «Солодкин, когда я ему передавал деньги, при мне раскладывал деньги в пакеты, подписывал их, заходил его водитель (неразбор.), он передавал: вези это вот тому, это вот тому. Все было распределено и подписано Солодкиным А. А.».
Но если бы даже и так, то где здесь лично Андреев?.. А вот где. Следствие недаром уделило большое внимание одному, казалось бы, малозначительному обстоятельству, но зато «личному». В 2005 году, по словам Ганеева, Андреев купил автомобиль «Ниссан-Патруль», который раньше принадлежал «бывшему члену ОПС Трунова» Олегу Останину, за 40 тысяч долларов США. Тогда как эту машину Останин приобрел за несколько месяцев до этого за $52 тысячи, «машина была в идеальном состоянии». Под напором Морковиной, вызвавшим громкое возмущение стороны защиты, Ганеев стал утверждать, что это была «взятка, как поощрение за его /Андреева/ участие в ОПС Трунова», а разницу в цене Ганеев потом возместил Останину «ну примерно в районе 300 тысяч рублей».

Такая замысловатая форма «взятки» внутри одного и того же «преступного сообщества Трунова» выглядит как минимум странно. Как-нибудь без этой продажи «по заниженной цене» — никак было нельзя? Ну, включил бы Ганеев эти 300 тыс. руб. в один из своих «отчетов» — какие проблемы? Опять у следствия получается «операция Ы… чтобы никто не догадался». Растленные времена, бездарные люди.

Между тем прокурор Морковина заявила ходатайство об оглашении показаний Ганеева 2010–2011 годов. Но в последнюю неделю в процессе выдался перерыв. Формальный и достаточный повод — болезнь Татьяны Титовой, адвоката подсудимого Андреева. Но есть ощущение, что просто никто в Системе не знает, куда и как направить судебный процесс дальше. Допрос Ганеева прокурором — вроде бы сильный «взрывпакет», а получается так, словно кто-то газы выпустил одним местом.